ВАШИНГТОН---4 января Предстоятелю Грузинской православной церкви Католикосу-Патриарху Илие II исполнилось 80 лет. Это событие широко отмечалось в Грузии. Насколько значим "церковный фактор" в этнополитических конфликтах в Абхазии и в Южной Осетии, а также в контексте российско-грузинских отношений?
Значимые юбилеи, как правило, не обходятся без громких выступлений, неверных интерпретаций и последующих опровержений. Не стало исключением и 80-летие Илии II. Так, в последние несколько дней в СМИ широко обсуждалось заявление от имени Предстоятеля Грузинской православной церкви относительно территориальной принадлежности Абхазии, Южной Осетии и Нагорного Карабаха, процитированное азербайджанским агентством anspress.com. Грузинская Патриархия опровергла цитату, приписанную Илие II. И в самом деле, политически однозначная оценка принадлежности Карабаха из уст духовного лидера церкви, имеющей сложные и противоречивые отношения с Грузинской епархией Армянской апостольской церкви, не выглядела бы безупречной со всех точек зрения. Ведь одно дело дипломатические заявления МИД Грузии, и совсем другое – использование внешнеполитической тематики духовным лицом при наличии не до конца разрешенных проблем с другой религиозной структурой. Отсюда и стремление Патриархии расставить все точки над i, избежав ненужной конфронтации с армянской общиной.
Между тем какие бы заявления в действительности ни произносил Предстоятель Православной церкви Грузии, ее значение для динамики грузино-абхазского и грузино-осетинского конфликтов, а также российско-грузинских отношений не следует преуменьшать. Во-первых, лозунги религиозного возрождения занимали не последнее место в системе ценностей национал-демократов, возглавивших борьбу Грузии за независимость в последние годы Советского Союза. При этом принадлежность к Грузинской православной церкви рассматривалась не столько в контексте общечеловеческих христианских ценностей, сколько как часть национального проекта. Отсюда и активное вовлечение священнослужителей Православной церкви Грузии в этнополитические конфликты, что в особенности проявилось в ходе вооруженного противостояния в Абхазии в 1992-1993 гг. Во-вторых, действующего Католикоса-Патриарха следует воспринимать не только, как духовного лидера, но и как влиятельного общественно-политического деятеля. На протяжении всего периода грузинской независимости Илия II неизменно оказывался в числе самых популярных общественных лидеров, пользующихся доверием граждан страны. Менялась мода на политиков, от очарования президентами и парламентариями грузинское общество иногда слишком быстро переходило к неприязни, а то и открытой ненависти. Но популярность Илии II (в миру Ираклий Гудушаури-Шиолашвили) оставалась практически неизменной. И хотя в отличие от католичества православие в намного большей степени конформно по отношению к государственной власти, грузинская православная церковь не раз показывала, что готова к активной защите своих интересов перед светскими руководителями. Достаточно вспомнить хотя бы историю 2011 года вокруг внесения поправок в Гражданский кодекс Грузии, снижавших доминирующее положение церкви.
В-третьих, у Илии II есть своя собственная абхазская история. В 1967 году он стал епископом Сухумским, а через два года Сухумским митрополитом. На этом посту нынешний Предстоятель Грузинской церкви прослужил целое десятилетие, до того как в 1977 году занять место умершего предшественника Давида V. И в своих политических высказываниях Илия II последователен не в меньшей степени, чем лидеры государства. В проповедях и выступлениях он не единожды говорил об Абхазии и Южной Осетии, как о территориях, которые утрачены лишь временно, и с божьей помощью будут возвращены под контроль Тбилиси.
В-четвертых, в отличие от светских властей Грузии Католикос-Патриарх оказался более успешным именно на абхазском и югоосетинском направлениях. Несмотря на все сложности в российско-грузинских отношениях ему удалось сохранить приемлемый уровень контактов с Московским патриархатом, который в отличие от государственной власти РФ до сих пор не признал православные приходы Абхазии и Южной Осетии вне канонической территории Православной церкви Грузии. Несмотря на то что духовная жизнь в частично признанных образованиях осуществляется без участия священнослужителей этой церкви.
Между тем позиция Православной церкви Грузии обозначает ряд принципиально важных вопросов. Прежде всего, она в очередной раз ставит под серьезное сомнение тезис о единстве "православной цивилизации". Для Илии II, иерархов и клириков грузинского православия "национальное единство" является приоритетной ценностью. Таким образом, духовные лица Грузии мыслят категориями националистического дискурса. Впрочем, теми же самыми категориями оперируют непризнанные духовные лидеры Абхазии и Южной Осетии. Они выстраивают проповеди на противопоставлении "своих" национальных церквей грузинской.
И эта линия с двух сторон закрывает окна для возможных гуманитарных контактов, поскольку в ней отчетливо виден государственный и политический интерес, но отсутствует пафос православного братства и единства, то есть тот ресурс, который потенциально можно было бы использовать для примирения поверх неразрешенных статусных споров.
Значимые юбилеи, как правило, не обходятся без громких выступлений, неверных интерпретаций и последующих опровержений. Не стало исключением и 80-летие Илии II. Так, в последние несколько дней в СМИ широко обсуждалось заявление от имени Предстоятеля Грузинской православной церкви относительно территориальной принадлежности Абхазии, Южной Осетии и Нагорного Карабаха, процитированное азербайджанским агентством anspress.com. Грузинская Патриархия опровергла цитату, приписанную Илие II. И в самом деле, политически однозначная оценка принадлежности Карабаха из уст духовного лидера церкви, имеющей сложные и противоречивые отношения с Грузинской епархией Армянской апостольской церкви, не выглядела бы безупречной со всех точек зрения. Ведь одно дело дипломатические заявления МИД Грузии, и совсем другое – использование внешнеполитической тематики духовным лицом при наличии не до конца разрешенных проблем с другой религиозной структурой. Отсюда и стремление Патриархии расставить все точки над i, избежав ненужной конфронтации с армянской общиной.
Между тем какие бы заявления в действительности ни произносил Предстоятель Православной церкви Грузии, ее значение для динамики грузино-абхазского и грузино-осетинского конфликтов, а также российско-грузинских отношений не следует преуменьшать. Во-первых, лозунги религиозного возрождения занимали не последнее место в системе ценностей национал-демократов, возглавивших борьбу Грузии за независимость в последние годы Советского Союза. При этом принадлежность к Грузинской православной церкви рассматривалась не столько в контексте общечеловеческих христианских ценностей, сколько как часть национального проекта. Отсюда и активное вовлечение священнослужителей Православной церкви Грузии в этнополитические конфликты, что в особенности проявилось в ходе вооруженного противостояния в Абхазии в 1992-1993 гг. Во-вторых, действующего Католикоса-Патриарха следует воспринимать не только, как духовного лидера, но и как влиятельного общественно-политического деятеля. На протяжении всего периода грузинской независимости Илия II неизменно оказывался в числе самых популярных общественных лидеров, пользующихся доверием граждан страны. Менялась мода на политиков, от очарования президентами и парламентариями грузинское общество иногда слишком быстро переходило к неприязни, а то и открытой ненависти. Но популярность Илии II (в миру Ираклий Гудушаури-Шиолашвили) оставалась практически неизменной. И хотя в отличие от католичества православие в намного большей степени конформно по отношению к государственной власти, грузинская православная церковь не раз показывала, что готова к активной защите своих интересов перед светскими руководителями. Достаточно вспомнить хотя бы историю 2011 года вокруг внесения поправок в Гражданский кодекс Грузии, снижавших доминирующее положение церкви.
В-третьих, у Илии II есть своя собственная абхазская история. В 1967 году он стал епископом Сухумским, а через два года Сухумским митрополитом. На этом посту нынешний Предстоятель Грузинской церкви прослужил целое десятилетие, до того как в 1977 году занять место умершего предшественника Давида V. И в своих политических высказываниях Илия II последователен не в меньшей степени, чем лидеры государства. В проповедях и выступлениях он не единожды говорил об Абхазии и Южной Осетии, как о территориях, которые утрачены лишь временно, и с божьей помощью будут возвращены под контроль Тбилиси.
В-четвертых, в отличие от светских властей Грузии Католикос-Патриарх оказался более успешным именно на абхазском и югоосетинском направлениях. Несмотря на все сложности в российско-грузинских отношениях ему удалось сохранить приемлемый уровень контактов с Московским патриархатом, который в отличие от государственной власти РФ до сих пор не признал православные приходы Абхазии и Южной Осетии вне канонической территории Православной церкви Грузии. Несмотря на то что духовная жизнь в частично признанных образованиях осуществляется без участия священнослужителей этой церкви.
Между тем позиция Православной церкви Грузии обозначает ряд принципиально важных вопросов. Прежде всего, она в очередной раз ставит под серьезное сомнение тезис о единстве "православной цивилизации". Для Илии II, иерархов и клириков грузинского православия "национальное единство" является приоритетной ценностью. Таким образом, духовные лица Грузии мыслят категориями националистического дискурса. Впрочем, теми же самыми категориями оперируют непризнанные духовные лидеры Абхазии и Южной Осетии. Они выстраивают проповеди на противопоставлении "своих" национальных церквей грузинской.
И эта линия с двух сторон закрывает окна для возможных гуманитарных контактов, поскольку в ней отчетливо виден государственный и политический интерес, но отсутствует пафос православного братства и единства, то есть тот ресурс, который потенциально можно было бы использовать для примирения поверх неразрешенных статусных споров.
