Городское пространство Сухума начало формироваться относительно недавно. В конце ХIХ века здесь возникли первые кирпичные дома, построенные приезжими греками и ставшие затем неофициальным символом города. Позже, следуя моде, город был застроен особняками в стиле модерн. Установление в 1920-х годах советской власти на территории Абхазии сыграло свою роль в развитии городской жизни, дав ей сильный толчок. Сегодня же Сухум находится в состоянии упадка. Исторические здания рушатся, пространство города сужается, а количество его жителей медленно уменьшается. Но, несмотря на это, Сухум, утопающий в зелени даже зимой, обладает своим, отличным от других городов очарованием. Во многом благодаря своей истории.

Известный абхазский писатель и журналист Надежда Венедиктова вспомнила Сухум своей молодости и сравнила город 1970-х годов с сегодняшним его состоянием.

Дарья Папба: Надя, расскажите о своих воспоминаниях, связанных с детством, проведенным в Сухуме.

Надежда Венедиктова: Я выросла на территории Сухумского физико-технического института, которая была закрыта от посторонних до 1964 года. И поскольку первое время там выполняли заказы по разработке и изготовлению советской ядерной бомбы, то все это считалось очень секретным предприятием. Поэтому во времена нашего детства там была полная безопасность. То есть мы могли выходить утром в летние каникулы и возвращаться вечером. Так же, как и во всем Сухуме, у нас клали ключ под коврик перед квартирой.

Территория Сухумского физтеха была очень благоустроена. В тот период – это был, я думаю, самый благоустроенный участок вообще во всей Абхазии. Ухоженность территории была на уровне престижного ботанического сада. Почти перед каждым растением стояли таблички с указанием того, что это и где его прародина.

Меня привезли сюда, когда мне было полтора года, и вот это вечное солнце и зелень, ухоженность территории – все это у меня оставило ощущение такого совершенного безбрежного природного счастья. Я даже первые годы родственников не помню.

Но я очень хорошо помню, наверное, мне было лет 5-6, как в Сухумской бухте, это, наверное, были, майские праздники, потому что было тепло, был салют, видимо, пришли какие-то военные корабли. Я никогда потом не видела, чтобы такой грандиозный салют был именно над морем.

И, когда моя бабушка сюда приехала в 1946 году, здесь еще в магазинах отдельно были мужские и женские очереди. Я хорошо помню, как мы с ней стояли в женской очереди. А женская и мужская очереди очень ревниво следили за продавщицами, чтобы они равномерно обслуживали. Сейчас мне очень интересно, почему в те строгие 1950-е советские годы был нудистский пляж, то есть были отдельно мужчины и женщины, которые могли загорать вообще без всякой одежды, без купальников. Но потом это довольно быстро прекратили, и начал развиваться общедоступный Синопский пляж.

Д.П.: А что вы помните о том, каким был центр Сухума?

Н.В.: В город я начала регулярно выезжать уже в довольно взрослом состоянии.

Очень долго город был довольно маленьким. Например, Центральный рынок находился не там, где сейчас, а на том месте, что сейчас называется площадью Ленина. И понадобились большие гидротехнические работы, чтобы расстроить город в сторону Маяка, потому что там была очень заболоченная территория.

У меня сохранилось впечатление от Сухума, как от очень чистого, белого города. Хотя, конечно, не все дома были белые, но этот цвет преобладал. Я уже потом во взрослом состоянии оценила, насколько хорошо спланирован был город еще в дореволюционную эпоху, как он был вписан в местный рельеф. Я, конечно, тогда не знала, что такое модерн, но то, что в городе много интересных в архитектурном отношении зданий, – это как-то осело в памяти. Поэтому мне очень жаль, что нынешняя молодежь вырастает в условиях разрухи, потому что тогда целостный образ города не такой комфортный, как у моего поколения.

Д.П.: Сегодня от жителей города часто можно услышать слова о том, что в Сухуме особенно нечего делать и что кроме набережной пойти почти некуда. В вашей молодости было такое же ощущение от города?

Н.В.: Ну тогда тоже набережная была, конечно, главным центром притяжения, и многие события проходили на ней. Но тогда «Амра» работала, и это был такой главный центр общения. Все-таки это двухэтажное сооружение: внизу был ресторан, а молодежь тусовалась на втором этаже. Я помню, ко мне приехала приятельница, и мы в 11 часов ночи ее встретили, и в половине первого привезли ее на «Амру», и она была просто потрясена, что такая бурная жизнь в половине первого ночи. Мы пили кофе с коньяком, к нам за столик подсел Даур Зантария (известный абхазский поэт и прозаик) с каким-то приятелем-режиссером.

То есть побережье было очень посещаемое. Не будем забывать о том, что Абхазия, так же как и все кавказское побережье Черного моря, – это была парадная витрина социализма, которая сознательно выстраивалась советской властью именно с целью продемонстрировать всем, как хорошо жить в Советском Союзе. Сюда привозили всех знатных гостей. И ощущение такой комфортной, курортной жизни, особенно летом, было очень сильным.

Потом в городе было несколько крупных научных учреждений, так что люди еще тусовались и по интересам. Моя, например, компания ездила летом на раскопки: в Гудаутский район к Мушни Хварцкия (известный абхазский археолог) или в Тамыш, где тоже была археологическая стоянка. Мы ходили в горы, поднимались на Чумкузбу на 2-3 дня.

То, что у нас сейчас изоляция определенная, – это, конечно, создает ощущение такой замкнутости, и для молодежи очень не полезно расти в таких условиях.

Д.П.: И последний вопрос. Если сравнить Сухум вашей молодости, то есть 1970-1980-х годов ХХ века, с сегодняшним Сухумом, что изменилось и в какую сторону?

Н.В.: Конечно, я вижу разруху, и она меня больно ранит, так же как и мусор в разных местах, и воздух, который стал значительно хуже, и особенно то, что стало слишком много машин, достаточно многие ездят без правил и паркуются там, где не надо. Все это, конечно, не радует.

Не радует то, что Сухумская гора практически выброшена из постоянной городской жизни, но, когда ты видишь все такое заросшее, разрушенное, – это угнетает. Повседневная жизнь сузилась, безусловно, потому что меньше стало места.

При этом я не ностальгирую по советскому прошлому, потому что были свои крупные минусы. Но безопасность была, была ухоженность, которую мы никак сейчас не можем восстановить.

Хотя, поездив по миру уже в постсоветское время, я могу сказать, что если бы город привести в порядок, он бы не уступал многим даже итальянским городам.

И я считаю, что сейчас, когда Абхазия независимое государство, не стоит перенимать те масштабы гигантомании, которые были в Советском Союзе, и автоматически переносить сюда то, что построено в Сочи. Не надо на фоне гор строить все эти 25-этажные ужасы. Абхазия должна развивать свой архитектурный образ, органично вписывая его в природу и подчеркивая камерность существования.

Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия