В Южной Осетии на этой неделе почитали святого Георгия или Уастырджи – покровителя путников и воинов. Так совпало, что 32 года назад 23 ноября группа жителей республики не впустила в Цхинвал многотысячную манифестацию, прибывшую из Тбилиси для проведения митинга. С тех пор этот день отмечают еще и как День мужества и национального единства.
23 ноября в Южной Осетии отмечался День мужества и национального единства. В этот день 23 ноября 1989 года группа цхинвальских ребят преградила путь многотысячной толпе, собранной грузинскими националистами с целью проведения митинга в Цхинвале.
По воспоминаниям очевидца этих событий Тимура Цхурбати, было ясно, что подлинной целью заявленного мирного митинга были, по меньшей мере, маркировка территории и демонстрация силы. Иначе зачем было везти на автобусах тысячи людей из Тбилиси в Цхинвал? Не проще было для демонстрации солидарности пригласить цхинвальцев в Тбилиси?
Манифестация, сопоставимая по численности с населением города, не могла восприниматься южными осетинами иначе чем угроза насилия, которую необходимо было предотвратить. Позже эти опасения подтвердились. 23 ноября можно считать началом горячей фазы конфликта, говорит участник событий Тимур Цхурбати.
«Из тех парней, кто перекрывал дорогу, я поименно знаю первых десять. Меня среди первых десяти не было, я был среди двадцати, то есть из тех, кто прибежал к ним на помощь. На тот момент, когда грузинский автотранспорт, первые две «Волги» приблизились к перекрывшим дорогу, я уже был там. В тот момент примерно в две шеренги стояли парни, но каждую минуту их число росло. В прошлом году я поднялся на то место и не поленился, померил рулеткой ширину дороги. Примерно помещается сорок человек, ну, может, сорок пять.
– Сорок пять в одну шеренгу?
– Нет, это если в две шеренги, в одну – двадцать. Но сначала людей не хватало, чтобы перекрыть дорогу, поэтому мы стояли, не сцепившись плечами, а держась друг за друга вытянутыми руками. По мере того, как подходили люди, мы сближались».
Президент Южной Осетии Анатолий Бибилов на этой неделе призвал защитников отечества, отстаивавших независимость и суверенитет республики с 23 ноября 1989 года, «организовать общественную организацию, чтобы больше не было кривотолков, кто именно преградил путь многотысячной грузинской толпе». По его словам, такая организация необходима, чтобы проводить определенную патриотическую работу с подрастающим поколением, рассказывать им о героизме осетинских ребят, о событиях, которые предшествовали 23 ноября 1989 года.
В самом деле, когда речь заходит о роли тех или иных персонажей в новейшей истории Южной Осетии, особенно об их заслугах перед республикой, раздается множество диаметрально противоположных мнений. Один и тот же человек для одних соотечественников – герой-созидатель, для других – вор и предатель, а для третьих – личность малозначительная, недостойная даже упоминания. Иногда просто трудно поверить, что все эти мнения исходят от небольшого числа людей, вместе переживших лихолетье.
Объясняется такой разброс мнений тем, что они принадлежат участникам событий, между которыми были, выражаясь мягко, непростые отношения, в том числе и с упоминаемыми персонажами. Наверное, отсюда и беспокойство Анатолия Бибилова по поводу возможных кривотолков.
Но с этим эпизодом истории все иначе, считает Тимур Цхурбати. Его невозможно интерпретировать в чью-то пользу или против кого-то, как невозможно упрекнуть человека, что он в это время оказался не там, на дороге, а в другом месте. Не получится и встать в эти ряды задним числом, говорит Цхурбати:
«Можно реконструировать те события. Люди ведь живые. Нарисовать сорок кружков, каждый встанет, кто стоял с ними рядом. Я, например, четко помню, кто был от меня слева и справа. Но, в принципе, там в течение часа набралось около двухсот человек, и было уже не так страшно. Вначале было страшновато, нас слишком мало было на фоне этой огромной толпы. А потом, когда нас стало уже двести, да еще сзади автотранспорт поставили, уже не было страшно, нам уже казалось, что нас много».
И все-таки, говорит Тимур Цхурбати, и в этом эпизоде есть моменты, о которых югоосетинские политики стараются не упоминать:
«Наутро мы поднялись метров на сто пятьдесят выше того места, где перекрывали дорогу. Там стояли войска МВД СССР – вооруженные солдаты, БТРы с пулеметами, и стояли местные водители на самосвалах, груженых гравием. Конечно, если бы они захотели, то колонна через них не прошла бы. Но и войска их пропустили, и у наших водителей духа не хватило встать поперек дороги. То есть СССР нас сдал грузинам. Сдал на 100%, я голову на отсечение даю, это было».
Депутат парламента, кавалер ордена Уацамонга Амиран Дьяконов считает, что для патриотического воспитания молодежи, о котором упомянул президент, одной общественной организации недостаточно. Необходимо, чтобы государство демонстрировало подрастающему поколению уважение, которое оно выказывает защитникам отчества, заботу о тех, кто пожертвовал своим здоровьем. Реальность же такова, что люди, проливавшие кровь, влачат едва ли не нищенское существование на военные пенсии в размере 8000 рублей, а то и менее. Говорит Амиран Дьяконов:
«Гарантии по пенсионному обеспечению есть у бывших сотрудников МВД. Эти гарантии обусловлены договором между министерствами внутренних дел Южной Осетии и Российской Федерации «О пенсионном обеспечении лиц, проходивших службу в Министерстве внутренних дел». Соответствующие соглашения подписаны и в сфере Министерства обороны. После вступления в силу этого соглашения вопрос о пенсионном обеспечении вышедших в отставку военных будет также решен. Однако данное соглашение не охватывает тех, кто боролся за независимость Южной Осетии в рядах ополчения и отрядов самообороны. Они не состояли в Минобороны или в МВД.
– Много таких?
– Они составляют большинство из тех, кто принимал участие в защите нашего государства. Нам необходимы меры законодательного регулирования для обеспечения социальных и пенсионных гарантий в отношении этой категории граждан.
– То есть вы, будучи кавалером ордена Уацамонга, формально не являетесь ветераном, потому что воевали в ополчении?
– Формально я не ветеран. И не только я – процентов семьдесят ими не являются и не имеют никаких социальных гарантий. Когда я говорю нет, это значит, совсем нет. Не то что гарантий нет, у меня складывается впечатление, что эта категория лиц в последнее время подвергается преследованиям».
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
