В абхазском обществе в последние дни разгорелись споры о практике проведения экзаменов, которые сдают абитуриенты в Абхазии, претендующие на лимиты в российские вузы. Конкретнее – речь идет об экзамене по абхазскому языку, который является в республике государственным.
В марте министр образования и науки Абхазии Адгур Какоба объявил, что выпускников школ республики, не сдавших абхазский язык, не допустят к экзаменам по российским лимитам. По его словам, главная цель заключается в том, чтобы сделать для абитуриентов, которые едут в Россию на учебу, экзамен по абхазскому языку главным:
«Несколько лет назад была такая практика: проводили три экзамена, среди них был экзамен по абхазскому языку, и учитывалась оценка по нему при выведении общего балла. Сейчас такого нет, потому что организовывает и проводит экзамены Россотрудничество. С ним мы не смогли договориться по вопросу проведения экзамена и по абхазскому языку. Россотрудничество аргументирует свою позицию тем, что при поступлении в российские вузы абитуриентам не надо сдавать абхазский язык».
Министр подчеркнул, что по закону о государственном языке каждый поступающий в вуз за пределами Абхазии должен знать государственный язык.
На днях первый посол России в Абхазии Семен Григорьев (недавно назначенный на его смену Алексей Двинянин еще не вручил верительных грамот президенту Абхазии) в интервью в СМИ высказался по этой проблеме так:
«В России с пониманием относятся к тому, какое значение придают в Абхазии вопросу изучения государственного языка. Лучшим проявлением этого стал договор «О союзничестве и стратегическом партнерстве», в 21-й статье которого Россия обязалась оказывать содействие в реализации программы абхазского языка. Вместе с тем я бы не стал смешивать эти два процесса – развитие и укрепление абхазского языка и отбор абитуриентов в российские вузы по квотам, предоставленным правительством Российской Федерации. В нормативных документах о порядке отбора на обучение в пределах, установленных правительством России квот и утвержденных приказом Минобразования России, не предусмотрена возможность для министерств образования или других властей иностранного государства устанавливать свои правила распределения квот. Специфика конкретного государства может учитываться через обсуждение в рамках совместной рабочей группы по отбору абитуриентов. В Абхазии такая рабочая группа создана и работает успешно, однако я не слышал, что в ее формате обсуждался вопрос об обязательном экзамене по абхазскому языку для поступающих в российские вузы по квоте правительства России. В этой ситуации вынуждены считать одностороннее решение Минобразования Абхазии некорректным и вводящим потенциальных соискателей квот в заблуждение».
Весьма любопытно было познакомиться с комментариями к этому интервью на одном из абхазских интернет-форумов. Читая их, нетрудно догадаться, что если не всеми, то многими их авторами двигал личный интерес, и четко просматриваются две группы: те, чьи дети и близкие родственники, претендующие на лимиты, владеют абхазским, и те, чьи не владеют.
«Родители не сдавших (абхазский язык) абитуриентов оказались настырными?» – съехидничал кто-то из форумчан по поводу исключения абхазского из списка предметов, знания по которым оказываются решающими при зачислении абитуриентов на бесплатные места в вузах РФ. А его оппонент обвинил министра образовании в том, что тот делит детей на «своих» и «чужих». Более развернуто мнение последнего форумчанина поддержала его единомышленница, сказав про аргументы посла: «Все правильно и вполне логично: квоты предоставляет российская сторона, обучение идет за счет России, условия поступления и обучения также она вправе определять. Для обучения в России знание абхазского не нужны... Вот если бы оплата производилась направляющей стороной, тогда могли бы требовать идеального знания хоть абхазского, хоть суахили». Ей возразили: «Россотрудничество предоставляет нам квоты не для того, чтобы молодые специалисты работали в РФ. Целью этого сотрудничества является подготовка специалистов для Абхазии. Задаю вопрос: как будут работать эти спецы, не зная государственного языка? Вопрос чисто риторический. Если кого-то это не устраивает, то поступайте в РФ самостоятельно на платной основе. Кстати, так поступают многие, кто имеет для этого средства. Можно поступить также в вузы Абхазии – АГУ и СОИ».
Сегодня я попросил высказать свое мнение по поводу этих споров советника президента Абхазии по науке, культуре и образованию Владимира Зантариа. Он начал с того, что его мнение – четкое и однозначное:
«Я вот не могу оценивать эту ситуацию таким образом, что поступающим на бесплатной основе по целевому направлению выпускникам, в основном абхазских школ, необязательно знать абхазский язык. Они едут в престижные вузы, допустим, в МГИМО. В последнее время мы постоянно получаем лимиты в МГИМО. Человек едет учиться на дипломата, Абхазия направляет его по соглашению с Россией для того, чтобы он вернулся на дипломатическую работу. Мы надеемся, что в перспективе Абхазия будет иметь хорошие связи и с другими странами, куда-то его будут направлять... Но мне трудно представить себе, чтобы человек, который не знает родного языка, представлял свою страну. Обучение абхазскому языку в абхазской школе сейчас усиливается. Программа усилена. Сейчас переходные экзамены после окончания каждого класса. Ну, некоторые споры там тоже шли: надо это, не надо… Но это подстегивает. В нашей ситуации надо делать так, чтобы усиливать ответственность. И мы чувствуем, что это повышает престиж изучения абхазского языка. Это инструмент, очень важный инструмент, чтобы поднять престиж абхазского языка. И люди стали подтягиваться. Мы это чувствуем. За два года легче стало проводить эти экзамены. Я интересуюсь, слава Богу, тоже имею отношение к этому. Вижу, как дети готовятся, как родители готовятся».
Обсуждение вопроса о сдаче экзамена по абхазскому языку происходило, говорит Зантариа, и при предыдущем руководителе представительства Россотрудничества в Абхазии, фамилия которого Федченко. И продолжает:
«У нас возникла полемика. Я говорю: «Извините, а как быть с большим договором, подписанным в Сочи Путиным и Хаджимба, – о том, что Россия будет способствовать развитию абхазского языка – там же прописано. Вы это отрицаете? Вы же читали договор». И он тогда не стал особо спорить со мной: «Да, да, да». И было принято решение правительства Абхазии в соответствии с законом о государственном языке – сдавать».
Мне в руки попала недавно копия письма педагога абхазского языка Ладико Адлейба, которое он направил недавно министру А. Какоба и нынешнему руководителю отделения Россотрудничества Д. Кононову. В нем педагог вспоминает о письме 1957 года Дмитрия Гулиа Никите Хрущеву. Основоположник абхазской литературы просил главу советского правительства принимать абхазских юношей и девушек в вузы на льготных основаниях: «Без этого нам трудно выйти из прорыва. Наш маленький народ в этом отношении нуждается во внимании и помощи». Это обращение духовного отца абхазской нации, считает Адлейба, актуально и в наши дни.
Все, разумеется, течет, все изменяется. Лимиты при поступлении в вузы для представителей малочисленных народов выделялись в СССР в рамках проводимой политики по их поддержке и развитию их культуры. Хотя и тогда отношение к этому было неоднозначным, что с юмором отражено в рассказе Фазиля Искандера «Начало». Были лимиты и когда я заканчивал школу, но ни мне, ни моим родителям как-то даже не пришло в голову заняться их «добыванием». Примечательно, что в середине 90-х, даже в условиях полной непризнанности Абхазии со стороны России, может быть, благодаря старым связям в области высшего образования, вузы России возобновили предоставление лимитов для Абхазии. Но если раньше речь шла о «льготных условиях» сдачи приемных экзаменов, то теперь – о приеме на бесплатное обучение. Ведь в условиях послевоенной разрухи и обнищания населения подавляющее большинство потенциальных абитуриентов из Абхазии было лишено возможности учиться в России за плату.
Что касается нынешнего «конфликта интересов», то не сомневаюсь: упразднение роли экзамена по абхазскому языку лоббируют те родители в Абхазии, которые не озаботились в свое время овладением своими чадами в приемлемой мере государственным языком. (Легко представить их рассуждения: «Почему наш ребенок должен уступить место другому, чьи знания неизмеримо меньше, но зато тот вырос в селе и потому владеет абхазским?») Родители же тех, для кого владение языком не проблема, заинтересованы в обратном. Но, помимо личных интересов, есть еще и интересы государства, национальные интересы, и тут невозможно спорить с мыслью, что поборники восстановления статуса приемного экзамена по абхазскому языку борются еще и за эти интересы, за сохранение абхазской национальной идентичности.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
