– У вас есть мандариновый участок? Если да, то смогли ли вы продать мандарины в этом году?
Лариса Лабжаниа, преподаватель истории: У нас плантация в деревне очень большая, там родительский дом. Я сама лично не продавала, но племянники живут недалеко от нашего дома. И все делают, чтобы и им тоже хорошо было, чтобы ухаживали за участком. Я из села Агубедиа. Дай бог, чтобы наше государство богатело и вывозило мандарины, чтобы занималось этим бизнесом, чтобы поднять экономику нашей республики. Я так считаю, чтобы у нас было все хорошо.
Гена: Нет, не смогли продать мандарины, потому что цены не было. В деревне мандарины на деревьях висят, где-то полторы тонны, не собраны. Лимоны – две тонны выбросили, цены нет.
– Почему, как вы думаете?
Гена: Говорят, что завезли из-за рубежа мандарины, лимоны. Цены на наши мандарины упали.
– Завезли в Россию?
Гена: Завезли в Россию, наши мандарины не пошли в этом году. Не хотим собирать мандарины, сердце плачет, мандарины все висят, и лимоны висят, лимоны сгнили, морозы ударили, и все исчезло. Две тонны мандарин мы выбросили, свиньи не кушают.
Тамара: Мало деревьев, пять-шесть, мы сами кушаем мандарины, и наши соседи кушают. Не продаем, для себя.
Мужчина: На границе пусть и наши, и российские пограничники не устраивают преград, и все будет нормально. И наши устраивают преграды нашим же, и российские устраивают. И что нам делать с этими мандаринами? Сами будем кушать.
Айказ Давтян: У меня мало было, всего 400 килограмм. Взяли, да, продали, реализовали уже.
– По какой цене продали?
Айказ Давтян: Два сорта было, помельче взяли по восемь рублей, а покрупнее по двадцать рублей.
Манана: Я лично плохо продала, не было цены. По десять, по восемь, даже по пять рублей отдали. Еще стоят двадцать ящиков, никак не можем продать, нет сезона в этом году, очень плохо.
– Почему, как вы думаете?
Манана: Ну, потому что связано с Олимпиадой, и перевозки дорогие, не знаю. Я лично не возила, но покупателям давала, но у них цены невысокие. Невыгоден наш крестьянский труд. Я была очень разочарована в этом году, лучше чем-то заниматься, чем этими мандаринами. Лучше дома оставить для себя, покушать, отдать людям, которые не имеют мандарины. Я так и сделала, дала по пять ящиков, по шесть, у кого не было, кто в городе живут. И довольна, очень даже довольна. У меня дети учатся в России, я даже им не могла отправить мандарины. Посылка очень дорого стоит, чтобы отправить. Я мать семерых детей. Плохо, что наши мандарины не могли в этом году мои трое детей получить, но ничего страшного. Я им отправила деньги, сказала: «Купите абхазские мандарины».
Вахтанг Кварандзия, инженер-строитель: У меня есть отцовский участок в деревне, это в Ткуарчалском районе, село Чхуартал. Из-за того, что я плохо ухаживаю за мандаринами, урожай маленький. Но у соседей очень много мандаринов, они не могут их сбыть, потому что нет людей, которые бы купили. Раньше приезжали, брали, сейчас не приезжают по разным причинам. Во всяком случае, все плохо организовано. У людей есть мандарины, но они не могут их сбыть.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
Лариса Лабжаниа, преподаватель истории: У нас плантация в деревне очень большая, там родительский дом. Я сама лично не продавала, но племянники живут недалеко от нашего дома. И все делают, чтобы и им тоже хорошо было, чтобы ухаживали за участком. Я из села Агубедиа. Дай бог, чтобы наше государство богатело и вывозило мандарины, чтобы занималось этим бизнесом, чтобы поднять экономику нашей республики. Я так считаю, чтобы у нас было все хорошо.
Гена: Нет, не смогли продать мандарины, потому что цены не было. В деревне мандарины на деревьях висят, где-то полторы тонны, не собраны. Лимоны – две тонны выбросили, цены нет.
– Почему, как вы думаете?
Гена: Говорят, что завезли из-за рубежа мандарины, лимоны. Цены на наши мандарины упали.
– Завезли в Россию?
Гена: Завезли в Россию, наши мандарины не пошли в этом году. Не хотим собирать мандарины, сердце плачет, мандарины все висят, и лимоны висят, лимоны сгнили, морозы ударили, и все исчезло. Две тонны мандарин мы выбросили, свиньи не кушают.
Тамара: Мало деревьев, пять-шесть, мы сами кушаем мандарины, и наши соседи кушают. Не продаем, для себя.
Мужчина: На границе пусть и наши, и российские пограничники не устраивают преград, и все будет нормально. И наши устраивают преграды нашим же, и российские устраивают. И что нам делать с этими мандаринами? Сами будем кушать.
Айказ Давтян: У меня мало было, всего 400 килограмм. Взяли, да, продали, реализовали уже.
– По какой цене продали?
Айказ Давтян: Два сорта было, помельче взяли по восемь рублей, а покрупнее по двадцать рублей.
Манана: Я лично плохо продала, не было цены. По десять, по восемь, даже по пять рублей отдали. Еще стоят двадцать ящиков, никак не можем продать, нет сезона в этом году, очень плохо.
– Почему, как вы думаете?
Манана: Ну, потому что связано с Олимпиадой, и перевозки дорогие, не знаю. Я лично не возила, но покупателям давала, но у них цены невысокие. Невыгоден наш крестьянский труд. Я была очень разочарована в этом году, лучше чем-то заниматься, чем этими мандаринами. Лучше дома оставить для себя, покушать, отдать людям, которые не имеют мандарины. Я так и сделала, дала по пять ящиков, по шесть, у кого не было, кто в городе живут. И довольна, очень даже довольна. У меня дети учатся в России, я даже им не могла отправить мандарины. Посылка очень дорого стоит, чтобы отправить. Я мать семерых детей. Плохо, что наши мандарины не могли в этом году мои трое детей получить, но ничего страшного. Я им отправила деньги, сказала: «Купите абхазские мандарины».
Вахтанг Кварандзия, инженер-строитель: У меня есть отцовский участок в деревне, это в Ткуарчалском районе, село Чхуартал. Из-за того, что я плохо ухаживаю за мандаринами, урожай маленький. Но у соседей очень много мандаринов, они не могут их сбыть, потому что нет людей, которые бы купили. Раньше приезжали, брали, сейчас не приезжают по разным причинам. Во всяком случае, все плохо организовано. У людей есть мандарины, но они не могут их сбыть.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
