Южная Осетия строит государство по российским лекалам. Как и в России, здесь практически нет парламентаризма в европейском понимании этого слова. Законодательное собрание – это скорее придаток исполнительной власти, чем представительный орган общества.
Но в отличие от России, в Южной Осетии нет такого сложно структурированного общества. Здесь нет общественных институтов, которые вмешивались бы практически во все сферы жизни, нет интеллигенции, способной влиять на общественное мнение и на власть, нет свободной прессы, нет адвокатского сообщества.
Есть население и исполнительная власть, а все прочие атрибуты государственности носят формальный характер. Подобное положение вещей явно не тянет на полноценное государство.
Не наполнили цветом этот черно-белый ландшафт и многочисленные политические партии – они не только не отражают проблем общества, не являются носителями альтернативных идеологий, но даже по большому счету не борются за власть.
Соперничество между ними – это скорее конкурс на звание самого верного и полезного слуги исполнительной власти, чем реальная политическая конкуренция.
Эту ситуацию нужно менять, считает российский правозащитник Варвара Пахоменко, но беда в том, что общество слишком маленькое, чтобы ответить на подобные вызовы:
"В таком маленьком обществе, конечно, не может появиться большое количество организаций, каких-то инициатив, которые охватывали бы разные сферы жизни. Многие проблемы решаются на каком-то неформальном уровне, за счет того, что люди просто знают друг друга. Для этого не нужно структурироваться – просто люди договариваются. Мне кажется, еще одной проблемой является то, что Южная Осетия сейчас очень зависима от России. Власть считает, что она должна ориентироваться только на Москву и отчитываться только перед ней, а не перед обществом, раз она получает деньги только из Москвы. Как-то повлиять на эту ситуацию снизу невероятно сложно".
По мнению югоосетинского общественника Тимура Цхурбати, проблема маленького общества еще и в том, что оно очень чувствительно к потерям и восстанавливается медленно. Во время сталинских репрессий был практически уничтожен цвет югоосетинской интеллигенции, много светлых людей погибло во второй мировой войне, наконец, за двадцать лет конфликта республику покинуло большое количество активных людей.
Но все же, считает Цхурбати, осталась традиция, если угодно, традиционное восприятие окружающего мира через призму чувства собственного достоинства. Как бы ни ломала эту традицию через колено авторитарная власть, но именно благодаря ей в республике произошла смена политического режима, говорит Тимур Цхурбати:
"В югоосетинских свободных обществах главу избирали. Выбирали по его качествам: правдивости, силе, уму. Учитывалась даже репутация его предков. Были и общеосетинские традиционные форумы, где решались вопросы, касающиеся всего народа. Все это в миниатюре отражает европейскую демократию. Эти традиции знают все, и когда кто-то, доказывая свою правоту, апеллирует к ним, это ни у кого не вызывает отторжения".
По словам общественника, на современном уровне традицию возрождает молодежь.
Тимур Цхурбати говорит, что пару месяцев назад был на публичном мероприятии, организованном студентами московских вузов из Южной Осетии. Отталкиваясь от демократичности своих традиций, они идентифицируют себя ментально как европейцы, иначе говоря, возникает очень интересная цепочка – европейская идентичность через местную традицию. По мнению Цхурбати, это идеи обновления, за которыми будущее. Главное, чтобы у молодых людей не пропало желание жить на своей земле, строить здесь свое будущее. Все остальное – вопрос времени.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
Но в отличие от России, в Южной Осетии нет такого сложно структурированного общества. Здесь нет общественных институтов, которые вмешивались бы практически во все сферы жизни, нет интеллигенции, способной влиять на общественное мнение и на власть, нет свободной прессы, нет адвокатского сообщества.
Есть население и исполнительная власть, а все прочие атрибуты государственности носят формальный характер. Подобное положение вещей явно не тянет на полноценное государство.
Не наполнили цветом этот черно-белый ландшафт и многочисленные политические партии – они не только не отражают проблем общества, не являются носителями альтернативных идеологий, но даже по большому счету не борются за власть.
Соперничество между ними – это скорее конкурс на звание самого верного и полезного слуги исполнительной власти, чем реальная политическая конкуренция.
Эту ситуацию нужно менять, считает российский правозащитник Варвара Пахоменко, но беда в том, что общество слишком маленькое, чтобы ответить на подобные вызовы:
"В таком маленьком обществе, конечно, не может появиться большое количество организаций, каких-то инициатив, которые охватывали бы разные сферы жизни. Многие проблемы решаются на каком-то неформальном уровне, за счет того, что люди просто знают друг друга. Для этого не нужно структурироваться – просто люди договариваются. Мне кажется, еще одной проблемой является то, что Южная Осетия сейчас очень зависима от России. Власть считает, что она должна ориентироваться только на Москву и отчитываться только перед ней, а не перед обществом, раз она получает деньги только из Москвы. Как-то повлиять на эту ситуацию снизу невероятно сложно".
По мнению югоосетинского общественника Тимура Цхурбати, проблема маленького общества еще и в том, что оно очень чувствительно к потерям и восстанавливается медленно. Во время сталинских репрессий был практически уничтожен цвет югоосетинской интеллигенции, много светлых людей погибло во второй мировой войне, наконец, за двадцать лет конфликта республику покинуло большое количество активных людей.
Но все же, считает Цхурбати, осталась традиция, если угодно, традиционное восприятие окружающего мира через призму чувства собственного достоинства. Как бы ни ломала эту традицию через колено авторитарная власть, но именно благодаря ей в республике произошла смена политического режима, говорит Тимур Цхурбати:
"В югоосетинских свободных обществах главу избирали. Выбирали по его качествам: правдивости, силе, уму. Учитывалась даже репутация его предков. Были и общеосетинские традиционные форумы, где решались вопросы, касающиеся всего народа. Все это в миниатюре отражает европейскую демократию. Эти традиции знают все, и когда кто-то, доказывая свою правоту, апеллирует к ним, это ни у кого не вызывает отторжения".
По словам общественника, на современном уровне традицию возрождает молодежь.
Тимур Цхурбати говорит, что пару месяцев назад был на публичном мероприятии, организованном студентами московских вузов из Южной Осетии. Отталкиваясь от демократичности своих традиций, они идентифицируют себя ментально как европейцы, иначе говоря, возникает очень интересная цепочка – европейская идентичность через местную традицию. По мнению Цхурбати, это идеи обновления, за которыми будущее. Главное, чтобы у молодых людей не пропало желание жить на своей земле, строить здесь свое будущее. Все остальное – вопрос времени.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
