В тбилисской галерее «Вернисаж» проходит выставка, посвященная 85-летию Тенгиза Мирзашвили, более известного как Чубчик. Эта экспозиция открывает личность и творчество живописца с неожиданного для многих ракурса. На ней представлены политические плакаты, нарисованные Чубчиком в 90-х годах прошлого века.
На плакате в полстены – громогласное: «Не бойся говорить правду!» А рядом с этим текстом маленькая фигурка с безошибочно угадываемым профилем и дымящейся трубкой. Сталин. Казалось бы, обычный пафосный слоган, но в сочетании с силуэтом «вождя» выглядит как жесткая, совершенно недвусмысленная насмешка.
Your browser doesn’t support HTML5
Как Чубчик сделал Сталина смешным
Или другое, тоже сатира, но только совсем уж «черная»: здесь фигура Сталина изображена нарочито масштабной. На ее фоне ребенок рядом выглядит еще меньше. «Товарищ Сталин, зачем вы расстреляли моего отца?» – спрашивает мальчик у шарообразной фигуры с усами. «А чем я тебе не отец?» – отвечает «шар» вопросом на вопрос.
Громкие слоганы советской эпохи, образы политиков тех времен, больше напоминающие кукол: комичных, несуразных, а оттого уже совсем не опасных. Это совсем «другой» Чубчик, говорит галерист Заира Берелидзе, часть его творчества, неизвестная широкой общественности. Эти работы, по ее словам, были написаны в 90-х годах:
«Работы большого формата хранились в мастерской Тенгиза. Члены семьи обнаружили их уже после кончины художника. А те, что небольшого формата, – часть из них принадлежит опять семье, а часть – из частных коллекций. Чубчик был очень многогранным человеком. Помимо живописи он интересовался всем. Буквально всем. В какой-то момент и тема этих политических плакатов стала ему интересна. Между прочим, первые зарисовки такого толка он сделал еще в 60-х годах и, судя по всему, решил вернуться к ним спустя 30 лет. Это некая сатира, юмор, но выполнены они мастерски с художественной точки зрения».
Можно было бы предположить, что эти работы Чубчика – немного с опозданием, но все же воплощенная идея протеста. Хотя один из его друзей, Давид Мумладзе, с подобным суждением не согласен. Тенгиз Мирзашвили никогда не был конъюнктурным художником, всегда открыто выражал свою позицию, критически оценивал реальность, говорит он. Помимо экспонированных сейчас работ, Давид Мумладзе рассказывает еще об одной, из той же серии, которая была создана под впечатлением от истории, произошедшей в свое время в Ткибули:
«Отношения между Сталиным и Лениным стали напряженными в определенный момент. Однажды в Ткибули в связи с какой-то датой был организован парад. Выходят актеры, изображающие Сталина и Ленина. А люди, помнящие о напряженности в их отношениях, в надежде, что смогут их примирить, стали кричать: «Пусть Сталин поцелует Ленина!..» К слову, большинство этих работ Чубчика и были написаны под впечатлением от каких-то крылатых фраз, известных высказываний политических лидеров тех времен».
Арт-критик, доктор философских наук Давид Андриадзе считает, что эту серию работ Тенгиза Мирзашвили следует называть скорее плакатами антиполитическими, а не политическими. В них наиболее четко прослеживается остроумие, которое было присуще художнику: он, говорит Давид Андриадзе, умел очень точно уловить определенные черты людей или особенности их творчества:
«Эта серия походит на большой политический театр марионеток. Мне кажется, что в определенной степени на ее создание Тенгиза Мирзашвили спровоцировала работа в театре Резо Габриадзе. При этом Чубчик в ней показывает себя как блестящий физиономист. Вы узнаете каждого персонажа, изображенного им. Этим политическим гротеском, карикатурой, комизмом он создает определенный прецедент – его поколению художников не было присуще подобное».
Между тем большинство работ Чубчика – те, благодаря которым его узнали в Грузии и за ее пределами, – совсем иные. Это пейзажи высокогорных сел Тушетии, люди – женщины, мужчины и дети, скот, органично «живущие» в них. Давид Андриадзе говорит, что в них есть что-то от миров Брейгеля, есть некое напоминание о печали, сопутствующей человеческому существованию. В то же время творчество Чубчика, по его словам, походит на одно цельное повествование, некое сказание, которое, как пазл, состоит из отдельных работ художника.
«У Мирзашвили нет ни одной фальшивой ноты. Несмотря на то, что он в каком-то смысле работал в конвейерном темпе, я и многие другие люди были свидетелями этому: он мог фактически одновременно работать над 20-30 картинами. На маленьких картонках делал фон, а потом несколькими мазками брал те самые, точные «аккорды». Мирзашвили был антиурбанистом, был художником села. И в этих крохотных безымянных селах ему удавалось уместить целый мир. Мне сложно понять, как он все это успевал – рисовал, писал, что-то изучал, варил свои знаменитые варенья».
Чубчик, который, к слову, в свое время получил это прозвище из-за прически, расставался со своими работами так же легко, даже, можно сказать, естественно, как и писал их. Он, и об этом рассказывают практически все, кто знал его лично, раздаривал свои работы так щедро, что в Тбилиси фактически не осталось знакомой Чубчику семьи, где бы сегодня не висели его картина или рисунок.