Чем еще заняться в эти бесконечные, словно лента Мебиуса, январские вечера как не наблюдениями за ярмаркой политического тщеславия и тайных амбиций. Ежегодное выступление президента в парламенте, конечно, не подвиг Геракла или, на худой конец, Перикла, но ему придают большое значение, так как в день, когда Маргвелашвили предстанет перед депутатами, свое отношение к нему должен будет продемонстрировать и новый премьер-министр Георгий Квирикашвили. Речь идет лишь о паре реплик и жестов, но поскольку в отечественной политике символ на символе сидит и ритуалом погоняет, наблюдать за этим эпизодом общественность будет внимательно.
Бывший премьер Ираклий Гарибашвили не упускал ни одного случая, чтобы уязвить президента, и игнорировал ежегодные посиделки в парламенте. Они постоянно пикировались и чуть ли не фехтовали на шампурах. Как поступит новый глава правительства? У него есть неплохая возможность начать с чистого листа и протянуть Маргвелашвили руку дружбы, нервно сжимающую трубку мира; перед выборами это будет выглядеть вполне уместно. Но дело в том, что в последнее время Олигарх всея Грузии Бидзина Иванишвили критикует президента с упоением бульдозера, разносящего выставку абстракционистов. А его сын Бера недавно представил телезрителям новую песню, в которой вновь высмеял Маргвелашвили. И если новый премьер начнет обращаться с ним слишком тепло, то многие сторонники «Мечты», путаясь в невыразимой амбивалентности бытия, начнут беспокойно выяснять, какова на данный момент генеральная линия.
И это только верхний пласт проблемы. Любые неожиданности в треугольнике, образованном президентом, премьером и Бидзиной Григорьевичем, корежат стереотипы восприятия, сформировавшиеся в политическом и медийном сообществе, и оно смущается, словно гимназистка после первого поцелуя. Ряд экспертов полагает, что конфликт Иванишвили с президентом является политтехнологической комбинацией («разводкой» – если говорить шершавым языком подворотни). А придумана она для того, чтобы оппозиция, как внутрипартийная, так и внешняя, тесно сотрудничала с Маргвелашвили и вводила его в качестве ключевой фигуры в свои планы, которые он же позже и похоронит. Ведь, несмотря на полные субтропических страстей перепалки, герои этой мелодрамы всегда выступали единым фронтом, когда речь заходила о принципиальных вопросах. Но благодаря им Иванишвили получил возможность время от времени сокрушенно, почти как король Лир, повторять, поглядывая на ложу с иностранными гостями: «Какие марионетки?! Они же меня совсем не слушаются!» Впрочем, действия нового премьер-министра по отношению к президенту Маргвелашвили должны быть нейрохирургически точны не только из-за этих факторов – крольчья нора уходит еще глубже.
Сам Джек Потрошитель не обращался со своими жертвами так, как грузинские политики с законодательством, несовершенство которого раз за разом приводит премьера и президента к конфликту. Можно вспомнить незначительный, на первый взгляд, инцидент, когда Гарибашвили и Маргвелашвили заспорили, кому из них следует подписать соглашение об ассоциации с ЕС. Стороны выстраивали цепочки непробиваемых, словно линия Мажино, аргументов, и раз за разом становилось ясно, что некоторые нормы действительно допускают различные толкования. В нормальной и даже в умеренно ненормальной стране после целого ряда подобных эпизодов законодательство тотчас разминировали бы. Но, возможно, для Иванишвили удобно нынешнее положение; оно само по себе заставляет его выдвиженцев постоянно конкурировать, делая их все более зависимыми от мнения верховного арбитра. Пока он контролирует и президента, и премьера, ничего фатального случиться вроде бы не должно. Но если в будущем высшие посты займут представители разных политических сил, каждый из которых будет опираться на голоса сотен тысяч избирателей, эти юридические язвы начнут работать на эскалацию конфликта, а он по давней грузинской традиции запросто может завершиться гражданским противостоянием. Венецианская комиссия указывает на упомянутые проблемы, начиная с 2010 года, но воз и ныне там и лебедь, рак и щука там же.
Двусмысленность сложившейся ситуации подталкивает премьер-министра и президента к тому, чтобы они постоянно подчеркивали свое превосходство и самоутверждались, топя друг друга. В результате чего личные амбиции, да хотя бы и свойства характера, парадоксальным образом берут в заложники всю систему государственной власти. За последние два года в эту борьбу поседевших нанайских мальчиков были втянуты и администрация президента, и правительство в полном составе, включая любимца Бидзины Иванишвили Каху Каладзе, которому он обеспечил особый статус и автономную сферу влияния. Вероятно, в ближайшем будущем, когда Иванишвили понадобятся несколько более харизматичные лидеры, чем нынешние, он выдвинет Каладзе на один из двух высших постов. Но пока решать эти ребусы предстоит Георгию Квирикашвили. Идти ли в парламент в день выступления президента? Что сказать? Как посмотреть? А что по этому поводу подумает Бидзина Григорьевич?
Однажды одна маленькая, но гордая демократия решила полететь прямо на солнце, но, по последним данным разведки, она упала на самое дно самого глубокого ущелья.
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции