«Россия нацелена на скорейший запуск имплементации соглашения с Грузией об основных принципах механизма таможенного администрирования и мониторинга торговли товарами от 9 ноября 2011 года», − говорится в заявлении МИД на запрос ИА REGNUM о перспективах практической реализация положений соглашения. Российские эксперты, наблюдающие за этой историей, полагают, что это заявление про другое.
В ответе МИД России указывается, что «в настоящее время при посредничестве Швейцарии продолжаются российско-грузинские консультации по вопросам практической реализации соглашения. Так, 6 февраля в Женеве состоялось первое заседание трехстороннего совместного комитета по надзору за выполнением соглашения.
Дискуссия выявила ряд спорных моментов. 23-24 мая в Берне они были рассмотрены в ходе встречи специальной рабочей группы, созданной в рамках совместного комитета: поиск путей для продвижения вперед будет продолжен. МИД России специально подчеркнул, что «важно, чтобы не было политизации этого процесса».
По мнению российского политолога Николая Силаева, несмотря на жизнеутверждающие нотки в заявлении, оно не дает оснований для оптимизма тем, кто мечтает об открытии транспортных коридоров:
«Ответ МИД очень квалифицированный, судя по публикации Регнума, в том отношении, что в нем нет конкретики, т.е. какие конкретные аспекты, касающиеся соглашения, должны быть реализованы, какие спорные моменты остались. Я думаю, это такое заявление, которое должно показать, что со стороны России препятствий к выполнению этого соглашения нет и дело только за грузинской стороной. Вот на что намекает МИД».
По словам Николая Силаева, еще в прошлом году российские дипломаты заявляли, что все необходимые документы для открытия транзита уже подписаны, включая контракты со швейцарской компанией, которая должна осуществлять мониторинг на входах и выходах из торговых коридоров.
Судя по заявлению МИД, создан и трехсторонний совместный комитет, который должен следить за тем, как выполняется соглашение – его долго не было. Тем не менее российский МИД в своем заявлении указывает на некие разногласия, которые тормозят процесс.
Конкретно какие разногласия, в заявлении не указывается, но очевидно, говорит Николай Силаев, что разногласия касаются того, что мониторить на грузинской стороне или на южном входе в торговый коридор:
«По тексту соглашения швейцарцы должны мониторить весь поток товаров, который заходит в этот коридор, вне зависимости, куда этот поток направляется. Я думаю, главный спорный момент связан именно с этим. Я бы предположил: грузинская сторона настаивает, что под мониторинг попадают только те товары, которые направляются из Грузии в Россию через Абхазию и Южную Осетию. А российская сторона настаивает на том, что в соглашении написано о всех товарах. Это значит, что и та торговля, которую Грузия считает внутренней, т.е. с Абхазией и Южной Осетией, тоже должна проходить таможенные процедуры, потому что очень тесно увязаны таможенные процедуры и швейцарский мониторинг. И тогда получается, что это международная торговля, что Грузия торгует с Южной Осетией, как с другим государством».
Российский политолог Модест Колеров категорически против подписания этого соглашения:
«Зачем, на каких основаниях с точки зрения суверенитета, информационный представитель Грузии будет находиться на нашей внутренней российско-абхазской границе? Это наши внутренние двухсторонние дела. Даже вот это мелкое согласие информировать Грузию через Швейцарию о движении товаров между Россией, Абхазией и Южной Осетией – это уже нарушение суверенитетов, причем не только республик, которые мы признали в 2008 году, но и российского суверенитета. Это стыд и позор».
Модест Колеров сравнивает это соглашение едва ли не предательством национальных интересов России, впрочем, как и многие в Грузии, которые считают его предательством интересов своей страны.
До сих пор работа над этим соглашением велась в формате Карасин-Абашидзе. Теперь, считает Модест Колеров, после выхода Григория Карасина из переговорного процесса можно было бы отложить это соглашение в дальний ящик.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
