Сегодня в Южной Осетии начинаются памятные мероприятия, посвященные пятой годовщине августовской войны 2008 года. Что изменилось с тех пор в республике? Каким видят будущее республики ее жители?
На мои вопросы люди не готовы были отвечать сходу, они заставили их задуматься. "Что изменилось?" – переспрашивали они. И только после паузы, иногда весьма продолжительной, начинали отвечать, словно перебирая в памяти события, в которых можно уловить хоть что-то новое. Школьный учитель, 47-летняя Мадина решила поговорить о хозяйственных преобразованиях в республике:
"После войны была большая разруха, но за пять лет кое-где сделали асфальт, построили нам городок (микрорайон "Московский"). Нет-нет, но дома строятся, людям дают эти дома. Кому-то достраивают, кому-то в чем-то помогают. Взялись за учреждения – образование, и не только. Когда идешь за какими-то справками, видно, что налажена система работы в административных учреждениях. Самое главное – мир у нас, мирные отношения даже с соседями. Хотелось бы, чтобы было лучше. Но Москва не сразу строилась, может быть, в дальнейшем еще лучше будет, в наши проблемы глубже вникнут. Есть и нерешенные проблемы – у нас очень много безработных. Я вот слышала, что открыли фабрику с 350 рабочими местами, и многие люди хотят идти туда работать. То есть люди устали от безделья и всей этой неурядицы, от безработицы, от стояния по углам улиц и зависти к соседу, который хоть чем-то занимается. Хотелось бы, чтобы было больше рабочих мест, чтобы люди стали лучше жить".
Во время разговора восьмилетняя дочь Мадины Фатима тянет, как на школьном уроке, руку вверх, требуя слова:
"После войны город изменился. Построили здания, какие-то дома, городки, парки, школы, фабрики, военные городки. Но мне хотелось бы, чтобы город стал чуть-чуть больше, чтобы стало больше людей, больше домов, больше парков и каруселей".
Другая моя собеседница, госслужащая Жанна, 37 лет, тоже видит позитивные изменения, и даже уверена в том, что Цхинвал через некоторое время станет цветущим городом:
"Страха больше нет. Вот, например, когда бывают залпы салютов, мы уже не боимся этих звуков, страх исчез. Естественно, за эти пять лет у нас и зарплаты увеличились, и асфальт на дорогах есть. Мне бы хотелось, чтобы было больше детских площадок. Детей стало больше с веселыми голосами, не как было раньше – с грустными.
– На что вы надеетесь в будущем?
Жанна: На Россию. Через год-два я вижу город процветающим, заасфальтированным, чтобы вода шла круглые сутки. Вода – это самое главное.
Люди творческих профессий, которые отличаются более тонким восприятием действительности, говорят о жизни в республике через пять лет после войны с пессимизмом. Музыкант, теле- и радиоведущая Инна Гучмазова считает, что в душах людей поселилось ленивое отчаяние, когда уже ни до кого и ни до чего нет дела:
"Была огромная надежда у всех, не только у меня, что максимум три года, и все наконец восстановится – все будет в порядке. Но прошел первый год, второй, третий и т.д. до пяти лет. Если во время войны больше срабатывал страх и инстинкт самосохранения, то сейчас у людей абсолютная депрессуха и безнадега. То есть, вот те чаяния и надежды, которые мы питали, они абсолютно разрушены. Лично у меня нет никакой надежды на то, что что-то может измениться. И дело не только во внешнем виде города, потому что рано или поздно, худо или бедно что-то залатают и проложат. А все дело в том, что здесь нет дальнейшей перспективы для нормального, обычного человека. Здесь обязательно нужно быть чиновником или занимать какой-то пост, чтобы такая перспектива появилась. И то я сомневаюсь, что у них есть перспектива, разве только на то время, пока этот человек занимает пост. Нет никакого развития, и невозможно научиться чему-то новому. Получается, что мы варимся в собственном соку. К сожалению, люди от безысходности становятся агрессивными, и если ничего не изменится, эта агрессия будет только нарастать".
27-летний Дмитрий верит в будущее республики, но его удручает, что в процесс строительства новой жизни не включены выходцы из Южной Осетии, которые проживают за ее пределами. Хотя сразу после войны многие из них попытались вернуться на родину:
"Первое время после войны был настоящий подъем. И эмоциональный, и духовный. Дух свободы захватил нашу жизнь. После этого адреналина люди не получили то, на что рассчитывали. Свобода у них ассоциировалась с более культурной жизнью. Что мы получили после войны? Это то, что со всего мира к нам начали возвращаться. То есть люди поверили в завтрашний день. А сегодня люди потихоньку опять начинают уезжать за пределы республики, наверное, потому, что не могут здесь полностью себя реализовать".
"Да что изменилось? – отмахивается от моего диктофона пожилой мужчина, которого я встречаю возле центрального рынка. – Бедные остались бедными, богатые – богатыми. Вот любить другу друга перестали и в Бога верить меньше стали. Одно хорошо – мир кругом и тишина".
Сегодня в Цхинвале проходят памятные мероприятия в честь пятой годовщины августовской войны. В 22 часа начнется акция "Будем помнить все!" В рамках этой акции у сожженного здания российского батальона смешанных сил по поддержанию мира, принявшего на себя первый удар грузинской артиллерии, пройдет возложение цветов. В 23 часа 35 минут – время, когда пять лет назад Грузия начала массированный артиллерийский обстрел Цхинвала, на Театральной площади столицы начнется акция "Живой свет памяти".
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
На мои вопросы люди не готовы были отвечать сходу, они заставили их задуматься. "Что изменилось?" – переспрашивали они. И только после паузы, иногда весьма продолжительной, начинали отвечать, словно перебирая в памяти события, в которых можно уловить хоть что-то новое. Школьный учитель, 47-летняя Мадина решила поговорить о хозяйственных преобразованиях в республике:
"После войны была большая разруха, но за пять лет кое-где сделали асфальт, построили нам городок (микрорайон "Московский"). Нет-нет, но дома строятся, людям дают эти дома. Кому-то достраивают, кому-то в чем-то помогают. Взялись за учреждения – образование, и не только. Когда идешь за какими-то справками, видно, что налажена система работы в административных учреждениях. Самое главное – мир у нас, мирные отношения даже с соседями. Хотелось бы, чтобы было лучше. Но Москва не сразу строилась, может быть, в дальнейшем еще лучше будет, в наши проблемы глубже вникнут. Есть и нерешенные проблемы – у нас очень много безработных. Я вот слышала, что открыли фабрику с 350 рабочими местами, и многие люди хотят идти туда работать. То есть люди устали от безделья и всей этой неурядицы, от безработицы, от стояния по углам улиц и зависти к соседу, который хоть чем-то занимается. Хотелось бы, чтобы было больше рабочих мест, чтобы люди стали лучше жить".
Your browser doesn’t support HTML5
Во время разговора восьмилетняя дочь Мадины Фатима тянет, как на школьном уроке, руку вверх, требуя слова:
"После войны город изменился. Построили здания, какие-то дома, городки, парки, школы, фабрики, военные городки. Но мне хотелось бы, чтобы город стал чуть-чуть больше, чтобы стало больше людей, больше домов, больше парков и каруселей".
Другая моя собеседница, госслужащая Жанна, 37 лет, тоже видит позитивные изменения, и даже уверена в том, что Цхинвал через некоторое время станет цветущим городом:
"Страха больше нет. Вот, например, когда бывают залпы салютов, мы уже не боимся этих звуков, страх исчез. Естественно, за эти пять лет у нас и зарплаты увеличились, и асфальт на дорогах есть. Мне бы хотелось, чтобы было больше детских площадок. Детей стало больше с веселыми голосами, не как было раньше – с грустными.
– На что вы надеетесь в будущем?
Жанна: На Россию. Через год-два я вижу город процветающим, заасфальтированным, чтобы вода шла круглые сутки. Вода – это самое главное.
Люди творческих профессий, которые отличаются более тонким восприятием действительности, говорят о жизни в республике через пять лет после войны с пессимизмом. Музыкант, теле- и радиоведущая Инна Гучмазова считает, что в душах людей поселилось ленивое отчаяние, когда уже ни до кого и ни до чего нет дела:
"Была огромная надежда у всех, не только у меня, что максимум три года, и все наконец восстановится – все будет в порядке. Но прошел первый год, второй, третий и т.д. до пяти лет. Если во время войны больше срабатывал страх и инстинкт самосохранения, то сейчас у людей абсолютная депрессуха и безнадега. То есть, вот те чаяния и надежды, которые мы питали, они абсолютно разрушены. Лично у меня нет никакой надежды на то, что что-то может измениться. И дело не только во внешнем виде города, потому что рано или поздно, худо или бедно что-то залатают и проложат. А все дело в том, что здесь нет дальнейшей перспективы для нормального, обычного человека. Здесь обязательно нужно быть чиновником или занимать какой-то пост, чтобы такая перспектива появилась. И то я сомневаюсь, что у них есть перспектива, разве только на то время, пока этот человек занимает пост. Нет никакого развития, и невозможно научиться чему-то новому. Получается, что мы варимся в собственном соку. К сожалению, люди от безысходности становятся агрессивными, и если ничего не изменится, эта агрессия будет только нарастать".
27-летний Дмитрий верит в будущее республики, но его удручает, что в процесс строительства новой жизни не включены выходцы из Южной Осетии, которые проживают за ее пределами. Хотя сразу после войны многие из них попытались вернуться на родину:
"Первое время после войны был настоящий подъем. И эмоциональный, и духовный. Дух свободы захватил нашу жизнь. После этого адреналина люди не получили то, на что рассчитывали. Свобода у них ассоциировалась с более культурной жизнью. Что мы получили после войны? Это то, что со всего мира к нам начали возвращаться. То есть люди поверили в завтрашний день. А сегодня люди потихоньку опять начинают уезжать за пределы республики, наверное, потому, что не могут здесь полностью себя реализовать".
"Да что изменилось? – отмахивается от моего диктофона пожилой мужчина, которого я встречаю возле центрального рынка. – Бедные остались бедными, богатые – богатыми. Вот любить другу друга перестали и в Бога верить меньше стали. Одно хорошо – мир кругом и тишина".
Сегодня в Цхинвале проходят памятные мероприятия в честь пятой годовщины августовской войны. В 22 часа начнется акция "Будем помнить все!" В рамках этой акции у сожженного здания российского батальона смешанных сил по поддержанию мира, принявшего на себя первый удар грузинской артиллерии, пройдет возложение цветов. В 23 часа 35 минут – время, когда пять лет назад Грузия начала массированный артиллерийский обстрел Цхинвала, на Театральной площади столицы начнется акция "Живой свет памяти".
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия