Выдающийся грузинский певец и актер Вахтанг Кикабидзе скончался на 85-м году жизни. «Ушла целая эпоха, Буба был незаурядным художником, певцом, актером», - так отозвалась на смерть Кикабидзе известная грузинская певица и композитор Ирма Сохадзе.
– Калбатоно Ирма, кем для вас был Кикабидзе: Буба – для грузин и Вахтанг – для остального постсоветского пространства, и не только?
– Я думаю, что это будет совершенно понятно всем – и ничего я оригинального и нового не скажу, – что ушла целая эпоха. Потому что Буба бы незаурядным художником – хотите, певцом, хотите, музыкантом или актером, – неважно, но в любом амплуа, в котором он принимал участие и проявлял свои данные и возможности, он совершенно незабываемым становился. И для миллионов зрителей – для аудитории целого постсоветского пространства, до сих пор.
Буба был многосторонним – не то что одаренным, – талантливейшим человеком
Для меня лично Буба… он намного старше, где-то поколения моего папы, наверное, лет на пять моложе, но, тем не менее, это было одно поколение. Папа обожал Бубу, и очень часто в детстве, я помню, когда мы встречались, только вот «Диэло» начиналась, потом «Орэра»… Это, понимаете, целая эпоха наших ВИА, которые после «Битлз» вдруг у нас возникали, как грибы, но потом многие из них исчезали, а все эти ансамбли, в которых участвовал Буба, остались навсегда. Потом без него продолжали или с ним, – это неважно, – во всяком случае, он там свою лепту вносил и всегда оставлял такой след, очень весомый и очень значительный.
Что касается именно «Диэло», когда он там первый раз появился, это было совершенно новое звучание, абсолютно непохожее на все, что было раньше, и, понимаете, Буба был многосторонним – не то что одаренным, – талантливейшим человеком.
– Обычно говорят, кто так лично знаком с актером, представителем эстрады, культуры, что на сцене – это другой, конечно, человек. А в личных отношениях каким он был, по вашим наблюдениям?
– В личных отношениях он был добрейший, теплейший, вообще, чудный человек. Вот я говорю, был друг моего отца, а потом они очень тесно в какой-то период жизни сдружились с моим супругом – с Резо тоже очень часто пересекались, и за столом. Вы понимаете, у мужчин вообще другие какие-то сферы отношений, мы – женщины – на это часто смотрим со стороны, как-то наблюдаем или из пересказов больше все это помним, – он был очень интересным человеком, во всех амплуа, в которых он только ни проявлял себя.
Вот это тепло, которое хотя бы в «Мимино» в его глазах неоднократно появляется, по-моему, это и есть его душа
А на сцене, как актер… Кстати, сейчас я вам отвечаю и одновременно думаю, и я не могу сказать, что он был радикально разным, потому что вот это тепло, которое хотя бы в «Мимино» в его глазах неоднократно появляется, по-моему, это и есть его душа, которая выглядывала в глазах – и в кадре, и в жизни. Потому что там такой разительной разницы я даже не могу обнаружить и не могу подчеркнуть, потому что теплый, добрый, с юмором, с невероятным юмором человек, искрометным просто.
– Вы можете что-то такое вспомнить, допустим, или его крылатую фразу?
– Сейчас мне будет трудно, надо было просто подготовиться к этому. Вообще, неожиданная эта его смерть, и он ушел так неожиданно… Хотя он болел, но мы как-то думали, что… Вы знаете, в чем наша ошибка всегда, – что все думаем, что ну, переболеет человек, а потом опять вернется здоровым, энергичным и даже интервью потом мы у него возьмем, все впереди, еще пообщаемся, еще все успеем. А потом это иногда так больно, что все, кончилось, уже никогда ничего не будет, никогда не будет ни интервью, ни встреч.
Он был не таким уж вокалистом, чтобы какими-то своими вокальными данными кого-то покорить, ну вот вместе все – и артистизм, его талант, его личность, – все это проявлялось в такой незначительной даже песне
Он часто участвовал в моих даже концертах. Я же делаю авторские концерты, и последний концерт, в котором он принял участие, – это концерт памяти Петрэ Грузинского в Руставелевском театре, и он пришел, спел, по-моему, «Чито-гврито» (сейчас боюсь ошибиться) Гии Канчели на слова Петрэ Грузинского. Я любила, честно говоря, все его песни, очень любила. Когда фильм сняли, если вы помните, «Орэра» – полный вперед!» – Заал Какабадзе как раз снял этот фильм на корабле, - там он пел какую-то песню, по-моему, (напевает) – застольная турецкая песня, ничего особенного не было, но он пел так!.. Вы понимаете, в чем был секрет Бубы, очень странный секрет, если вдуматься, потому что он был не таким уж вокалистом, чтобы какими-то своими вокальными данными кого-то покорить, ну вот вместе все – и артистизм, его талант, его личность, – все это проявлялось в такой незначительной даже песне.
Помню, я была маленькой тогда девочкой, и Заал Какабадзе параллельно снимал фильм обо мне тоже, и я очень часто смотрела эти кусочки, когда он монтировал, и вот эту песню, я помню, что запомнила ярче всех других, которые (звучали) в этом фильме, потому что с такой грустью, с таким чувством он это исполнял, – уж не знаю. Понимаете, очень трудно говорить. Когда такие люди уходят, это место, которое они оставляют в нашей душе, остается пустым навсегда, никто не может его заполнить, потому что нет замены этим людям – таким личностям.
Когда очень многое связывает эмоционально, очень сложно об этом говорить, потому что вербальные какие-то фразы когда стараешься втиснуть, это всегда очень трафаретно
Что касается Бубы, понимаете, когда уходит такой человек, с которым связывают тебя… В принципе, мы периодически так пересекались, в последнее время я с большим сожалением это могу констатировать, что очень редко я с ним встречалась, – как-то не беспокоила, понимаете, даже по телефону не звонила, думала, что я сейчас его побеспокою, не надо его трогать вообще, пусть сперва лучше себя почувствует. У него концерт был недавно, кстати, назначен, который он отменил по состоянию здоровья. И да, я говорю: когда очень многое связывает эмоционально, очень сложно об этом говорить, потому что вербальные какие-то фразы когда стараешься втиснуть, это всегда очень трафаретно, очень банально, ничего свежего и нового не можешь вспомнить. В то же самое время невозможно Бубу вспоминать и какие-то детали о нем не вспомнить. А вот сейчас, честно говоря, я так взволнована, я так встревожена тем, что произошло, что я ничего такого яркого не могу придумать. Единственное – его песни, его роли, конечно, будут всегда с нами и с будущими поколениями тоже.
Когда несколько гениальных человек сходятся и делают что-то в творчестве, – это обречено на то, чтобы быть гениальным
Его песни, кстати, я многие любила. Любила очень «Чито-гврито» – обожала почему-то, вот с первого прослушивания, – тоже одна из ярчайших песен в его репертуаре. Простота гениальна, действительно, и вся гениальность иногда в простоте. Не все простое, конечно, гениально, но гениальное – просто, это точно. Вот Гия писал для него, и сразу было видно, что априори это было гениально, абсолютно, потому что когда несколько гениальных человек сходятся и делают что-то в творчестве, – это обречено на то, чтобы быть гениальным.
Ну, что остается сказать: надо помнить – не то что надо, мы будем помнить, конечно, Бубу всегда, но я, действительно, очень сожалею, что последний период в жизни пропустила общение с ним, и для меня это будет всю жизнь как-то… я буду с укором к самой себе вспоминать этот период и относиться, потому что такие люди редко появляются в нашей жизни, и надо ловить каждое мгновение общения с ними.
