В субботу на сухумской набережной молодежное движение #ҲАРАҲПИЦУНДА устроило выставку, посвященную сожжению Государственного архива Абхазии и Абхазского института истории, языка и литературы. На выставку пришли сухумчане и очевидцы, они делились воспоминаниями об этом трагическом для абхазской науки и культуры событии.
22 октября 1992 года в оккупированном войсками Госсовета Грузии Сухуме грузинские гвардейцы сожгли Государственный архив Абхазии и Абхазский научно-исследовательский институт истории, языка и литературы имени Дмитрия Гулия. В память об этом дне движение #ҲАРАҲПИЦУНДА организовало на набережной столицы фотовыставку, цель которой привлечь внимание, поделиться информацией и способствовать установке мемориальных памятников на месте Государственного архива и Абхазского института.
Среди экспонатов выставки – фотографии и вырезки из статей, посвященных абхазскому архиву.
О том, как сжигали абхазский архив, рассказал начальник Государственного архивного управления Роман Гвинджия. Сразу после окончания войны прокуратура провела расследование этого преступления, были опрошены все очевидцы, и факт намеренного поджога был полностью установлен:
«Вначале подъехали несколько человек и начали поджигать архив, вышли местные жители, стали возмущаться, они им сказали, что это не ваше дело. Они хотели поджечь и две церквушки, которые находились рядом, – польский костел и немецкую кирху, там тоже хранились документы. Но местные жители начали им говорить: «Вы что, это церковь, вы в бога не верите? В конце концов, там нет ценных документов». Они подожгли архив и уехали. И приехали сюда на набережную сжигать здание АБНИИ. Когда они уехали, местные жители попытались потушить пожар, вызвали пожарную команду, которая тогда работала. Но, видимо, кто-то им об этом сообщил, и они вернулись, даже говорят, что была какая-то бронемашина, автоматными очередями всех разогнали. Местные жители их опознали, там были люди в форме военной полиции, которую возглавлял Сосо Ахалая, и были Дима Чургулия, которого в Абхазии все хорошо знали, и Мамкелашвили, по-моему, его фамилия, они работали в личной охране Надарейшвили».
По словам Романа Гвинджия, в огне пожара погибли 180 тысяч единиц хранения и около 700 фондов, личные архивы выдающихся ученых, таких как Смецкой, Омар Бегуаа, князь Шервашидзе и другие. В архиве были собраны документы периода Грузинской демократической республики, документы по истории Абхазии, Западной Грузии, Причерноморья XVIII, XIX и XX веков.
Важной частью государственного архива были документы «Грузпереселенстроя», которые свидетельствуют о том, как насильственным путем менялась демографическая ситуация в Абхазии за счет переселения сюда населения Грузии. По данным российской переписи 1897 года, в Абхазии проживали около 80% абхазов и менее 3% грузин, а по данным советской переписи, грузинское население уже составляло 48%, а абхазское – 17%. Многие из этих документов уникальны, говорит Гвинджия, потому что они были только в абхазском архиве.
«Вот в этих церквушках, они об этом не знали, хранились документы так называемого страхового или резервного фонда. Куда переносилась информация не на бумажные носители, это были микрофильмы и фотокопии наиболее ценных документов. И они сохранились. Мы их долгое время не могли прочитать, потому что не было соответствующей аппаратуры и специалистов. Но в бытность министром иностранных дел Вячеслав Чирикба поставил этот вопрос на Женевских дискуссиях. Я тогда предложил привлечь к работе специалистов из Чехии, потому что по реставрационным делам там были самые лучшие в Европе специалисты, и мы начали потихоньку восстанавливать архив. Два фонда мы уже фактически полностью восстановили, это Совнарком Абхазии и Наркомат просвещения. Эта работа очень долгая, они нам передали специальный клей, специальную бумагу, аппаратуру и так далее. Но, к сожалению, сейчас у нас это все уже заканчивается, и в связи с нынешней ситуацией они не могут нам уже эти материалы передавать».
О том, как во время войны обсуждался в Москве вопрос сожжения Госархива, рассказала Арда Инал-ипа, член совета директоров Центра гуманитарных программ. Встреча представителей абхазской и грузинской интеллигенции в Москве с целью остановить кровопролитие была организована Григорием Гориным, у его жены-сухумчанки с грузинскими корнями в Сухуме оставались родители:
«Был там Зураб Ачба, Ната Зухба и я с абхазской стороны. Был там Булат Окуджава и был Александр Эбаноидзе. Я очень любила его пьесы, ходила на постановки в московских театрах. Как раз недавно произошло это страшное преступление – сожжение архивов, и мы об этом сказали, как об этноциде. Надо сказать, что Булат Окуджава говорил о том, что необходимо сейчас же остановить эту войну, это преступление, он совершенно однозначно был против войны. А вот в ответ на наши слова о сожжении архивов Александр Эбаноидзе вдруг говорит, что на самом деле все было по-другому, это абхазам было выгодно сжечь материалы, которые свидетельствуют о правах грузин на эту землю. Я тогда помню, что вышла из себя и сказала ему: «О чем вы говорите, это абхазы, которые собирали семьдесят лет существования этого института все эти материалы, ждали вторжения грузинских войск, ждали, когда оккупируют город, чтобы уничтожить архивы? Абсолютно никакой логики в этом нет». Такое выступление со стороны человека, которого я считала большим писателем, было просто страшно».
Тамаз Дзимистаришвили, философ, 22 октября 1992 года был на месте событий, он тоже вспоминал о том, как все это было:
«Вообще, в тот день мы с Наташей Шульгиной были у Ларисы Аргун (жена известного абхазского писателя Даура Зантария), Лариса не уезжала из-за того, что она не знала о судьбе мальчика, Нара, и поэтому оставалась здесь. Мы на велосипедах ехали, и нам навстречу шло много людей, они сказали, что вот, Госархив сожгли. И мы туда подошли, я стою, смотрю, там все пылает, и справа от меня человек на мегрельском говорит мне: «Это они подъехали, канистры с бензином забросали и подожгли. Он мне назвал фамилии тех, кто это сделал, кто руководил этим сожжением. Потом сказали, что горит АБНИИ. Мы сюда с Наташей подъехали, но АБНИИ был оцеплен, вообще никого не пропускали, наверное, боялись, что будут тушить люди. Это при всем при том, что у Тамаза Надарейшвили мать была Шервашидзе, абхазка, вот такую вещь сделали».
На следующее утро Тамаз Дзимистаришвили поехал на переговорный пункт, чтобы позвонить в Тбилиси другу, который был вице-премьером правительства Грузии, и рассказал ему о том, что в Сухуме сожгли архив. «Но, видимо, – говорит Тамаз, – им уже позвонил Надарейшвили и дал такую информацию, что абхазцы на дельтапланах залетели и подожгли оба здания». Он также встречался с людьми, которые звонили в секретариат Шеварднадзе и предупреждали, что в Сухуме планируют сжечь архив, госмузей, абхазский институт и абхазский театр. Им там ответили, что надо связаться с Хаиндрава, представителем Шеварднадзе в Абхазии. Когда ему сообщили, было уже поздно, архив и АБНИИ сожгли.
