ПРАГА---Завтра на престижном 52-м кинофестивале в чешских Карловых Варах будут объявлены победители в номинациях. На этом форуме были представлены пять фильмов грузинских режиссеров. В официальной программе – «Хибула» Георгия Овашвили, в специальной конкурсной программе – фильм Мариам Хачвани «Деде». Что касается внеконкурсной программы фестиваля, то в ней были представлены: «Моя счастливая семья» Наны Эквтимишвили и Симона Гроса, «Город солнца» Рати Онели и «В ожидании Анны» Георгия Мухадзе. Сегодня в рубрике «Гость недели» мы предлагаем вам интервью с режиссером Мариам Хачвани.
Кети Бочоришвили: Полнометражный фильм «Деде», который вы привезли на нынешний фестиваль в Карловы Вары, ожидает своей участи – завтра будет объявлен победитель этого известного кинофорума. И мы искренне за вас болеем и желаем вам победы. Об этом фильме мы еще поговорим, но это не первая ваша работа. Перед этим была короткометражка «Динола», которая при минимуме диалогов и простой фабуле тем не менее так поражает своей глубиной, зрелостью, совершенством и отточенностью, будто вы прошли школу какого-то большого мастера. У вас есть свои кумиры в вашем деле?
Мариам Хачвани: Я очень люблю режиссера Михаила Калатозишвили, это один из моих фаворитов. Но дело в том, что я не очень люблю смотреть фильмы, возможно, я посмотрела до двух десятков шедевров, но не больше. Но я всегда старалась снять фильм на основе реальных событий и донести его до зрителя как можно более правдиво. Я уделяю большое внимание этой глубине при их воспроизведении, потому что я хочу, чтобы зритель испытал те же эмоции, что и я испытала, когда моя бабушка рассказывала мне о своей жизни.
К. Б.: И при этом вы снимали не документальное кино…
М. Х.: Я не снимаю документальные фильмы, у меня просто стиль такой, мне хочется все донести до зрителя именно таким способом. Хотя на фестивалях, где мы представляли «Динолу», очень многие думали, что фильм документальный. На самом деле фильм этот постановочный.
К. Б.: Расскажите историю вашего первого фильма «Динола», почему вы решили снять фильм именно об этом? И вообще, это уже прошлое или такое все еще случается в настоящем?
М. Х.: «Динола» – это история моей бабушки, которая рассказывала, как росла без матери, потому что ее увели от моей бабушки, о том, как она плакала в постели, когда проснулась и ее не застала и больше никогда уже не видела. Я была в таком шоке, что была просто обязана донести до зрителя весь трагизм этой истории... Сегодня такого не происходит, конечно, но сегодня в Сванетии, и не только в Сванетии, есть проблема нелюбви в семье. И сегодня создаются семьи по принуждению, мужем и женой становятся люди, которые не любят друг друга, а такие семьи, скорее всего, обречены. Я стараюсь своими фильмами показать людям, что происходит, когда что-то делаешь под прессом, и поэтому призываю бороться за личную свободу.
К. Б.: Но чем-то ведь были вызваны такие порядки? Были объективные причины для того, чтобы укоренилась такая традиция?
М. Х.: В Сванетии более полувека назад почему-то был период, когда рождалось намного больше мальчиков, чем девочек, и никто не знает, чем это было обусловлено. Соответственно, наступило время, когда мужского населения было процентов 70, а женского – 30. И когда мужчины достигали зрелого возраста и им надо было создавать семью, им приходилось жениться и на вдовах. Это принесли сами условия жизни в Сванетии: длинные 10-месячные зимы, оторванность от мира, тяжелые бытовые условия. И когда мужчина требовал руки вдовы, а она не шла, проливалась кровь, потому что это оскорбляло мужчину. Получалось, что она не смела перечить, у нее не было выбора, и она выходила замуж за первого, кто требовал ее руки. Но здесь был другой момент, еще более трагичный: если она выходила за него, то с ребенком ее разлучали, и не только потому, что новый муж не хотел ее детей и ждал своих, но и потому, что родители умершего мужа не отдавали им детей, которые должны были продолжить их род. Когда я стала обращать на это внимание и изучать эти обычаи, во мне возникло чувство протеста, но при более глубоком анализе я поняла, что в то время и при таких условиях другого выхода не было.
Придал моему желанию снять «Динолу» еще один импульс: в тот период в Грузии чуть ли не каждую неделю сообщали в новостях о том, что в мусорных баках находили детей. Мне было это так дико - в моем родном Ушгули матерей разлучали с детьми насильно, а здесь сами матери таким образом расправляются со своими детьми...
К. Б.: Какие у вас ожидания в связи с фильмом «Деде», который вы привезли в Карловы Вары?
М. Х.: В первую очередь я хочу отметить, что фестиваль в Карловых Варах очень большой и известный, и я счастлива, что лента попала на этот фестиваль в числе других 12 фильмов. Когда состоялся премьерный показ, зрители долго аплодировали, мы поняли, что фильм понравился. Конечно, ожидаем приза, и очень хочется его получить, но для меня не будет большой трагедии, если это не случится – в жюри тоже сидят люди, и у них свои вкусы. Для меня главное, что людям, выходящим из кинотеатра, он нравится, а значит, фильм состоялся.
К. Б.: Фильм уже четыре раза демонстрировали в кинотеатрах в Карловых Варах, а когда его увидит грузинский зритель?
М. Х.: Грузинский зритель увидит его в ноябре, и он будет идти около двух месяцев. Он длится 100 минут.
К. Б.: В этом фильме действие тоже происходит в Сванетии?
М. Х.: Конечно же, эта история тоже происходит в Сванетии, и у меня оказалось гораздо больше возможностей передать зрителю дух моего уголка в полнометражном, а не в коротком фильме. И дело здесь не только в традициях, но и в культуре моего народа. И хотя в Сванетии совсем нелегко жить в силу климатических условий и существующих там традиций, мне, я думаю, удалось снять красивый фильм и убедить зрителя, что мы живем в раю, который называется Ушгули. Мне несложно было это сделать, потому что я родилась и выросла там. И то, что герои в моем фильме говорят на сванском языке, одном из древних и уникальных, усиливает впечатление, которое он производит на зрителя. Я очень хотела, чтобы они говорили на моем родном языке, и поэтому пригласила для участия только сванов, говорящих на нем. Там практически нет профессиональных актеров, да мы и не смогли бы это сделать – бюджет у нас был очень маленький.
К. Б.: Вам не трудно искать исполнителей ролей в фильмах? Вроде бы большим артистизмом сваны не отличаются…
М. Х.: Они очень хорошо играют, я и сама удивлялась в первое время. Я практически не искала актеров. Расскажу вам историю, которая случилась, когда мы снимали «Динолу». Там есть сцена оплакивания, и я, конечно, даже не мечтала о ней, потому что только уложить «покойника» в чьем-то доме, и то было трудно, язык у меня не поворачивался об этом просить, что и говорить о плакальщицах. Взять и в чьем-то доме такое устроить! Но когда решался этот вопрос, там вдруг оказалась наша соседка Джано из Ушгули, которая и говорит вдруг: ну раз уж вы «покойника» укладываете в доме, так и оплакать его надо. Представляете мою радость?! Я хочу передать моим ушгульцам огромное спасибо, потому что они создали мне все условия, чтобы я чувствовала себя свободной во время съемок, и ни в чем – никаких проблем. У нас даже репетиций не было. Мне только надо было сказать: делайте так, как мы обычно это делаем, и они, как хорошие профессиональные актеры, все выполняли именно так, как было нужно. И, кстати, многие говорят об очень хорошей актерской игре в моем фильме…
К. Б.: Но девочка в «Диноле» просто обворожительная! Как вам удалось ее найти?
М. Х.: Да, этой девочке всего лишь три года. Поначалу я хотела, чтобы она была из пятого или шестого класса, чтобы я могла установить с ней контакт. Никак не удавалось такую найти. В конце концов, я пришла в детский сад, и когда увидела эту девочку, я поняла – вот это моя Динола! Она была среди других детей, они стояли, прижавшись друг к другу и не отрывая глаз от пола, и только она смотрела мне прямо в глаза вот этими своими голубыми глазами!.. Когда я позвонила своему продюсеру и сказала ему, что нашла девочку трех лет, он чуть не сошел с ума: кричал мне, что я хочу провалить фильм, потому что заставить играть трехлетнего ребенка в таком фильме практически невозможно! Но я настолько этого хотела, я так ясно видела ее в этом фильме, что настояла на своем. Я даже когда раскадровки для себя делала к этому фильму, рисовала ее точно такой, вот с такими глазами. И я так рада, что вот эти тяжелые труды, когда мы две недели практически были закрыты там, работали день и ночь в условиях опасности схода лавин, – оправдались сполна. Я хочу выразить благодарность всей группе.
К. Б.: И как же вы заставили девочку плакать?
М. Х.: Сначала мы уложили спать девочку в комнате, выключили свет, установили камеру, и все ушли из комнаты. Только я спряталась в углу, а потом стала стучать, чтобы ребенок проснулся. И, конечно, когда она увидела спросонья, что в комнате никого нет, она заплакала, встала с кроватки и побежала по снегу с куклой. Я очень плохой режиссер, все понимаю, мне стыдно, и я корю себя все время за эту сцену. Меня даже иногда оператор фашисткой называет – как я могла обойтись так с ребенком, но я думаю, это того стоило. Мне так хотелось передать правдивость и реальность того момента, что я себя не контролировала. Мне вообще трудно себя контролировать во время съемок - так мне хочется передать правду!
К. Б.: И если вернуться к фильму «Деде», о чем он – вкратце?
М. Х.: Сюжет в «Деде» такой: девушка любит парня, но ее выдают насильно за другого. Но она оказывается сильной личностью, и вот здесь уже начинается война. Она воюет с дедушкой и бабушкой, чтобы выйти замуж не за того, кого хотят они, а за того, кого любит.
К. Б.: Мне вспомнился фильм «Древо желания», но там главную героиню погубила именно ее покорность…
М. Х.: Моя героиня очень сильная, настоящий боец, и ее характер мне очень близок, ею могла бы быть я сама, если бы такое произошло в моей жизни. Я считаю, что у человека должен быть свой выбор, он должен быть в нем свободен, и поэтому в своих фильмах призываю его бороться за свою свободу. Только это свобода в моем понятии не означает того, что человек должен делать все, что ему хочется: у него должны быть свои собственные, внутренние ограничители. Словом, я считаю себя свободной тогда, когда я владею собой, умею себя контролировать и не позволяю себе переходить какие-то рамки. Но я должна делать это сама.
К. Б.: Фильм «Динола» сам по себе очень красивый, как сама Сванетия, если, конечно, уместно употребить такой эпитет по отношению к фильму, который по сути своей – трагичный. И в нем блестяще работает оператор…
М. Х.: Оператор – сын нашего известного режиссера Резо Эсадзе – Миндия. Он очень интересный человек, у него свое видение, которое часто с моим не совпадает, мы все время спорим, но в конечном итоге, как говорят, в спорах рождается истина. И у нас получаются хорошие фильмы.
К. Б.: В фильме «Деде» вы рассказываете еще о каких-нибудь традициях в Сванетии?
М. Х.: У нас в Сванетии есть традиция приглашения в дом душ умерших, которая продолжается и до сих пор. Всю следующую неделю после встречи Нового года мы приводим в порядок наши дома, готовим разную еду, фрукты, которые храним для этого случая, накрываем на стол и приглашаем души умерших родственников. Вечером глава семьи тихо открывает дверь и называет поименно всех, кто ушел из этой семьи, приглашая их. И я хорошо помню все это с детства: как мы ждали этого момента, как было нам интересно, кого приглашают, и как наступал момент, когда нам и в самом деле казалось, что все эти люди сидят с нами за одним столом. Их души живут с нами всю эту неделю, мы, дети, рассказываем им по вечерам сказки, поем для них, каждый день готовим новую еду, словом, ублажаем, чтобы потом, через неделю, проводить их назад, рано утром, в шесть часов при свечах, со словами «мы вас и не торопим, и не задерживаем», и они там, наверху, замолвили бы за нас словечко и попросили для нас благоденствия и процветания. И это настолько интересная традиция, и я так люблю этот обряд, что устраиваю это каждый год и в Тбилиси, где сейчас живу. И буду это делать везде, куда бы меня не забросила судьба. И это вошло в мой фильм «Деде», вы увидите…
К. Б.: Мариам, сегодня туристы совершают чуть ли не массовое паломничество в Сванетию. Вас это радует, или у вас есть опасения, что цивилизация может нарушить первозданность этот края?
М. Х.: Примерно неделю назад в Сванетии рухнула башня, представляете, целиком?! Я была в шоке от того, что в наше время, в начале XXI века, такое случается из-за того, что государство не обращает на наше народное достояние должного внимания. Но не только государство, местные власти тоже должны из-за этого волноваться. Ну и визуально там тоже многое изменилось, люди изменились, традиции – какой-то микс получился. И я боюсь, что через несколько десятилетий уже и язык сванский исчезнет. Да, у туризма есть свои хорошие стороны, но, к сожалению, у него есть и плохие, и мне видятся больше плохие…
