ПРАГА---Мы продолжаем тему в прямом эфире, у нас на связи из Страсбурга юрист правозащитного центра «Мемориал» Кирилл Коротеев.
ЭК: Кирилл, есть один важный момент в практике заключения процессуальных соглашений в Грузии - это процент обвинительных приговоров, выносимых грузинскими судами. Этот процент стремится к 100. Скажите, какова ситуация в западных странах, каков там процент обвинительных приговоров?
Кирилл Коротеев: Это самая важная проблема в грузинской системе уголовного правосудия, как и в целом в бывшем СССР. Потому что больше чем 99% обвинительных приговоров делают систему процессуального соглашения не вопросом, где можно действительно идти или не идти на соглашение, а предложением, от которого нельзя отказаться, в таком сицилийском стиле, если хотите. Потому что в тот момент, когда обвиняемый отказывается от такого соглашения, он знает, что он абсолютно точно будет признан виновным в судебном процессе.
Именно куда более высокий процент оправданий в тех же Соединенных Штатах, который достигает иногда и 20% состязательных уголовных дел, приводит к тому, что в вопросе - идти или не идти обвиняемому на соглашение - есть смысл. И если у него есть серьезные доказательства в пользу своей невиновности, он, конечно, может отказаться от соглашения и добиться оправдания в состязательном судебном процессе. Обвиняемый по уголовному преступлению в Грузии такого выбора не имеет. Это, на самом деле, очень важно, и это самое главное отличие. И когда господин Кахидзе, с которым я имел возможность заочно полемизировать несколько месяцев назад, говорит о том, что в Грузии такая же система, как в других странах, он должен под другими странами иметь в виду, например, Россию, где абсолютно нет никакой разницы - и последние количественные исследования это показывают, - идете вы на соглашение или не идете, вы получаете всегда один и тот же результат – это обвинительный приговор, и приговор примерно в две трети максимальной санкции, предусмотренной Уголовным кодексом.
ЭК: Кирилл, скажите, пожалуйста, вот в США действительно процессуальные соглашения применяются часто, а как с этим обстоят дела в Европе?
Кирилл Коротеев: Здесь есть совершенно разные подходы, и есть такие страны, как Франция, где это допускается и приветствуется, и, например, Германия, в которой они, конечно, существуют, но их количество и предел, в которых они могут применяться, куда более ограничены по совершенно разным причинам. Ну и в Германии, собственно, свой опыт, и эта попытка защиты от повторения опыта нацистского периода, когда, собственно, уголовный процесс превратился в систему расправы над неугодными. Во Франции тоже очень сильно эта система критикуется, но в целом это легитимный способ сокращения нагрузки на суды по уголовным делам, и вопрос в том, как он работает, в каком контексте. И в ситуации, когда состязательные судебные процессы проходят перед независимым и справедливым судом, возможность соглашения с обвинением, возможность признания обвинения вызывает куда меньше проблем, чем в тех случаях, как это происходит в бывшем СССР, где уголовный процесс – это зачастую лишь способ подтвердить, способ переписать обвинительное заключение в приговор, и ничто иное.
ЭК: Кирилл, есть один важный момент в практике заключения процессуальных соглашений в Грузии - это процент обвинительных приговоров, выносимых грузинскими судами. Этот процент стремится к 100. Скажите, какова ситуация в западных странах, каков там процент обвинительных приговоров?
Кирилл Коротеев: Это самая важная проблема в грузинской системе уголовного правосудия, как и в целом в бывшем СССР. Потому что больше чем 99% обвинительных приговоров делают систему процессуального соглашения не вопросом, где можно действительно идти или не идти на соглашение, а предложением, от которого нельзя отказаться, в таком сицилийском стиле, если хотите. Потому что в тот момент, когда обвиняемый отказывается от такого соглашения, он знает, что он абсолютно точно будет признан виновным в судебном процессе.
Именно куда более высокий процент оправданий в тех же Соединенных Штатах, который достигает иногда и 20% состязательных уголовных дел, приводит к тому, что в вопросе - идти или не идти обвиняемому на соглашение - есть смысл. И если у него есть серьезные доказательства в пользу своей невиновности, он, конечно, может отказаться от соглашения и добиться оправдания в состязательном судебном процессе. Обвиняемый по уголовному преступлению в Грузии такого выбора не имеет. Это, на самом деле, очень важно, и это самое главное отличие. И когда господин Кахидзе, с которым я имел возможность заочно полемизировать несколько месяцев назад, говорит о том, что в Грузии такая же система, как в других странах, он должен под другими странами иметь в виду, например, Россию, где абсолютно нет никакой разницы - и последние количественные исследования это показывают, - идете вы на соглашение или не идете, вы получаете всегда один и тот же результат – это обвинительный приговор, и приговор примерно в две трети максимальной санкции, предусмотренной Уголовным кодексом.
ЭК: Кирилл, скажите, пожалуйста, вот в США действительно процессуальные соглашения применяются часто, а как с этим обстоят дела в Европе?
Кирилл Коротеев: Здесь есть совершенно разные подходы, и есть такие страны, как Франция, где это допускается и приветствуется, и, например, Германия, в которой они, конечно, существуют, но их количество и предел, в которых они могут применяться, куда более ограничены по совершенно разным причинам. Ну и в Германии, собственно, свой опыт, и эта попытка защиты от повторения опыта нацистского периода, когда, собственно, уголовный процесс превратился в систему расправы над неугодными. Во Франции тоже очень сильно эта система критикуется, но в целом это легитимный способ сокращения нагрузки на суды по уголовным делам, и вопрос в том, как он работает, в каком контексте. И в ситуации, когда состязательные судебные процессы проходят перед независимым и справедливым судом, возможность соглашения с обвинением, возможность признания обвинения вызывает куда меньше проблем, чем в тех случаях, как это происходит в бывшем СССР, где уголовный процесс – это зачастую лишь способ подтвердить, способ переписать обвинительное заключение в приговор, и ничто иное.
