Поступок грузинского парламента, именно так здесь называют принятую сегодня резолюцию, взбудоражил черкесское общество. Информация о признании геноцида парламентом Грузии распространялась по телефонам с пятницы – от общественников, которые были в курсе происходящего в Тбилиси, и от пользователей Интернета. Мне в пятницу звонили до двух часов ночи из разных городов, да и мои сообщения возвращались бумерангом через десятки абонентов.
Отношение к вестям из Грузии разное – от слез радости и чувства торжества справедливости до приступов страха – «что же теперь будет?»
Общественнику из Нальчика Алсану Бешто интереснее говорить на тему «чего теперь не будет»: «Это уже свершившийся факт. Интернет-сообщество восприняло это настолько «на ура», что даже не верится. Есть, конечно, пессимисты, которые говорят, что не нужно раздражать власти России, что лучше оставить все как есть, да и просто есть элементарный страх перед переменами. Я не знаю, будет лучше или хуже, но как сейчас, уже не будет. Эта патовая ситуация рано или поздно должна была сдвинуться. И если Россия не будет решать – будут решать другие. В принципе, к этому и пришли».
На протяжении 20 лет Грузия воспринималась черкесами Кавказа исключительно через призму абхазского конфликта. Обращение черкесской диаспоры в грузинский парламент было воспринято многими абхазами едва ли не как предательство со стороны родственного народа. Были и упреки на этот счет со стороны абхазских общественников.
Щепетильность момента чувствуется и в речах героя Абхазии Ибрагима Яганова: «Новость эта воспринята с всеобщим одобрением. Люди звонят друг другу, поздравляют и считают, что эта первая ласточка в возрождении черкесского народа. Я, к сожалению, не смог принять участия во этих делах, потому что участвовал в войне в Абхазии, и все эти годы призывал не иметь никаких дел с Грузией».
При всей внешней простоте изложения, чувствуется сложная и очень кавказская рефлексия Яганова. Постсоветский Кавказ соткан из тысяч нитей противоречий и связей. Из тысяч клятв мести и тысяч примирений, из гневных речей и ностальгии по всему доброму, что нас связывало. И теперь совершенно очевидно, что поделить Кавказ на красных и белых, как в гражданскую войну, не получится. И, наверное, не стоит пытаться менять позиции людей – стоит попытаться изменить реальность и измениться вместе с нею.
Российский политолог Алексей Малашенко считает, что Грузия, признав геноцид черкесов в Кавказской войне, открыла ящик Пандоры и сделала это напрасно:
«Как только ты начинаешь в этих вопросах ковыряться, возникает еще больше проблем, – говорит Алексей Малашенко. - Поэтому этот ящик Пандоры нельзя открывать. А Саакашвили своими поступками стимулирует эти процессы. Если он думает ослабить этим Россию, ему это не удастся. Я сомневаюсь, чтобы черкесские проблемы привлекали внимание серьезных государств. Там, наоборот, стремятся, чтобы на Северном Кавказе был мир. Это история столетней давности, и, когда возвращают историю в политику, – это всегда плохо».
Что касается срока давности, то кто может очертить границы исторической памяти, и по каким критериям мерить сроки давности, когда речь идет о судьбе народа... Например, в причерноморской Шапсугии до сих пор ухаживают за могилами мухаджиров, скончавшихся на побережье. Здесь, еще в советский период, кладбища времен кавказской войны были розданы под приусадебные огороды, с тех пор люди ухаживают за могилами прямо у себя дома, как в России ухаживают за могилами неизвестных солдат.
Говорит шапсугский общественник Руслан Квашев: «У моего знакомого на двенадцати сотках восемнадцать могил. Да, он не знает фамилий и имен этих людей, но они погибли в Кавказскую войну. Ни одной могилы мы не тронули. Мало того, мы платим государству за память (налог на землю – прим «ЭК»), за кладбища платим. Там петрушку, укроп не посадишь. Деревья посадили между могилами, чтобы духи наших предков в тени отдыхали».
В начале 90-х годов парламенты Адыгеи и Кабарлино-Бакарии обратилась к федеральному центру с просьбой признать черкесов народом - изгнанником и рассмотреть возможность создания условий для репатриации желающих вернуться на историческую родину. Через два десятилетия игнорирования сначала просьб, а затем требований, черкесы вывели свою проблему в плоскость международных обсуждений. Именно после обращения черкеской диаспоры в грузинский парламент появились первые инициативы Кремля в решении черкесского вопроса – черкесы были включены в закон о соотечественниках.
На прошлой неделе состоялась первая встреча диаспоры с представителями думских комитетов, где обсуждались рабочие моменты сотрудничества диаспоры и российских посольств. Что ж, решение грузинского парламента не означает, что Россия теряет возможность продвигать собственное решение черкесского вопроса. Это означает, что мир не ждет дремлющих политиков.
Отношение к вестям из Грузии разное – от слез радости и чувства торжества справедливости до приступов страха – «что же теперь будет?»
Общественнику из Нальчика Алсану Бешто интереснее говорить на тему «чего теперь не будет»: «Это уже свершившийся факт. Интернет-сообщество восприняло это настолько «на ура», что даже не верится. Есть, конечно, пессимисты, которые говорят, что не нужно раздражать власти России, что лучше оставить все как есть, да и просто есть элементарный страх перед переменами. Я не знаю, будет лучше или хуже, но как сейчас, уже не будет. Эта патовая ситуация рано или поздно должна была сдвинуться. И если Россия не будет решать – будут решать другие. В принципе, к этому и пришли».
На протяжении 20 лет Грузия воспринималась черкесами Кавказа исключительно через призму абхазского конфликта. Обращение черкесской диаспоры в грузинский парламент было воспринято многими абхазами едва ли не как предательство со стороны родственного народа. Были и упреки на этот счет со стороны абхазских общественников.
Щепетильность момента чувствуется и в речах героя Абхазии Ибрагима Яганова: «Новость эта воспринята с всеобщим одобрением. Люди звонят друг другу, поздравляют и считают, что эта первая ласточка в возрождении черкесского народа. Я, к сожалению, не смог принять участия во этих делах, потому что участвовал в войне в Абхазии, и все эти годы призывал не иметь никаких дел с Грузией».
При всей внешней простоте изложения, чувствуется сложная и очень кавказская рефлексия Яганова. Постсоветский Кавказ соткан из тысяч нитей противоречий и связей. Из тысяч клятв мести и тысяч примирений, из гневных речей и ностальгии по всему доброму, что нас связывало. И теперь совершенно очевидно, что поделить Кавказ на красных и белых, как в гражданскую войну, не получится. И, наверное, не стоит пытаться менять позиции людей – стоит попытаться изменить реальность и измениться вместе с нею.
Российский политолог Алексей Малашенко считает, что Грузия, признав геноцид черкесов в Кавказской войне, открыла ящик Пандоры и сделала это напрасно:
«Как только ты начинаешь в этих вопросах ковыряться, возникает еще больше проблем, – говорит Алексей Малашенко. - Поэтому этот ящик Пандоры нельзя открывать. А Саакашвили своими поступками стимулирует эти процессы. Если он думает ослабить этим Россию, ему это не удастся. Я сомневаюсь, чтобы черкесские проблемы привлекали внимание серьезных государств. Там, наоборот, стремятся, чтобы на Северном Кавказе был мир. Это история столетней давности, и, когда возвращают историю в политику, – это всегда плохо».
Что касается срока давности, то кто может очертить границы исторической памяти, и по каким критериям мерить сроки давности, когда речь идет о судьбе народа... Например, в причерноморской Шапсугии до сих пор ухаживают за могилами мухаджиров, скончавшихся на побережье. Здесь, еще в советский период, кладбища времен кавказской войны были розданы под приусадебные огороды, с тех пор люди ухаживают за могилами прямо у себя дома, как в России ухаживают за могилами неизвестных солдат.
Говорит шапсугский общественник Руслан Квашев: «У моего знакомого на двенадцати сотках восемнадцать могил. Да, он не знает фамилий и имен этих людей, но они погибли в Кавказскую войну. Ни одной могилы мы не тронули. Мало того, мы платим государству за память (налог на землю – прим «ЭК»), за кладбища платим. Там петрушку, укроп не посадишь. Деревья посадили между могилами, чтобы духи наших предков в тени отдыхали».
В начале 90-х годов парламенты Адыгеи и Кабарлино-Бакарии обратилась к федеральному центру с просьбой признать черкесов народом - изгнанником и рассмотреть возможность создания условий для репатриации желающих вернуться на историческую родину. Через два десятилетия игнорирования сначала просьб, а затем требований, черкесы вывели свою проблему в плоскость международных обсуждений. Именно после обращения черкеской диаспоры в грузинский парламент появились первые инициативы Кремля в решении черкесского вопроса – черкесы были включены в закон о соотечественниках.
На прошлой неделе состоялась первая встреча диаспоры с представителями думских комитетов, где обсуждались рабочие моменты сотрудничества диаспоры и российских посольств. Что ж, решение грузинского парламента не означает, что Россия теряет возможность продвигать собственное решение черкесского вопроса. Это означает, что мир не ждет дремлющих политиков.