ПРАГА---Мы снова возвращаемся к теме депортации малочисленных народов Кавказа. Как утверждают исторические документы, 24 февраля 1944 года, на второй день после выселения чеченцев и ингушей, заместитель председателя Совета Министров Советского Союза Лаврентий Берия предложил председателю Совета Министров Иосифу Сталину выселить балкарцев. 26 февраля Берия издал приказ по НКВД «О мероприятиях по выселению из Кабардино-Балкарской АССР балкарского населения». Земли балкарцев предложили передать Грузии, чтобы она могла иметь оборонительный рубеж на северных склонах Большого Кавказа. 5 марта вышло Постановление Государственного Комитета Обороны о выселении. 8 марта 1944 года балкарцев подняли с родных мест и сослали в степи Азии. Особая подлость режима заключалась еще и в том, что выселяли людей в государственные праздники.
11 марта Берия доложил Сталину, что «балкарцев выселено в количестве 37 103 человек». В советское время было опасно вообще затрагивать тему депортации даже после развенчания Хрущевым культа личности Сталина. Могли назвать националистом или разжигателем межнациональной розни и надолго отправить в тюрьму или на принудительное лечение в психиатрическую лечебницу. Но в каждой семье выселенных народов из поколения в поколение передается страшная история депортации, во время которой от холода, голода и лишений погибли сотни тысяч людей. Еще не было расследования самого факта депортации малочисленных народов, и российскими властями искусственно создаются препятствия. Не была дана юридическая оценка выселению народов. Много руководителей поменялось в Кремле, но ни один не выразил желания принести извинения потомкам тех, которых отправили умирать.
О выселении балкарского народа мы поговорили с историком Заремой Кипкеевой. Она начала свой рассказ с официальной причины выселения.
Зарема Кипкеева: Причинами на тот момент были стандартные формулировки сталинско-бериевской клики – предательство, сотрудничество с немцами, были сфабрикованы кое-какие документы. Собственно говоря, такая же причина была предъявлена другим депортированным и репрессированным народам и группам населения в военный период. Поднимать эту тему, конечно же, долгие годы запрещалось, никто ее не исследовал, тем более, научные работники и историки. После смерти Сталина Хрущев опять-таки в своих политических интересах счел политическим актом вернуть депортированные народы на родину. В 1957 году государственным указом они были возвращены на родину, кроме крымских татар. Кое-какие территориальные вопросы тогда так и не были решены, но и поднимать их в советский период, конечно, было небезопасно, и никто этим не занимался.
После развала Советского Союза уже при Ельцине общественные движения депортированных народов начали активно поднимать этот вопрос, требовать официальных извинений, реабилитации – не просто, как раньше это преподносилось, что нас якобы простили, помиловали и по доброте душевной Хрущева вернули назад, а требовали акт о действительно серьезном изучении документов, указания причин, по которым были высланы народы, и компенсации. В общем, все это было почти выполнено, насколько это было возможно в эту сложную эпоху. Сами понимаете, что 90-е годы были очень проблемными для нашей страны, поэтому при всем желании эти указы, исследования, расследования не могли быть выполнены в полном объеме, но даже то, что было сделано, конечно, вселило какую-то уверенность в наши народы, и было сделано немало.
Амина Умарова: А когда начиналось это общественное движение в Карачаево-Черкесии о реабилитации, признании факта выселения, депортации, оно сорганизовалось с другими депортированными народами, которые проживали в Советском Союзе?
Зарема Кипкеева: Да, в 1989 году почти у всех народов было организовано общественно движение, и одними из первых были карачаевцы, которые назвали свое народно-общественное движение «Джамават» (т.е. общество, общественность). Это общество стало широко обращаться в правительственные органы, требуя рассмотреть те сфабрикованные КГБ и другими органами документы, которые якобы послужили основанием для выселения. Был задействован и тогдашний руководитель КГБ Крючков, и другие ответственные лица. Следственные органы провели расследования и признали, что обвинения были сфабрикованы и карачаевцы были высланы незаконно. Более того, посмертно были оправданы несколько человек, которым вменяли какие-то преступления против собственного народа. Потом, когда вышел указ о реабилитации, когда началась война в Чечне и другие народные движения, конечно, депортированные народы стали объединяться. Были проведены совместные съезды, приняты совместные резолюции, все это увенчалось выпуском замечательной книги историков разных народов «Вклад репрессированных народов СССР в Победу в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.».
Амина Умарова: Вы упомянули компенсации. Были ли они адекватными тому, что народ оставил дома и выехал просто с какими-то котомками?
Зарема Кипкеева: Конечно, нет. Это была чисто символическая сумма, потому что действительно два-три часа отводилось людям, оставившим все свое имущество, дома, усадьбы, ценности, все, что у них было, не было взято с собой буквально даже еды, которой хватило бы на две недели. Все это осталось, было разграблено. Им обещали, что в Средней Азии по закону им будет компенсирована на месте потеря здешнего имущества, но этого не было сделано. Поэтому, конечно, какую-то материальную компенсацию государство должно было возместить. Суммы были назначены, я точно не помню, какие, но это было время дефолта – в стране была девальвация рубля, поэтому, когда эти деньги дошли до карачаевцев, то этих компенсаций хватило во многих семьях для покупки скота для пожертвований, который резали, вспоминая погибших в Средней Азии. Вот это и была компенсация.
Амина Умарова: Наверняка еще остались в живых люди, которые были детьми в день высылки и которые хотят вспоминать этот день. В Чечне и Ингушетии есть тенденция запрета воспоминаний: власти говорят, что это вызывает лишнюю неприязнь и межнациональную рознь, что лучше не стоит об этом вообще вспоминать. А как с этим обстоит ситуация в вашей республике?
Зарема Кипкеева: Знаете, в этом плане я могу понять руководство чеченцев и ингушей, хотя у нас эта проблема стоит еще более остро, потому что в Карачаево-Черкесии проживают еще и другие народы, кроме карачаевцев, которые в разные периоды истории также подвергались репрессиям, – это и казаки, и адыгские народы, и нагайцы, и другие малочисленные народы. У карачаевцев это еще свежо в памяти, потому что депортация – это в первую очередь факт их биографии, а не истории. У казаков это было после революции, у адыгов, нагайцев и абазин – в царское время, но, тем не менее, разумеется, эти бедствия не забыты, каждый вспоминает свою беду, поэтому политически как-то некорректно постоянно говорить об этом и требовать каких-то особых компенсаций и тому подобное. Но прямых запретов нет, потому что у нас в Карачаевске построен замечательный памятник, где карачаевцы 3 мая встречаются, проводят митинги, вспоминают, отмечают день возвращения. Кроме того, по этому поводу были проведены научные конференции, вышли книги, мемуары о депортации. В селе Учкекен был установлен памятник матери – на плечах женщины была вся эта депортация, и народ, собственно говоря, и выжил благодаря матери, женщине, ее самоотверженному труду, потому что мужчины были на фронте, большинство там погибло, многие вернулись инвалидами. Если народ и спасся, то только благодаря женщине, и поэтому о запрете воспоминаний я не слышала. Честно говоря, даже не могу вам прокомментировать, какие могут быть на то причины. Но и мусолить эту тему не нужно, наверное, нужно это как-то отпустить, потому что рано или поздно этот факт станет историческим и не будет будоражить болезненные раны живущих людей.
