Судебное заседание по делу правозащитника и юриста от 17.02.2014. Продолжение. Начало, часть 1 - здесь.
После короткого перерыва председательствующий на суде Расим Гасымов предоставляет слово Интигаму Алиеву:
- Каждому известно, как заканчиваются подобные процессы в этой стране. Мне показалось странным, что суд не знает, что мониторинг суда может вести каждый, это открытое судебное заседание. Если суд не знает этого, то не имеет смысла даже возражать. Однако все равно надо подать свой протест. Когда знакомишься с бесчисленными судебными протоколами, начиная с 1991 года, и до процесса над членами NIDA, обнаруживается удручающая картина. Опыт показывает, что протоколы фальсифицируются. Долгое время нас убеждали, что суд ведет аудио и видеозапись. И каждый человек при необходимости может ознакомиться с ними. Поэтому запрещали вести аудио и видеозапись представителям СМИ, или одной из сторон. Спрашивается, если аудиозапись в зале суда разрешена законом, зачем суду запрещать ее?
Все материалы «Общества правового просвещения» изъяты следственным органом без составления описи. Впоследствии стало известно, что это было сделано целенаправленно. Это было так и в деле Анара Мамедли, и в деле АзадлыгРадиосу, и в деле Расула Джафарова, и других. Точно также как и в деле Хадиджи Исмаил , Анара Мамедли, Сеймура Хази. Здесь, на этом процессе судят не только меня. Здесь судят всех людей страны, которые ведут борьбу за свободу и права человека. Точно так же, как и в деле братьев Фараджа и Сираджа Керимли.
И дело не в том, чтобы заниматься политикой или нет. Потому что занимаешься ты политикой или нет, если ты человек совести, делаешь свое дело по совести, будешь арестован и ты, однажды дойдет очередь и до тебя.
ЛИТЕРАТУРНОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ
Эти слова перекликаются со словами Эрнеста Хемингуэя, которые сразу же всплывают в моей памяти - цитата из романа «Прощай, оружие», одна из самых моих любимых:
«Когда люди столько мужества приносят в этот мир, мир должен убить их, чтобы сломить, и поэтому он их и убивает. Мир ломает каждого, и многие потом только крепче на изломе. Но тех, кто не хочет сломаться, он убивает. Он убивает самых добрых, и самых нежных, и самых храбрых без разбора. А если ты ни то, ни другое, ни третье, можешь быть уверен, что и тебя убьют, только без особой спешки».
«КАКОЕ ЭТО ИМЕЕТ ОТНОШЕНИЕ?»
Судья Расим Гасымов:
- Алиев Интигам! Какое имеет отношение к делу то, что вы говорите?
Интигам Алиев:
- Имеет. В Европейском суде по правам человека есть дела, которые я вел до своего ареста. Они уже находятся на стадии коммуникации. Я намерен продолжать вести эти дела даже под арестом, и буду продолжать. Эти дела не имеют никакого отношения к предъявленному мне обвинению, однако эти материалы по этим делам мне не возвращают. Правда, некоторые из них все же вернули - те, по которым давно уже приняты решения или коммуникация окончена.. Все дело в том, что одной из причин моего ареста и является моя адвокатская деятельность, желание застопорить ее. Они это и не скрывали. Когда дома у меня шел обыск…
ПО ТЕМЕ ИЛИ НЕТ?
Судья Расим Гасымов:
- Алиев Интигам! Вы заявляете отвод составу суда?
Интигам Алиев:
- Я объясняю, обосновываю отвод. Я говорю, что суд отклоняет все ходатайства защиты, демонстрируя свою предвзятость, потому что знает, что если эти ходатайства будут удовлетворены, обвинение развалится. Значит, вы не заинтересованы в установлении объективной истины?
Судья:
- Но вы говорите на другую тему.
Интигам Алиев:
- Дайте мне высказаться. А то какая необходимость в этом процессе? Можете сразу объявить приговор.
Судья:
- Ну хорошо, продолжайте.
«ТАКИМИ МЕТОДАМИ ЗАПУГАТЬ НЕВОЗМОЖНО»
Интигам Алиев:
- В Азербайджане появилась нехорошая тенденция, которая состоит в том, что если какой- то человек не нравится власти, его офис будет запечатан, документы изъяты, а его самого арестуют. Или даже не арестуют. Этими методами хотят запугать всех остальных. Однако это бесполезно. Практика Азербайджана показывает, что такими методами людей запугать невозможно. Если даже моя дочь Нармин говорит, что моего отца таким образом не запугать… Но дело не в этом, это моя дочь, она и должна говорить так.Это говорят и Хадиджа, Расул, Сеймур, Анар и многие другие, которые находятся в тюрьме. Свободный человек свободен и в заключении. Меня обвиняют в том, что я разными путями присваивал грантовые деньги. Если из этих денег, в присвоении которых меня обвиняют, принесли и дали мне хоть одну копейку, самый последний человек на земле - я.
Здесь в деле говорится о примерно 100 платежных поручениях. Вы хотите изобличить меня? Достаньте эти документы и положите их передо мной. И если на этом счете осталось определенная сумма, значит, эти деньги я не брал. Но что тогда останется от ваших обвинений?!
У меня есть очень большие подозрения, что деньги, снятые со счета по документам, изготовленным с моей фальшивой подписью, хотят повесить на меня. Почему вы не затребуете всю банковскую документацию моего НПО и счета сестры бухгалтера, куда были перечислены деньги? Мы же вам доказываем, что наша бухгалтер перечисляла деньги на счет своей сестры со счетов и других организаций, где работала бухгалтером. Почему вы не хотите разобраться, не удовлетворяете наши ходатайства об этом? Потому что не можете допустить, чтобы правда открылась?
Адвокаты потребовали назначить судебно-почерковедческую экспертизу. Как вы думаете, почему следствие не отправило эти подписи на экспертизу, а другие документы отправило? Потому что даже невооруженным глазом видно, что это не моя подпись! Это подделка!
О другом нашем ходатайстве… Адвокаты отправили запрос в Министерство юстиции, требуя выдать копии всех уведомлений о регистрации грантов, однако они отказались . Все наши копии – вообще вся документация, которая является доказательством моей невиновности, была изъята следователями и, несмотря на все запросы и требования адвокатов, следственный орган тоже отказывается вернуть их. Мы ходатайствовали, чтобы суд сам потребовал, - так как мы заявляем, что все наши грантовые договоры прошли регистрацию, - мы просим суд истребовать доказательства. А суд этого не делает!Значит, он не заинтересован в установлении истины по делу? Суд утверждает, что документы общества правового просвещения не прошли регистрацию. Если бы общество не прошло регистрацию, его давно бы закрыли.
Когда мои адвокаты подали ходатайство об изменении меры пресечения на домашний арест, заявив, что нет никаких оснований для содержания под стражей, так как следствие уже окончено, свидетели допрошены, мой паспорт находится в суде, и я не смогу уехать и скрываться от суда. Тогда прокурор возразил, что в Уголовном кодексе есть такая статья - незаконное пересечение границы, то есть существует вероятность и опасность того, что человек, не имеющий документов, покинет страну. И вы согласились с этим. Должен сказать, что у меня нет намерения бежать из этой страны. Я был в Праге, когда счета моей организации арестовали, я мог остаться в Европе, но вернулся, зная, что меня ждет арест. Зачем же мне убегать теперь? Я никуда из этой страны не уеду - не ждите! Более того, у меня даже мечта есть - увидеть, как некоторые люди бегут из этой страны.
В Азербайджане распространено и такое мнение, что если человек арестован, то он может находиться под арестом столь угодно долго. Однако Европейский суд по правам человека считает, что это очень тонкий вопрос, и человек не должен находиться в тюрьме, если не предъявлены веские причины для его нахождения под арестом, или если причины для ареста оказались несостоятельными. Какие есть причины и смысл держать в заключении инвалида Карабахской войны, который потерял ногу? Или Лейлу Юнус, у которой гниет от гепатита печень? Или Хадиджу Исмаил, у которой нет желудка?
Принцип гласности суда в Азербайджане тоже понимается азербайджанскими властями превратно. Распространено мнение, и прокурор только что сказал об этом, что если в зале суда сидят двое-трое, это и есть гласность и открытость. Это совершенно не так! Все желающие должны иметь возможность наблюдать за процессом. Азербайджанская власть, азербайджанский суд, Пенитенциарная служба считают, что если человек - преступник, или хотя бы обвиняется в преступлении, его можно содержать и в конюшне, хлеву. Я каждый раз пытаюсь обратить ваше внимание на то, в каких нечеловеческих условиях арестантов доставляют в суд.
Азербайджанская власть, которая считает себя сильной, пытается завлечь иностранных туристов в страну спортивными и музыкальными мероприятиями. Однако сильная власть не та, которая заискивает перед иностранцами и угнетает собственных граждан. Сильная власть та, которая заботиться о своих гражданах.
РАЗГОВОР В ПЕРЕРЫВЕ
Судья Расим Гасымов объявляет перерыв на обед с 13 часов до 14.30.Вместе с родными и близкими, всеми желающими поговорить с Интигамом Алиевым я подхожу к ряду конвоя, солдат внутренних войск и полиции Пенитенциарной службы, которые перегородили «кишку» на уровне нижней, боковой стороны пустой в настоящее время клетки для подсудимых, и не дают подойти к столу, где сидит подсудимый. Выглядываю из-за плеча конвойного и поднимаю руку в знак приветствия. Интигам бей замечает меня и на его несколько осунувшемся за время заключения лице появляется улыбка:
- Я рад вам, Чингиз бей! Не надо беспокоиться, не надо приходить..
Я еще раз, про себя, удивляюсь неизменности его улыбки, манере держаться, тому, как этот некрепкого сложения, интеллигентный и мягкий человек оказался тверд в заключении, во всех павших на его плечи испытаниях:
- Это мой долг, Интигам бей, простите, что не был на предыдущих заседаниях.
ОБЕД С ЮРИСТАМИ
Плечистый офицер с черной форме Пенитенциарной службы просит всех освободить помещение. Я выхожу вместе с адвокатом Ялчином Имановым, и спускаюсь с ним обедать в небольшую столовую Суда по тяжким преступлениям. Здесь к нам присоединяется адвокаты Анар Гасымлы и Шахла Гумбатова, а также известный юрист, эксперт по свободе слова Рашид Гаджилы. Юристы рассуждают между собой на юридические темы, в которые я вникнуть даже не стараюсь, занятый своим борщом, который оказался неожиданно вкусным. Спрашиваю у заведующего про заказанную гречку, которую мне так и не принесли. А что сейчас ест Интигам Алиев, - мелькает вопрос. Наверное, то, что ему принесли родные, жена и дочь, которых я видел в толпе у входа.Оказывается, что заказанной гречки нет, закончилась. Заведующий столовой предлагает мне долму взамен гречки, от которой я отказываюсь, затем картофельное пюре, которое я заказываю, но которое тоже не несут, тоже закончилось. Зачем же предлагать клиенту то, чего у вас нету? Ветеран общепита, которого здесь кличут Рамиз, извиняется и объясняет, что виновата повариха, которая работает у него всего третий день, и предлагает мне яичницу с зеленью - неплохую. Выпив чаю, мы выходим.
НАГРУЗКИ АДВОКАТОВ
После перерыва снова обыск, изъятие диктофонов и телефонов, рассаживание по местам. Часть журналистов ушла, чтобы передать информацию в свои газеты и сайты, но народу меньше не стало, появились новые лица, которые терпеливо дожидались у входа возможности зайти в зал суда, чтобы увидеть Интигама Алиева, поддержать его, понаблюдать за процессом. На этот раз мне удалось сесть во втором ряду, откуда видно немного лучше. Слышимость прежняя.
Председательствующий Расим Гасымов спрашивает у защиты:
- Не возражаете, если мы продолжим процесс без адвокатов?
Оказывается, адвокаты подсудимого Эльчин Садыгов и Джавад Джавадов не успели еще подойти, и судья предлагает продолжить процесс без них.
- Возражаем, я предлагаю объявить перерыв и дождаться их, - говорит адвокат Шахла Гумбатова.
Государственный обвинитель Фарид Нагиев поддерживает сторону защиты в этом вопросе:
- Сейчас начнется допрос свидетеля Оруджевой. Подождем адвокатов подсудимого, у них есть, скорее всего, вопросы к ней. Это важно.
- Ну, это уже ваша вина, – говорит судья И.Алиеву, - разве нельзя было им вовремя подойти, чтобы не задерживать судебное заседание?
- В стране всего несколько независимых адвокатов, и на эти пять-десять человек ложится груз всех политических процессов. Вот они и не успевают, - говорит Интигам Алиев.
ВЫСТУПЛЕНИЕ ПРОКУРОРА
Судья Расим Гасымов предоставляет слово прокурору, и тот обосновывает, что ходатайство об отводе составу суда удовлетворять не надо. Слышимость плохая, успеваю только записать:
- Подсудимый Алиев мотивирует отвод составу суда тем, что в большинстве ходатайств отказано. Однако насколько это обоснованно? Напомню, что ряд его ходатайств удовлетворен. Так, подсудимый больше не находится в клетке, а сидит рядом со своими адвокатами. По другому его ходатайству в прошлый раз судебное заседание было проведено в большом зале, вмещавшем больше народу, как он хотел. Еще ему вернули часть изъятых при обыске документов. Разве этого мало? Что касается ходатайства о замене нахождения в СИЗО на домашний арест, которое суд не удовлетворил, это вполне законно: Интигам Алиев может скрыться за границей, используя свои большие связи там, также он может здесь влиять за свидетелей, а это недопустимо. Что касается ходатайства о затребовании документов из Министерства юстиции, то на сегодня необходимости в них нет. Если она возникнет, тогда и имеет смысл затребовать, а пока необходимости в этом не вижу.
РЕШЕНИЕ ПО ХОДАТАЙСТВУ ОБ ОТВОДЕ
Суд удаляется на совещание. Спустя недолгое время, которое у меня заполнено тем, что я дополняю свои записи отрывками, которые не успел записать ранее, судьи возвращаются и объявляют свое решение:
- Суд рассмотрел по существу ходатайство, поданное Алиевым Интигамом, по отводу составу суда, и решил оставить это ходатайство без рассмотрения!
КАК ОБРАЩАТЬСЯ К ПОДСУДИМОМУ
Судья спрашивает подсудимого:
-Алиев Интигам, что вы думаете?
- Вообще то, когда обращаются к человеку, полагается говорить не «Алиев Интигам», а «Интигам Алиев». Если не хотите обращаться уважительно, то обращайтесь, как требует закон - подсудимый. Что касается продолжения процесса, то я не возражаю. Столько человек пришло, чтобы участвовать в судебном заседании, мне неудобно перед ними, - отвечает юрист.
ПОКАЗАНИЯ СВИДЕТЕЛЯ
Судья объявляет, что процесс продолжается и вызывает главного бухгалтера «Общества правового просвещения» Гюльшан Оруджеву для дачи показаний в качестве свидетеля.
Свидетельница Оруджева зачитывает текст и приносит клятву, затем судья Расим Гасымов приглашает ее дать свободные показания.
- Я, Оруджева Гюльшен Сабир гызы, работала главным бухгалтером «Общества правового просвещения», которое финансируется иностранными донорами, с сентября 2005 года по декабрь 2013. В финансировании регулярно бывали перебои. Было, что я не получала зарплату. А иногда работала безвозмездно месяцами.
Гюльшен Оруджева называет множество дат, сроков, я не успеваю записать. Пока свидетельница говорит, Интигам Алиев внимательно смотрит на нее, потирая пальцами лоб. Свидетельница продолжает:
- В нашей работе иногда случалось так, что грантовые деньги, поступившие на счет, не были потрачены, и это мешало продолжению деятельности организации, потому что надо было сдавать отчет. Отчет должен быть сдан в определенный срок. В 2009 году Интигам Алиев предложил мне открыть счет на имя моей сестры и перечислять выдаваемые нам зарубежными донорами деньги на этот счет. Это предложение он объяснил необходимостью дела, и я согласилась. Средства, выделенные его организации за 8 лет работы, составили более 2 миллионов манатов. Я ранее не хотела говорить, но вижу, что сказать надо.Я не участвовала в покупке оборудования, офисной техники, канцтоваров для организации. Мне приносили чеки, и я просто включала их в отчет. Это все.
ШУТКА СУДЬИ
В это время в зал входит адвокат И.Алиева Эльчин Садыгов, и просит разрешение сесть на свое место. Судья Расим Гасымов шутливо спрашивает:
- Вы Джавада Джавадова по дороге не видели? Едет он?
Если кто-то и рассмеялся или улыбнулся, я этого не слышал. Эльчин Садыгов занимает свое место рядом со своим подзащитным. Судья дает разрешение государственному обвинителю Фариду Нагиеву, который перебирает бумаги на своем столе, начать допрос свидетеля.
Конец второй части. Продолжение следует.
Радио Азадлыг
