Семь лет назад в Грузии практически повсеместно были упразднены крупные детские дома. В качестве альтернативы были созданы приюты семейного типа и внедрена практика воспитания детей приемными семьями по доверенности. С какими проблемами столкнулась новая система, почему в списках ожидания на усыновление годами простаивают тысячи пар и что происходит с детьми по достижении ими совершеннолетия?
Более тысячи детей в Грузии на сегодняшний день растут в приемных семьях. Речь не об усыновленных несовершеннолетних, а о взятых на временное воспитание. Их родители живы и не лишены родительских прав, просто они в силу определенных причин не могут воспитывать родных детей. За них это делают приемные семьи, которым государство выплачивает по 450 лари в месяц. Эта сумма является и своего рода компенсацией приемной семье за труды, и пособием, покрывающим расходы на ребенка. Впрочем, значимость этой суммы сильно преувеличена, говорит Нино Окромчедлишвили, основательница ассоциации «Ребенок и семья». В течение трех лет в ее собственной семье жил приемный малыш. Только на одно лекарство, необходимое ребенку, ежемесячно уходило около 100 лари, рассказывает Нино.
Каждый вечер напоминал мини-тренинг: Нино постоянно объясняла домочадцам, как следует реагировать на те или иные действия малыша – на что следует сердиться, на что можно закрыть глаза. Не имей она соответствующего опыта общения с детьми, не работай она годами в этой сфере, малыш мог бы не задержаться в этой семье больше недели. При этом Нино признается, что даже ей пришлось нелегко.
Однако часто дети попадают в семьи, которые не знают, как найти подход к воспитанникам. Ведь это, как правило, дети непростые, с тяжелым багажом за плечами.
«У этих детей сложнейшая жизнь. Они могут быть агрессивны, у них может наблюдаться склонность к воровству, часто они не знают меры в еде, потому что никак не могут насытиться. Это дети, над эмоциональным фоном которых никто не работал, удовлетворялись лишь их первичные потребности. Должна проводиться переподготовка приемных семей – их следует обучать, как найти подход к этим детям, как с ними разговаривать, какие дисциплинарные меры следует к ним применять. К сожалению, эта проблема остро стоит в Грузии».
Малыш, который провел у Нино три года, вернулся в биологическую семью. Собственно, реинтеграция этих детей является приоритетом для правительства. Однако, говорит сотрудник НПО, на деле власти делают слишком мало, чтобы это произошло.
У семей, которые отдают родных детей на временное воспитание, проблемы, как правило, схожие: они либо не трудоустроены, либо имеют алкогольную зависимость, либо у них нет крыши над головой. А помочь им решить эти проблемы государство неспособно, говорит Нино. Кроме того, не хватает специалистов, которые могли бы изучить каждый отдельный случай досконально – определить причины неспособности родителей справиться с проблемами, помочь решить их.
Однако бывает так, что люди не отказываются от детей, но и не стремятся их вернуть. Т.е. недобросовестные родители просто пренебрегают своими обязанностями, отчего в итоге страдают дети.
«Есть родители, которые знают, что, навести они ребенка два раза в год, у них не отнимут родительских прав. Они придут, зафиксируют в журнале свой визит и пропадут снова на полгода. Вопрос родительских прав таких людей действительно должен быть поднят – их дети не должны годами переходить из одного института в другой или из одной семьи в другую. Возможно, действительно будет лучше, если они будут усыновлены», – говорит Нино Окромчедлишвили.
Детей, подлежащих усыновлению – а это сироты, «найденыши» и дети, чьи родители были лишены родительских прав, – в стране сегодня около 200. Больше половины из них – дети с ограниченными возможностями, говорит Этер Цхакая, глава управления по вопросам опеки и попечительства при Агентстве социального обслуживания. И несмотря на то, что в списке ожидания на усыновление находятся более трех тысяч пар, ни одна из них не решилась взять ребенка с какими-то нарушениями. Порой, по ее словам, пары отказываются принять малыша даже с незначительными проблемами, как заячья губа, например. Все хотят здорового ребенка до трех лет, чтобы не помнил родных, и обязательно грузинского происхождения.
По достижении восемнадцати лет детям с ограниченными возможностями, как правило, одна дорога – в специализированный пансионат. Немногим лучше положение других детей, находящихся под опекой государства, которое, справив подросткам совершеннолетие, умывает руки. Несмотря на то, что власти начали разрабатывать программу «18+», пока отсутствие жилья, перспективы трудоустройства и, главное, страх перед взрослой жизнью – это то, с чем сталкиваются практически все подростки, говорит Лела Эхвая, основательница организации «Шанс на жизнь».
«Месяц назад к нам попала девушка, которой абсолютно некуда было идти. Ей исполнилось восемнадцать, и на следующий же день ей пришлось покинуть детский дом семейного типа. Она была в очень тяжелом психологическом состоянии, буквально в агонии от страха. Фонд «Натахтари» помогает небольшой суммой таким детям. Но ее хватает только для того, чтобы арендовать очень маленькую квартирку. А как быть дальше – что есть, как приобрести необходимую одежду, как платить за коммунальные услуги, – подросток просто не понимает. Они спешат найти какой-то заработок и уже совершенно не думают о получении образования».
Вся жизнь этих подростков сводится к ежедневной битве за выживание, говорит Лела. Если обычные дети с нетерпением ждут совершеннолетия, то воспитанники не радуются 18-летию, потому что знают: сразу после придется оказаться один на один со взрослой жизнью.
