Впервые услышал это имя молодого сотрудника Торгово-промышленной палаты Абхазии, специалиста по связям с арабскими странами, – Мухаммед Али – в середине нынешнего июля, когда его коллеги рассказывали мне о поездке делегации ТПП с его участием в Иракский Курдистан. Знаменитый американский чернокожий боксер, чемпион Олимпийских игр в Риме Кассиус Клей, принявший полвека назад ислам и сменивший имя на Мухаммеда Али, – человек другого поколения, и у моих юных собеседниц никаких связанных с ним ассоциаций имя коллеги не вызывало. Они его шутливо прозвали «Мухой» и очень хвалят: он такой внимательный, всегда и всем готов прийти на помощь…
У меня сразу возникла мысль взять у него интервью для «Эхо Кавказа» (тем более, что он уже неплохо говорит по-русски), и вот почему. Так получается в мире СМИ, что в течение определенного времени некая тема находится в фокусе всеобщего внимания, а потом те же люди, те же проблемы как-то разом выпадают из их поля зрения. Так случилось, в частности, у нас с темой репатриации потомков абхазских махаджиров из Сирии после начала там гражданской войны. В 2012-13 годах она активнейшим образом освещалась в средствах массовой информации, горячо обсуждалась в соцсетях и на интернет-форумах. (Первая группа в 27 человек прибыла в Абхазию 4 мая 2012 года.) Собирали материальную помощь, рассказывали об организованных для них курсах по изучению абхазского и русского языков, о проблемах адаптации… А потом тема словно ушла в тень… Ну, и катализатором нашей сегодняшней встречи и беседы стала гуманитарная катастрофа в Европе в связи с беспрецедентным потоком туда беженцев из Сирии и других стран Ближнего Востока и Северной Африки.
И вот мы сидим с Мухаммедом Али в уютном конференц-зале Торгово-промышленной палаты и разговариваем о его жизни и судьбе. В столице Сирии Дамаске, где он родился, Мухаммед работал в компании сотовой связи. До войны в этом городе был весьма высокий уровень жизни – в семьях обычно по несколько автомобилей. Он по происхождению адыг, жена – абхазка по имени Сюзанна, из рода Дзугиба (Гагулия). Когда они приехали в Абхазию в июле 2013 года, ему было 28 лет, а ей – 24 года. Здесь, в Сухумском роддоме, родился их первый ребенок – дочь Илин, которой сейчас год и три месяца. Мухаммед рассказывает:
«Когда я в Абхазию приехал в первый раз, мы жили в Гудауте, и там я работал на мойке два месяца. Я ничего не знал по-русски, поэтому было очень трудно сначала. Потом я стал потихоньку изучать по-русски…
– А курсы какие-то были?
– Нет, интернет или друзья.
– А жена Сюзанна? Она какие языки знает?
– Арабский, английский. Я тоже английский учил в университете в Дамаске.
– В основном репатрианты приехали откуда – из сел, из Дамаска? Большинство из Дамаска или из других мест?
– Есть которые из Дамаска, есть которые… рядом с Дамаском, из деревни. Например, есть у нас в Сирии деревни, где жили только адыги и абхазы, называются Барека и Беражан».
Репатрианты, привыкшие к сельскому труду, получили возможность заниматься им и в Абхазии. Мухаммед вспомнил, например, о поселившихся в селе Адзюбжа. Он вошел в десятку учредителей общественной организации «Шам» («Дамаск»), которая помогает репатриантам из Сирии.
По данным сотрудницы экспертного управления администрации президента Абхазии, политолога Есланды Смыр, которые она привела в интервью «Sputnik- Абхазия», республика приняла всех желающих приехать из Сирии ее граждан абхазо-адыгского происхождения – 540 человек. Все семьи получили жилье, необходимые документы и ежемесячное пособие. Около 130 человек трудоустроено, более 100 детей получают образование в школах и обеспечены местами в детских садах.
В отличие от репатриантов из Турции, в основной своей массе владеющих абхазским, потомки абхазских махаджиров в Сирии, которых гораздо меньше по численности, язык предков утратили и поэтому им труднее адаптироваться в абхазском обществе. Сирийские же потомки адыгских махаджиров родной язык сохранили; по крайней мере, по словам Мухаммеда, он его знает. Кстати, родители его и сейчас живут в Дамаске…
Мы заговорили о гражданской войне в Сирии, которая длится уже пятый год и которой не видно ни конца, ни краю. Сирийские абхазы и адыги традиционно поддерживают правительство Башара Асада. Когда началась война, обострились и межэтнические отношения, экстремисты стали предъявлять соотечественникам с адыгскими и абхазскими корнями претензии: «А вы вообще не сирийцы, уезжайте».
Сейчас всеобщее внимание приковано к массовому, сотнями тысяч исходу сирийцев в Западную Европу. Но я собрал некоторые данные о том, куда направились из Сирии нацменьшинства. Так, в Армению приезжают еженедельно около ста человек. По официальным данным, за четыре года войны в Сирии туда перебрались около 13 тысяч сирийских армян. Что касается адыгов, желающих поселиться на исторической родине, на Северном Кавказе, то, по сообщениям СМИ, с начала войны в России были установлены жесткие квоты в несколько сотен в год по приему беженцев-адыгов, а потом этот прием и вовсе прекратили.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
