В последнее время появилось много суждений о том, как использовать лесные богатства республики. Одни считают, что необходимо разрабатывать древесину в нуждах народного хозяйства, создавать деревообрабатывающую промышленность, возрождать мебельное производство. Другие говорят о туризме, о том, что горные леса, в первую очередь хвойные, – это идеальное место для бальнеологических курортов. Или, например, мечтают о создании лесничеств и возможности зарабатывать деньги на приезжих рыболовах и охотниках.
По мнению заместителя директора югоосетинского государственного заповедника Заура Кабулова, абсурдность всех этих прожектов состоит в том, что лес, на богатство которого рассчитывают их авторы, – умирает, и перед тем как строить планы на будущее, неплохо было бы сначала позаботиться о спасении местной флоры.
С двадцатых годов прошлого века в Южной Осетии велась варварская рубка леса. Здешний лес обеспечивал дровами не только Южную Осетию, но и Мцхетский, Карельский, Горийский, Каспский и Кахетинский районы Грузии, и это не считая разработки деловой древесины. Местный бук, как утверждают старожилы, отправляли даже в Ижевск, где из него делали приклады для автоматов Калашникова.
В результате беспощадной эксплуатации лес истощился до крайности еще в советское время, говорит Заур Кабулов:
"Эксплуатационные леса у нас можно вырубать в объеме 120 тысяч кубометров в год, т.е. в объеме годового прироста леса – больше этого по правилам не разрешается. А на самом деле, начиная с 1920 года, вырубали до миллиона кубометров ежегодно".
За постсоветское время стало еще хуже. С одной стороны, местное население, отрезанное от природного газа и угля, полностью перешло на отопление дровами. Правда, можно было использовать плохой, т.н. фаутный лес, но печи почему-то топили отборным буком.
С другой стороны, аффилированные с властью браконьеры вывозили в Турцию через территорию Грузии сотни тысяч кубометров бука, каштана, пихты Нордмана и кавказской сосны. В Южной Осетии часто упрекают Грузию в проблемах, доставшихся республике еще с советских времен. Но что касается уничтожения ценных пород в югоосетинских лесах, – это заслуга местных "патриотов".
Итоги местного природопользования подвел Заур Кабулов:
"У нас остались ценные леса островками в очень труднодоступных местах. Все остальное вырублено, остались только фаутные деревья – негодные, корявые. У нас только в Джавском районе растет пихта и кавказская ель, я хочу спасти хотя бы эти две хвойные породы, поэтому предложил властям занести их в местную Красную книгу".
– А каштан?
Заур Кабулов: А каштан вырубили. Представляете? В лесу сейчас крайне редко можно встретить дерево каштана.
Вслед за деревьями умирают и реки. Теперь только старики помнят, как по полноводной Ляхве сплавляли лес. Говорит Роланд Келехсаев, в прошлом председатель комитета лесного хозяйства республики:
"Леса аккумулируют влагу. Когда вырубают лес, то бившие под деревьями родники пересыхают, а питаемые родниками реки мелеют".
По словам югоосетинского биолога Владимира Габаева, несмотря на то, что граница с Грузией сегодня закрыта и в республике уже полтора десятилетия действует запрет на вывоз древесины в Россию, лес продолжают рубить в объемах, явно превышающих потребности республики. Непонятно, куда исчезает лес, если учесть, что даже гробы в республике привозные. Шанс на естественное восстановление леса появляется там, где люди бросили жилье и ушли из ущелий, где дороги размываются и становятся непроходимыми. И, наоборот, там, где прокладывают новую дорогу, деревья идут под топор.
Владимир Габаев говорит, что нужны срочные меры по спасению лесного богатства республики, вернее, того, что от него осталось:
"Надо расчищать площади, засоренные после рубки, нужно питомники открывать, сажать побольше деревьев. Вырубили мы каштановые леса, значит, надо их восстанавливать. Только я боюсь, что этим здесь мало кто будет заниматься, хотя это большое государственное дело".
В Южной Осетии нет транзитных водных артерий и бескрайних лесов, чтобы можно было махнуть на все рукой со словами: "на наш век хватит, да еще и внукам достанется". Все, что есть у республики, начинается здесь же, на склонах гор, которые расположены буквально в пределах видимости. Но даже это понимание хрупкости, исчерпаемости среды обитания не останавливает бездумное потребление природных ресурсов. Непонятно почему? То ли люди, которые всецело отдались чувству иждивенчества, отказываются дать себе отчет в своих действиях. А может, всему виной временщики – чиновники, которым просто безразлично, что будет с этой землей, потому что их дети здесь жить не будут.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
По мнению заместителя директора югоосетинского государственного заповедника Заура Кабулова, абсурдность всех этих прожектов состоит в том, что лес, на богатство которого рассчитывают их авторы, – умирает, и перед тем как строить планы на будущее, неплохо было бы сначала позаботиться о спасении местной флоры.
С двадцатых годов прошлого века в Южной Осетии велась варварская рубка леса. Здешний лес обеспечивал дровами не только Южную Осетию, но и Мцхетский, Карельский, Горийский, Каспский и Кахетинский районы Грузии, и это не считая разработки деловой древесины. Местный бук, как утверждают старожилы, отправляли даже в Ижевск, где из него делали приклады для автоматов Калашникова.
В результате беспощадной эксплуатации лес истощился до крайности еще в советское время, говорит Заур Кабулов:
"Эксплуатационные леса у нас можно вырубать в объеме 120 тысяч кубометров в год, т.е. в объеме годового прироста леса – больше этого по правилам не разрешается. А на самом деле, начиная с 1920 года, вырубали до миллиона кубометров ежегодно".
За постсоветское время стало еще хуже. С одной стороны, местное население, отрезанное от природного газа и угля, полностью перешло на отопление дровами. Правда, можно было использовать плохой, т.н. фаутный лес, но печи почему-то топили отборным буком.
С другой стороны, аффилированные с властью браконьеры вывозили в Турцию через территорию Грузии сотни тысяч кубометров бука, каштана, пихты Нордмана и кавказской сосны. В Южной Осетии часто упрекают Грузию в проблемах, доставшихся республике еще с советских времен. Но что касается уничтожения ценных пород в югоосетинских лесах, – это заслуга местных "патриотов".
Итоги местного природопользования подвел Заур Кабулов:
"У нас остались ценные леса островками в очень труднодоступных местах. Все остальное вырублено, остались только фаутные деревья – негодные, корявые. У нас только в Джавском районе растет пихта и кавказская ель, я хочу спасти хотя бы эти две хвойные породы, поэтому предложил властям занести их в местную Красную книгу".
– А каштан?
Заур Кабулов: А каштан вырубили. Представляете? В лесу сейчас крайне редко можно встретить дерево каштана.
Вслед за деревьями умирают и реки. Теперь только старики помнят, как по полноводной Ляхве сплавляли лес. Говорит Роланд Келехсаев, в прошлом председатель комитета лесного хозяйства республики:
"Леса аккумулируют влагу. Когда вырубают лес, то бившие под деревьями родники пересыхают, а питаемые родниками реки мелеют".
По словам югоосетинского биолога Владимира Габаева, несмотря на то, что граница с Грузией сегодня закрыта и в республике уже полтора десятилетия действует запрет на вывоз древесины в Россию, лес продолжают рубить в объемах, явно превышающих потребности республики. Непонятно, куда исчезает лес, если учесть, что даже гробы в республике привозные. Шанс на естественное восстановление леса появляется там, где люди бросили жилье и ушли из ущелий, где дороги размываются и становятся непроходимыми. И, наоборот, там, где прокладывают новую дорогу, деревья идут под топор.
Владимир Габаев говорит, что нужны срочные меры по спасению лесного богатства республики, вернее, того, что от него осталось:
"Надо расчищать площади, засоренные после рубки, нужно питомники открывать, сажать побольше деревьев. Вырубили мы каштановые леса, значит, надо их восстанавливать. Только я боюсь, что этим здесь мало кто будет заниматься, хотя это большое государственное дело".
В Южной Осетии нет транзитных водных артерий и бескрайних лесов, чтобы можно было махнуть на все рукой со словами: "на наш век хватит, да еще и внукам достанется". Все, что есть у республики, начинается здесь же, на склонах гор, которые расположены буквально в пределах видимости. Но даже это понимание хрупкости, исчерпаемости среды обитания не останавливает бездумное потребление природных ресурсов. Непонятно почему? То ли люди, которые всецело отдались чувству иждивенчества, отказываются дать себе отчет в своих действиях. А может, всему виной временщики – чиновники, которым просто безразлично, что будет с этой землей, потому что их дети здесь жить не будут.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
