Вот уже несколько месяцев в Абхазии продолжается обсуждение предложения о декриминализации диффамации. А если понятнее для всех и конкретнее: в парламенте готовится законопроект об изъятии статьи "О клевете" из Уголовного кодекса РА. Застрельщиком этого предложения стала еще в прошлом году Общественная палата республики. Нынче же эта тема дебатировалась и в социальной сети Фейсбук (там даже была создана группа "Декриминализация диффамации"), и на беседе за круглым столом в Ассоциации работников СМИ РА…
Впрочем, сказать "дебатировалась", может быть, не совсем точно: везде, по сути, игра шла в одни ворота – и журналисты, и представители гражданского общества, и участвовавшие в разговоре парламентарии поддерживали идею декриминализации статьи о клевете, а потенциальные защитники статус-кво пока просто не высказывались. Но вот на расширенном заседании парламентского комитета по образованию, науке, культуре, религии, делам молодежи и спорту в прошлом месяце представитель судейского сообщества и представитель президента страны в парламенте предложили не спешить в этом вопросе. Самые же большие сомнения в полезности переноса ответственности за клевету исключительно в административно-правовую плоскость неожиданно высказала известная своими острокритическими публикациями редактор "Нужной газеты" Изида Чания. Что же случилось, ведь не решила же она выступить в роли унтер-офицерской вдовы? Сразу скажу, что мне ее аргументы представляются вполне весомыми.
Изида Чания высказала опасение, что декриминализация статьи может стать палкой о двух концах, когда штрафы станут разорительными для газет, поэтому она предпочитает, чтобы статья оставалась в УК. Думаю, Изида как закаленный ветеран информационных боев рассудила вполне рационально, прагматично. Что такое в маленькой Абхазии, где "все друг друга знают", попытка привлечь автора к уголовной ответственности и "упечь за решетку"? Это только дополнительная пиар-акция за него, ибо общество в большинстве своем возмутится такими крутыми мерами и не допустит их. А вот взыскание административных штрафов выглядит совсем по-другому, гораздо более приемлемо, а потому возможность обанкротить то или иное СМИ гораздо более реально.
Однажды в начале нулевых годов со слов одного из деятелей тогдашней оппозиции я написал в газете про бывшего премьер-министра республики, что он предоставлял финансовые преференции "политически близким" людям. Наверняка не сделал бы этого, если б всецело не доверял своему источнику информации, который сейчас, кстати, занимает один из высших постов в государстве. Но когда бывший премьер, имевший обширные связи в Генпрокуратуре республики, обратился в нее с заявлением, в котором потребовал от редакции предоставить конкретные факты в подтверждение сказанного или принести извинения, мой информатор сказал, что не может привести этих фактов. Я отказался раскрывать источник информации, но извинения за недоказанностью обвинения в газете пришлось, конечно, принести. Сейчас думаю о том, что обратись бывший премьер как истец в суд, он мог бы, наверное, и "заработать" определенную сумму в возмещение морального вреда…
В последующем редакции "Эхо Абхазии", которую возглавляю, пришлось дважды выступать в судах как ответчик, но оба иска не были удовлетворены (один обиженный герой публикации претендовал аж на 75 тысяч долларов).
Всего до суда, насколько знаю, доходило в послевоенное время не менее десятка тяжб со СМИ. Но широкий общественный резонанс получили лишь два-три процесса, которые были в последние годы. Один иск – Нацбанка против редакции "Чегемской правды" – суд г. Сухума удовлетворил и обязал газету напечатать опровержение, но миллион рублей за моральный вред взыскивать все же не стал…
Когда же обижалась исполнительная власть, она шла обычно по другому пути – через Генпрокуратуру и возбуждение дела по статье за клевету в Уголовном кодексе. Так было, в частности, и в начале прошлого года, когда на сутки "закрыли" в ИВС председателя Народной партии Абхазии Якуба Лакоба, после чего Общественная палата РА и выступила с инициативой о декриминализации статьи о клевете.
Тем временем в парламенте РА планируют в ближайшие недели вынести законопроект о декриминализации на заседание сессии в первом чтении.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
Впрочем, сказать "дебатировалась", может быть, не совсем точно: везде, по сути, игра шла в одни ворота – и журналисты, и представители гражданского общества, и участвовавшие в разговоре парламентарии поддерживали идею декриминализации статьи о клевете, а потенциальные защитники статус-кво пока просто не высказывались. Но вот на расширенном заседании парламентского комитета по образованию, науке, культуре, религии, делам молодежи и спорту в прошлом месяце представитель судейского сообщества и представитель президента страны в парламенте предложили не спешить в этом вопросе. Самые же большие сомнения в полезности переноса ответственности за клевету исключительно в административно-правовую плоскость неожиданно высказала известная своими острокритическими публикациями редактор "Нужной газеты" Изида Чания. Что же случилось, ведь не решила же она выступить в роли унтер-офицерской вдовы? Сразу скажу, что мне ее аргументы представляются вполне весомыми.
Изида Чания высказала опасение, что декриминализация статьи может стать палкой о двух концах, когда штрафы станут разорительными для газет, поэтому она предпочитает, чтобы статья оставалась в УК. Думаю, Изида как закаленный ветеран информационных боев рассудила вполне рационально, прагматично. Что такое в маленькой Абхазии, где "все друг друга знают", попытка привлечь автора к уголовной ответственности и "упечь за решетку"? Это только дополнительная пиар-акция за него, ибо общество в большинстве своем возмутится такими крутыми мерами и не допустит их. А вот взыскание административных штрафов выглядит совсем по-другому, гораздо более приемлемо, а потому возможность обанкротить то или иное СМИ гораздо более реально.
Однажды в начале нулевых годов со слов одного из деятелей тогдашней оппозиции я написал в газете про бывшего премьер-министра республики, что он предоставлял финансовые преференции "политически близким" людям. Наверняка не сделал бы этого, если б всецело не доверял своему источнику информации, который сейчас, кстати, занимает один из высших постов в государстве. Но когда бывший премьер, имевший обширные связи в Генпрокуратуре республики, обратился в нее с заявлением, в котором потребовал от редакции предоставить конкретные факты в подтверждение сказанного или принести извинения, мой информатор сказал, что не может привести этих фактов. Я отказался раскрывать источник информации, но извинения за недоказанностью обвинения в газете пришлось, конечно, принести. Сейчас думаю о том, что обратись бывший премьер как истец в суд, он мог бы, наверное, и "заработать" определенную сумму в возмещение морального вреда…
В последующем редакции "Эхо Абхазии", которую возглавляю, пришлось дважды выступать в судах как ответчик, но оба иска не были удовлетворены (один обиженный герой публикации претендовал аж на 75 тысяч долларов).
Всего до суда, насколько знаю, доходило в послевоенное время не менее десятка тяжб со СМИ. Но широкий общественный резонанс получили лишь два-три процесса, которые были в последние годы. Один иск – Нацбанка против редакции "Чегемской правды" – суд г. Сухума удовлетворил и обязал газету напечатать опровержение, но миллион рублей за моральный вред взыскивать все же не стал…
Когда же обижалась исполнительная власть, она шла обычно по другому пути – через Генпрокуратуру и возбуждение дела по статье за клевету в Уголовном кодексе. Так было, в частности, и в начале прошлого года, когда на сутки "закрыли" в ИВС председателя Народной партии Абхазии Якуба Лакоба, после чего Общественная палата РА и выступила с инициативой о декриминализации статьи о клевете.
Тем временем в парламенте РА планируют в ближайшие недели вынести законопроект о декриминализации на заседание сессии в первом чтении.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
