В оценках российскими экспертами партнерских отношений Москвы и Цхинвала все чаще звучит мнение о необходимости усиления контроля России над республикой, как некоего залога успеха в построении там нормальной жизни. В то же время попытки усиления этого контроля наталкиваются на сопротивление югоосетинской бюрократии, указывающей на права Южной Осетии как суверенного государства.
Если просмотреть историю российско-осетинских отношений после признания государственности Южной Осетии, то становится очевидным, что Москва всегда пыталась расширить степень своего контроля над республикой, насколько это возможно, а Цхинвал всегда пытался предохранить себя от российского вмешательства.
Это сопротивление многие представители российского экспертного сообщества объясняют эгоцентризмом местных элит, их нежеланием отказываться от ручного управления республикой в пользу системных реформ, отчитываться перед Москвой за траты российской помощи.
Российский политолог Александр Скаков говорит, что при всех аргументах в пользу этого суждения оно не лишено лукавства, и приводит встречные доводы. Например, разорение республики правительством прикомандированного из России Вадима Бровцева, отмену президентских выборов 2011 года под давлением российских силовиков, едва не приведшую югоосетинское общество к междоусобице.
"Нельзя назвать продуктивной ту роль, которую взяли на себя российские силовики в выборах 2011 года, – говорит Александр Скаков. – Я думаю, что лучший вариант – это некоторое уменьшение присутствия России в республике. Надо влиять на республику как бы со стороны – помогать, кому хочется, но не мешать остальным. Конечно, нужно контролировать расходование финансовой помощи, границы, отношения с Грузией, ситуацию в Ленингорском районе, но все-таки не надо решать все за них, пытаться установить контроль над их повседневной жизнью. Нужно дать им свободу, волю".
Подобный подход предполагает не только уважение к праву народа на самоопределение, но и ответственность югоосетинских элит за все происходящее на территории республики.
С другой стороны, по нормам международного права Южная Осетия – часть Грузии, а Россия как государство, де-факто контролирующее эту территорию, несет полную ответственность за то, что там происходит.
Россия не может допустить банкротства республики, не имеет права оставить ее население без средств к существованию или систем жизнеобеспечения. Поэтому, считает российский журналист Евгений Крутиков, контроль необходим и правомерен. Кроме того, считает он, если мы говорим о построении республики, как о процессе, у которого должен быть конечный результат, то вполне логично, что этот процесс нуждается в системном мониторинге и фискальном контроле.
Пока единственное, что удалось сделать в этом направлении, – это финансовый контроль по принципу: не дадим денег, пока не отчитаетесь за прошлые расходы и не обоснуете предстоящие.
Все попытки организовать контроль политический до сих пор разбивались о местную специфику. Проблема в том, что подавляющее большинство политических процессов в республике чрезмерно персонифицировано, из-за чего, как правило, они скатываются к мелким склокам и интригам, в которых тонут и здравый смысл, и конечная цель – построение республики. Говорит Евгений Крутиков:
"В результате жизненно необходимые республике политические и экономические процессы забалтываются, вязнут в спорах вокруг кадровых назначений порой очень мелочного характера. Все это выдается за политическую игру, в которой посторонний человек из Москвы очень быстро тонет, например, как это произошло с покидающим республику составом российского посольства. Т.е. люди через какое-то время либо перестали понимать происходящее, либо сами же погрязли в этой манере поведения. Это довольно эффективный способ уничтожения любой прогрессивной политики и контроля".
Судя по мнениям моих респондентов, в идеале они предполагают российский контроль не как грубое вмешательство во внутреннюю жизнь, но как обмен опытом, помощь, как деликатное по форме и рациональное по содержанию действие. Соответственно, ожидают адекватную реакцию на него со стороны югоосетинских элит.
Наверное, вся проблема в том, что обе стороны этого процесса далеки от подобной идиллии, а термин "контроль" в большей степени ассоциируется у них с коротким поводком.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
Если просмотреть историю российско-осетинских отношений после признания государственности Южной Осетии, то становится очевидным, что Москва всегда пыталась расширить степень своего контроля над республикой, насколько это возможно, а Цхинвал всегда пытался предохранить себя от российского вмешательства.
Это сопротивление многие представители российского экспертного сообщества объясняют эгоцентризмом местных элит, их нежеланием отказываться от ручного управления республикой в пользу системных реформ, отчитываться перед Москвой за траты российской помощи.
Российский политолог Александр Скаков говорит, что при всех аргументах в пользу этого суждения оно не лишено лукавства, и приводит встречные доводы. Например, разорение республики правительством прикомандированного из России Вадима Бровцева, отмену президентских выборов 2011 года под давлением российских силовиков, едва не приведшую югоосетинское общество к междоусобице.
"Нельзя назвать продуктивной ту роль, которую взяли на себя российские силовики в выборах 2011 года, – говорит Александр Скаков. – Я думаю, что лучший вариант – это некоторое уменьшение присутствия России в республике. Надо влиять на республику как бы со стороны – помогать, кому хочется, но не мешать остальным. Конечно, нужно контролировать расходование финансовой помощи, границы, отношения с Грузией, ситуацию в Ленингорском районе, но все-таки не надо решать все за них, пытаться установить контроль над их повседневной жизнью. Нужно дать им свободу, волю".
Подобный подход предполагает не только уважение к праву народа на самоопределение, но и ответственность югоосетинских элит за все происходящее на территории республики.
С другой стороны, по нормам международного права Южная Осетия – часть Грузии, а Россия как государство, де-факто контролирующее эту территорию, несет полную ответственность за то, что там происходит.
Россия не может допустить банкротства республики, не имеет права оставить ее население без средств к существованию или систем жизнеобеспечения. Поэтому, считает российский журналист Евгений Крутиков, контроль необходим и правомерен. Кроме того, считает он, если мы говорим о построении республики, как о процессе, у которого должен быть конечный результат, то вполне логично, что этот процесс нуждается в системном мониторинге и фискальном контроле.
Пока единственное, что удалось сделать в этом направлении, – это финансовый контроль по принципу: не дадим денег, пока не отчитаетесь за прошлые расходы и не обоснуете предстоящие.
Все попытки организовать контроль политический до сих пор разбивались о местную специфику. Проблема в том, что подавляющее большинство политических процессов в республике чрезмерно персонифицировано, из-за чего, как правило, они скатываются к мелким склокам и интригам, в которых тонут и здравый смысл, и конечная цель – построение республики. Говорит Евгений Крутиков:
"В результате жизненно необходимые республике политические и экономические процессы забалтываются, вязнут в спорах вокруг кадровых назначений порой очень мелочного характера. Все это выдается за политическую игру, в которой посторонний человек из Москвы очень быстро тонет, например, как это произошло с покидающим республику составом российского посольства. Т.е. люди через какое-то время либо перестали понимать происходящее, либо сами же погрязли в этой манере поведения. Это довольно эффективный способ уничтожения любой прогрессивной политики и контроля".
Судя по мнениям моих респондентов, в идеале они предполагают российский контроль не как грубое вмешательство во внутреннюю жизнь, но как обмен опытом, помощь, как деликатное по форме и рациональное по содержанию действие. Соответственно, ожидают адекватную реакцию на него со стороны югоосетинских элит.
Наверное, вся проблема в том, что обе стороны этого процесса далеки от подобной идиллии, а термин "контроль" в большей степени ассоциируется у них с коротким поводком.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
