На мою публикацию на "Эхо Кавказа" в прошлом месяце "У истоков абхазского сепаратизма" неожиданно откликнулся известный абхазский писатель Джума Ахуба. Впрочем, почему "неожиданно"? Джума Виссарионович является одним из тех представителей нашей творческой интеллигенции, которые давно прилагают усилия к ликвидации так называемых белых пятен новейшей истории Абхазии. Парадоксальная ситуация: в абхазском обществе, в наших СМИ часто упоминают о том, что во второй половине XX века в Абхазии с периодичностью в 10-11 лет происходили выступления абхазов против политики Тбилиси, но о первых из этих выступлений известно крайне мало. Так уж получилось, что интересы наших историков по-прежнему в основном сосредоточены на давно минувших веках, а названные белые пятна – о событиях 1957, 1967, 1978 годов – по большей части приходится стирать журналистам и публицистам.
Прочтя о воспоминаниях 80-летнего тамышца Юрия Сандровича Гадлия, Джума Виссарионович предложил провести беседу за круглым столом. К сожалению, не все из предложенных им участников схода в селе Мыку 10 апреля 1957 года смогли прийти на встречу. Болезнь помешала сделать это Руслану Капба и Юрию Аршба. Кроме самого Джумы Ахуба пришел известный абхазский литературовед и исследователь фольклора, доктор филологических наук академик АНА Сергей Зухба.
Первым делом они поделились своими впечатлениями о воспоминаниях Ю. Гадлия. Они, конечно, помнят и его, и его участие в организации схода. Но прошло уже более полувека, даже более 55 лет, и, естественно, все участники тех далеких и, понятное дело, не зафиксированных ни в одном СМИ событий вспоминают о них "кусочками", кому что запечатлелось в памяти. Взять, например, такой вопрос: что послужило побудительным мотивом для схода. Юрию Сандровичу в качестве этого запомнились слухи о новых переселениях в Абхазию грузинских крестьян. Джуме Виссарионовичу и Сергею Ладовичу – реакция в абхазском обществе на лженаучную книгу грузинского литературоведа Павле Ингороква, объявившего абхазов пришлым с Северного Кавказа племенем, поселившимся на нынешних землях в XVII веке. Наверное, это тот случай, когда присутствовал и один мотив, и другой, и они совершенно не противоречили друг другу.
Джума Ахуба, который в апреле 1957 года был студентом Сухумского педучилища, рассказывает: "Эта книга была оскорбительна для всех абхазов. Утверждалось, что такой нации нет. А еще распространились такие разговоры, что в тот год, год 40-летия Октябрьской революции, хотят ликвидировать абхазскую автономию. В общем, мы собрались в Мыкуашта. Крестьяне были, немало людей. Основной доклад сделал Сергей Зухба – насчет этой книги Ингороква".
Сергей Ладович продолжил: "Цель собрания была – вызывать правительство Абхазии. Пока из Сухума правительство не приедет – мы никуда не уйдем. И тут, часов в 11-12, приезжает первый секретарь Очамчырского райкома партии Алания Сократ. Вы хорошо знаете, что из себя представляла командно-административная система. Первый секретарь не цацкался со своими подчиненными, он им приказывал. Он приезжает и говорит: "Что вы здесь собрались, абжуйцы?" "Дадраа, – старики говорят, – нам сказали, что Абхазия – не наша земля. Вот так грузины написали, мы слышали". "Кто вам сказал? – говорит. – Обманули вас". Это первый секретарь говорит. Я совсем взбесился. Если не ошибаюсь, это было воскресенье, но в колхозе выходной день не существует. "Там такого ничего нет, – говорит. – Вы сегодня пропустили день в колхозе. Но за это не будем вас наказывать, простим вас". Ну, хорошо. Они поверили. У меня, говорю, вопрос есть. Я сейчас так вопрос не задал бы, но тогда – молодой был, максималист… Я говорю: "Вы читали, что там написано? Вы не читали, вы обманываете. Там написано черным по белому. Я по-грузински знаю. Вот это написано, вот это…" Он обалдел. Он не думал, что там такой человек будет. А потом еще ребята начали выступать. Хорошо помню, как Джума выступил… Ну, хорошо, говорит, как хотите. Я говорю: "Мы никуда не уйдем, пока правительство, руководство республики сюда не приедут". "Что хотите делайте", – сказал и уехал. Я не знаю, сколько прошло, около часа, наверное, второй раз приехал Алания. И говорит: "Вы что, еще не ушли? Если вы не разойдетесь, Лабахуа сказал, что он привезет артиллерию и с помощью артиллерии вас разгонит". А Архип Миронович Лабахуа большим авторитетом в народе пользовался, примерно как Ардзинба во время войны. Он был председателем Совета министров. Я обалдел. Хоть я и не очень хорошо представлял себе, что такое артиллерия, но понимал, что это очень нехорошая вещь. Но говорю: никуда не уйдем, пусть разгонит артиллерией. И в третий раз, через час, приезжает. Приехали три машины. На первой был Лабахуа, на второй Михаил Темурович Бгажба, четвертый секретарь обкома партии, и на третьей Алания. Алания – бледный, ничего не сказал. Лабахуа поздоровался. "Что случилось? – говорит. – Давайте – в тень, на солнце не будем стоять". Лабахуа – низенького роста, но такой шустрый… Ай, дадраа, понимаете, вот так нам сказали… "Если вы считаете, что я ваш сын, если вы мне доверяете… Ничего нам не даст, если мы будем продолжать стоять на площади в Мыку. Я поеду в Тбилиси, доложу про ваши настроения правительству Грузии". "Да-да-да". "Какие еще есть вопросы?". Я говорю: "У меня есть вопрос". Конечно, этот самый Алания… вообще, он неплохой человек был, но система такая… уже наверняка сообщил: "Какой-то Зухба, студент…". Среди нас тоже были, конечно, кагэбэшники. Даже в мое родное село Гуп позвонили секретарю парторганизации, моему старику-отцу сообщили, что "твой сын испортился". Так вот, вопрос задаю: "Час тому назад первому секретарю Очамчырского райкома партии вы говорили по телефону, что если мы не разойдемся, с артиллерией приедете, артиллерией нас разгоните?" А Алания там стоит. А Бгажба хитрый… потом я узнал, что хитрый… Я вопрос на абхазском языке задаю, он мне на русском языке отвечает: "Молодой человек, я сюда приехал, чтоб ты много здесь не болтал". Но это, знаете, я воспринял не как аланиевские слова, а как будто отец пожурил. После этого мы разошлись".
Мои собеседники вспоминали также о выступлении по поводу книги Ингороква известного абхазского историка Зураба Вианоровича Анчабадзе. Было множество желающих услышать его комментарии. Вначале собрались во Дворце культуры профсоюзов на бывшей улице Фрунзе в Сухуме, но там все желающие не поместились и встречу перенесли в филармонию. Зураб Вианорович говорил со сцены с небольшим листком в руке. Запомнились такие его слова: "Ингороква – не историк. И история Абхазии, и история Грузии – для него китайская грамота".
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
Прочтя о воспоминаниях 80-летнего тамышца Юрия Сандровича Гадлия, Джума Виссарионович предложил провести беседу за круглым столом. К сожалению, не все из предложенных им участников схода в селе Мыку 10 апреля 1957 года смогли прийти на встречу. Болезнь помешала сделать это Руслану Капба и Юрию Аршба. Кроме самого Джумы Ахуба пришел известный абхазский литературовед и исследователь фольклора, доктор филологических наук академик АНА Сергей Зухба.
Первым делом они поделились своими впечатлениями о воспоминаниях Ю. Гадлия. Они, конечно, помнят и его, и его участие в организации схода. Но прошло уже более полувека, даже более 55 лет, и, естественно, все участники тех далеких и, понятное дело, не зафиксированных ни в одном СМИ событий вспоминают о них "кусочками", кому что запечатлелось в памяти. Взять, например, такой вопрос: что послужило побудительным мотивом для схода. Юрию Сандровичу в качестве этого запомнились слухи о новых переселениях в Абхазию грузинских крестьян. Джуме Виссарионовичу и Сергею Ладовичу – реакция в абхазском обществе на лженаучную книгу грузинского литературоведа Павле Ингороква, объявившего абхазов пришлым с Северного Кавказа племенем, поселившимся на нынешних землях в XVII веке. Наверное, это тот случай, когда присутствовал и один мотив, и другой, и они совершенно не противоречили друг другу.
Джума Ахуба, который в апреле 1957 года был студентом Сухумского педучилища, рассказывает: "Эта книга была оскорбительна для всех абхазов. Утверждалось, что такой нации нет. А еще распространились такие разговоры, что в тот год, год 40-летия Октябрьской революции, хотят ликвидировать абхазскую автономию. В общем, мы собрались в Мыкуашта. Крестьяне были, немало людей. Основной доклад сделал Сергей Зухба – насчет этой книги Ингороква".
Сергей Ладович продолжил: "Цель собрания была – вызывать правительство Абхазии. Пока из Сухума правительство не приедет – мы никуда не уйдем. И тут, часов в 11-12, приезжает первый секретарь Очамчырского райкома партии Алания Сократ. Вы хорошо знаете, что из себя представляла командно-административная система. Первый секретарь не цацкался со своими подчиненными, он им приказывал. Он приезжает и говорит: "Что вы здесь собрались, абжуйцы?" "Дадраа, – старики говорят, – нам сказали, что Абхазия – не наша земля. Вот так грузины написали, мы слышали". "Кто вам сказал? – говорит. – Обманули вас". Это первый секретарь говорит. Я совсем взбесился. Если не ошибаюсь, это было воскресенье, но в колхозе выходной день не существует. "Там такого ничего нет, – говорит. – Вы сегодня пропустили день в колхозе. Но за это не будем вас наказывать, простим вас". Ну, хорошо. Они поверили. У меня, говорю, вопрос есть. Я сейчас так вопрос не задал бы, но тогда – молодой был, максималист… Я говорю: "Вы читали, что там написано? Вы не читали, вы обманываете. Там написано черным по белому. Я по-грузински знаю. Вот это написано, вот это…" Он обалдел. Он не думал, что там такой человек будет. А потом еще ребята начали выступать. Хорошо помню, как Джума выступил… Ну, хорошо, говорит, как хотите. Я говорю: "Мы никуда не уйдем, пока правительство, руководство республики сюда не приедут". "Что хотите делайте", – сказал и уехал. Я не знаю, сколько прошло, около часа, наверное, второй раз приехал Алания. И говорит: "Вы что, еще не ушли? Если вы не разойдетесь, Лабахуа сказал, что он привезет артиллерию и с помощью артиллерии вас разгонит". А Архип Миронович Лабахуа большим авторитетом в народе пользовался, примерно как Ардзинба во время войны. Он был председателем Совета министров. Я обалдел. Хоть я и не очень хорошо представлял себе, что такое артиллерия, но понимал, что это очень нехорошая вещь. Но говорю: никуда не уйдем, пусть разгонит артиллерией. И в третий раз, через час, приезжает. Приехали три машины. На первой был Лабахуа, на второй Михаил Темурович Бгажба, четвертый секретарь обкома партии, и на третьей Алания. Алания – бледный, ничего не сказал. Лабахуа поздоровался. "Что случилось? – говорит. – Давайте – в тень, на солнце не будем стоять". Лабахуа – низенького роста, но такой шустрый… Ай, дадраа, понимаете, вот так нам сказали… "Если вы считаете, что я ваш сын, если вы мне доверяете… Ничего нам не даст, если мы будем продолжать стоять на площади в Мыку. Я поеду в Тбилиси, доложу про ваши настроения правительству Грузии". "Да-да-да". "Какие еще есть вопросы?". Я говорю: "У меня есть вопрос". Конечно, этот самый Алания… вообще, он неплохой человек был, но система такая… уже наверняка сообщил: "Какой-то Зухба, студент…". Среди нас тоже были, конечно, кагэбэшники. Даже в мое родное село Гуп позвонили секретарю парторганизации, моему старику-отцу сообщили, что "твой сын испортился". Так вот, вопрос задаю: "Час тому назад первому секретарю Очамчырского райкома партии вы говорили по телефону, что если мы не разойдемся, с артиллерией приедете, артиллерией нас разгоните?" А Алания там стоит. А Бгажба хитрый… потом я узнал, что хитрый… Я вопрос на абхазском языке задаю, он мне на русском языке отвечает: "Молодой человек, я сюда приехал, чтоб ты много здесь не болтал". Но это, знаете, я воспринял не как аланиевские слова, а как будто отец пожурил. После этого мы разошлись".
Мои собеседники вспоминали также о выступлении по поводу книги Ингороква известного абхазского историка Зураба Вианоровича Анчабадзе. Было множество желающих услышать его комментарии. Вначале собрались во Дворце культуры профсоюзов на бывшей улице Фрунзе в Сухуме, но там все желающие не поместились и встречу перенесли в филармонию. Зураб Вианорович говорил со сцены с небольшим листком в руке. Запомнились такие его слова: "Ингороква – не историк. И история Абхазии, и история Грузии – для него китайская грамота".
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
