Михаил Саакашвили предстанет перед грузинским судом, только если грузинские коммандос захватят его в США, что маловероятно. И это правильно. Судя по повестке судебного дня, обещанного прокуратурой, под видом суда над личностью готовится Нюрнберг грузинского масштаба, то есть, обличению подвергнется эпоха. А с этим есть большие двусмысленности.
Вообще говоря, любой суд над политическим явлением – признак очень большого исторического консенсуса, для которого должны совпасть интересы всех антагонистов. А эта вероятность по нынешним временам сопоставима с вероятностью добровольной сдачи Саакашвили в руки правосудия. Но даже в этом небывалом случае приговор, пусть даже самый с формальной точки зрения справедливый, для изрядной части населения станет лишь воплощением не возмездия, а мести.
Эти подозрения грузинская власть, увлеченно участвующая в процессе, и не пытается опровергнуть, но это как раз неважно. Может быть, Саакашвили и в самом деле злодей. Но даже с формальной точки зрения его судят примерно за то, за что можно судить едва ли не всех советских президентов, бывших и настоящих. Что, может, и неплохо, но опять же вызывает вопросы с очевидными ответами, с которыми опять же никто не спорит.
Дело даже не в том, что общество расколото – это тоже не так, и радикально разное отношение к бывшему президенту – не линия фронта вроде той, что разделяет россиян по украинскому вопросу. Спор о том, был ли Саакашвили людоедом, увлекает только энтузиастов, пучина которых, впрочем, может поглотить любого. О сути эпохи спор не идет, а спор о личности – всегда беллетристика, особенно в Грузии.
В этом все и дело, и ненавидящие Саакашвили правы: он в прошлом. Вместе со своей эпохой. Только не потому, что его сторонники безнадежно проигрывают выборы. Просто решены или, наоборот, окончательно не решены задачи, которые эта эпоха должна была решить. И проигрывает созданная Саакашвили сила в измененной им стране и людям из той же политической генерации, что и он сам. Или кто-то, помимо претензий личного счета, может припомнить хоть одну причину, которая могла бы помешать нынешнему премьеру или президенту в свое время оказаться в его команде?
Так что Нюрнберг вырисовывается какой-то наоборот. Какой-то даже антинюрнберг. Чего хотел, чем душевно болел или каким титаном мысли был человек, которого звали Михаил Николаевич Саакашвили, – вопросы уже нисколько не политические. Саакашвили уже в истории, он не является политическим фактором, спорить можно о его месте в энциклопедиях и о том, заслужил ли он это место. Можно продолжать спорить о его реформах, о роли в них личности, о том, является ли суд частью контрреформации и что власти с этим делать, потому что контрреформация может смести и ее саму. Но суд интересует роль личности только в избиении оскорбившего его жену депутата, и таких эпизодов еще вдосталь, говорит прокуратура.
Зачем?
Ответ про торжествующую справедливость не подходит. Может быть, в отношении Саркози в такой ответ еще и кто-то поверит. А кто не поверит, тот объяснит свой скепсис тем, что Саркози – действующий политик. Как действующим политиком была в нужное время Юлия Тимошенко.
Саакашвили не является актуальной политической фигурой, а репутации страны, в которой юридическая чистота превыше всего, у Грузии не больше, чем у Украины. И власти надо доказать, что это не просто месть. И не просто идеальное воплощение программы этой власти, которая сводится к одному простому тезису о том, что она – не Саакашвили.
Но для того чтобы это доказать, власти надо подниматься до философских осмыслений проблем, перед ней стоящих. Грузия осталась такой же советской, как и ее соседи, в главном: в умении власти ценить и лелеять собственную безответственность. И эту неизменность не компенсирует никакое лидерство в мировых рейтингах ведения бизнеса. Известно, что власть типа Саакашвили не может позволить себе проиграть, потому что проигрыш отдаст ее под суд последователям. Но, оказывается, что это же оказывается ловушкой и для них. Устраивая суд, который только и может выглядеть пиром победителей, последователи крепят стиль предшественника. Обрекая на этот стиль и тех, кто придет после них. Тем отчаянней, чем дольше будут сопротивляться своему уходу, а уж в этом можно не сомневаться, и так по кругу, который на наших широтах выглядит заколдованным.
Из ловушки нынешняя грузинская власть выбирается так, будто и не заметила, что в нее попала. В этом, впрочем, она, возможно, не лукавит. Суд над Саакашвили, конечно, в чем-то контрреформация. Но гораздо важнее то, что он еще и воспроизведение стиля. За него в наших краях судить никого не принято.
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции
