Президент Ирана Эбраим Раиси погиб при крушении вертолета, возвращаясь из Азербайджана. Катастрофа произошла вскоре после входа вертолета в воздушное пространство Ирана. Первые сообщения были противоречивыми, некоторые иранские агентства утверждали, что президент жив и направляется в Тебриз. Однако вскоре эти сообщения были удалены, а ночью спасателям удалось добраться до места крушения вертолета, все находившиеся в нем, включая президента министра иностранных дел Ирана погибли.
- Первый вопрос: мы отвергаем конспирологические версии?
- Ну нет, зачем нам отвергать конспирологические версии? Мы пока и просто никак не можем их всерьёз рассматривать, потому что у нас слишком мало информации. Но в целом версии покушения, диверсии, вполне могут иметь место, - если вдруг мы что-то узнаем дополнительно. Пока есть крушение, мы знаем, что в Иране есть серьёзные проблемы с авиационной техникой, — это с одной стороны. Но в другой стороны, мы понимаем, что президент абы на какой технике не летает, там наверняка происходит несколько проверок, и ему предоставляется техника самая надёжная. И, конечно, когда у нас три вертолёта летят, и один из них падает, и это именно тот, в котором находится президент, это может называть вопросы, но, опять же, ещё раз, пока нет никаких данных, нам даже в целом версии пока не предоставили.
- Но, если конспирология, кому выгодно? Извне, изнутри…
- Тут, мне кажется, вообще вопрос «кому выгодно?» не всегда правилен. Я думаю, тут два момента, о которых мы можем в теории, скажем так, пофантазировать. Первая история – внутриполитическая. О Раиси известно, о нём говорили, как о возможном преемнике Хаменеи, то есть как о новом духовном лидере. В принципе, последние годы эта история начала уходить на второй план, потому что его популярность, его влияние несколько снизились, потому что было множество неуспехов, скажем так, внутри Ирана. Но, тем не менее, Хаменеи 85 лет, и рано или поздно, в обозримой перспективе, скажем так, он уйдёт. И будет, конечно, борьба за его место, и в теории это могло бы быть каким-то триггером - опять же, если мы фантазируем
Какая-то иностранная диверсия? Ну, есть Израиль, США... ну еще, допустим, Саудовская Аравия…. Мы тоже в теории можем пофантазировать в эту сторону, нос логической точки зрения плохо понятно, как кому это может быть именно выгодно. Это не руководитель, скажем, ядерной промышленности, убийство которого может что-то там затормозить. Здесь все это ничего не тормозит, ничего особо не меняет. Это не духовный лидер, президент и так меняется раз в восемь, так что, в принципе, тут никакого крэша даже близко нет для системы. Просто как бы стрессовая ситуация, но относительно просто решаемая, тут немножко поднапрячься в текущем моменте, там как-то перестроить работу правительства и провести новые выборы - и как бы и всё. Так что в этом смысле не видно причин для внешней диверсии.
- Вы сказали, что нет официальной версии. А как вообще работают традиционные протоколы в этом плане? Сколько времени в Иране проходит до появления какой-то ясности, какова вообще технология прохождения такой информации? Это тоже какой-то политический момент - вчерашняя чехарда с первыми сообщениями, которые явно противоречили реальности. Эти вещи как-то координируются?
- С одной стороны, да, это не совсем случайно. В другой стороны, кажется, это естественно для такой ситуации. Ну, представьте, в любой стране - падает самолет или вертолет президента. Первые часы будет противоречивая информация, какая-то нервозность, и там фейки будут лететь повсюду. Хотя, конечно, в Иране СМИ — это как правило всегда некоторый лоббизм. Они почти все в Иране принадлежат кому-то каким-то структурам. Либо это какое-то министерство, либо это какая-то группа интересов, либо это какой-то фланг. У реформаторов еще несколько СМИ существует. Да и государственных СМИ это тоже касается. Потому что есть, например, IRNA, которая правительственная, есть, например, агентство MEHR, министерство культуры. И у них у всех может быть своя повестка, исходя из того, кто там за ними стоит. Так что тут, может быть, действительно какие-то интересы были в первых сообщениях. Но справедливости ради надо сказать, уже к вечеру воскресенья, все в общем-то было более-менее понятно. Фейки как-то начали удаляться. И уже структурировали одну официальную информацию. Так что это разночтение не так долго происходило.
Что же касается процедуры официальной версии… Я тут не совсем специалист в этих протоколах, скажу, скорее, н основании некоторого опыта подобных историй. Тут, как правило, конечно, это происходит не моментально, в течение примерно недели. Появляется какая-то версия вроде как официальная - но предварительная. Без каких-то излишних деталей. А чтобы уже излишние детали сообщить, назначается расследование, и о нем сообщают, уже, когда все об этом уже давно забыли, где-то через год-два.
- В Иране нет запрета, который есть во многих странах, что в один вертолет нельзя сажать столько высших руководителей?
- Официального запрета я не слышал, но по процедуре, в принципе, это происходит. Не может президент вместе с вице-президентом лететь. Так и сейчас было. Но на самом деле, в вертолете-то погибло много топовых фигур. Тот же Абдоллахиян, глава МИД. Если бы он остался в живых после гибели Раиси, он вполне мог бы рассматривать, как преемник. Он был достаточно авторитетной фигурой, в каком-то смысле даже популярной. Ну, то есть, понятно, что там консерваторы все популярны у определенной части населения, но тем не менее. И я даже не знаю, кто для был важнее в этом плане. Абдоллахиян был достаточно своеобразным министром иностранных дел, а Раиси, наоборот, достаточно заурядным президентом. С точки зрения того, что он говорил, что он делал, он не был какой-то яркой личностью.
- А вице-президент Мохбер — это временная фигура?
- Ну, пока мы, конечно, не знаем, но если мы посмотрим на текущий момент, что он сделал, чем он известен, то, конечно, это скорее фигура техническая. У него не было какой-то своей особой повестки. Он был скорее функционером при Раиси, которому тот доверял. Но при этом он как-то особо не выделяется и какие-то особо пламенные речи не толкает. Так что если он будет продолжать быть тем, кем он был до этого, то он 50 дней пробудет, а потом будут, собственно, перевыборы.
Но, конечно, сейчас будет чехарда определенная, начнутся, конечно, гонки и на лафетах, и без них.
- Что-то мы уже знаем о фаворитах этих гонок? Или хотя бы состав участников – из тех, кто стартует в первых рядах?
- Состав я бы пока не назвал, тут, как правило, в таких случаях могут появиться неожиданные фигуры, которые для нас сейчас не очевидны, а для людей внутри системы - наоборот. Скажем, есть человек, который может стать - и по опыту, и по определенной поддержке, и по желанию, он явно сильно хотел всегда стать президентом - нынешний спикер парламента Мохаммад-Багер Галибаф. Он неоднократно, участвовал в президентских выборах. Он и консерватор, и прагматик, у него есть политический опыт. Но будет ли он участвовать - большой вопрос. Тут еще такой есть момент: в 2021 году, когда Раиси избирался, это были первые выборы, за многие годы, когда они были не конкурентными. Когда было понятно, кто их выиграет, а все остальные кандидаты были допущены только для формальности. Если сейчас будет то же самое, то по большому счету, не важно, кого выдвинут и как. И может быть, минимальная явка, последние выборы, я напомню, президентские и парламентские, были таким соревнованием минимальной явки. Все меньше и меньше людей приходят на выборы, потому что нет выбора. И пока не видно, чтобы что-то поменялось. Консерваторы монополизировали власть. И в этом смысле, кто бы ни был выдвинут, это будет просто ясно, на кого поставили.
- Мы можем сказать, что это в определенной степени и выборы будущего наследника Рахбара?
- Нет. Это будет другая отдельная гонка. То есть, конечно, с поста президента, наверное, проще стартовать. У тебя есть какой-то аппарат, который под тобой. Но все равно, один раз у нас был выборы Рахбара в 1980 году. Тогда это была сначала схватка бульдогов под ковром, а потом эти бульдоги определяли, кто у является следующим духовным лидером. И тут, конечно, главное, какое у тебя политический вес, аппаратный вес именно в момент смерти духовного лидера. А когда умрёт Хаменеи, мы не знаем. То есть, конечно, ему восемьдесят пять лет, но это не значит, он не проживет следующий пять, например. И что будет через пять лет, мы понятия не имеем.
- Консервативный спектр как-то меняется? Все-таки время идет, условия игры меняются…
- В целом, конечно, есть. Я бы сказал, что, если сравнивать с предыдущим консервативным президентом Ахмадинежадом, есть некоторые подвижки от… даже не радикализма, а я бы сказал, некоторого идеализма к прагматике. Вот это более важно. То есть, те люди, которые сегодня наверху, они не столь яркие в плане своих высказываний, в плане публичной полемики, как тот же Ахмадинежад. Он как будто даже пытался копировать Чавеса в своих выступлениях. У него было такой левый популизм, это было достаточно новым для Ирана, и он этим во многом приобретал очки, популярность. Но при этом не всегда это все положительно влияло на экономику.
Консерваторы, это те люди, которые получали не столько поддержку населения, сколько возможность тихо, постепенно двигаться по карьерной лестнице. Раиси пытался играть в популиста играть, поменять свою риторику, чтобы быть каким-то более зажигательным, получалось у него не очень хорошо, конечно. Он действовал медленно, тихой сапой, постепенно получал какую-то поддержку, все новые и новые просты, и так дослужился до президента.
- И это спокойствие снижает внутриполитические риски?
- Я думаю, да. И внешнеполитические тоже, кстати. То есть, организовать, условно говоря, удар по Израилю можно, но, опять же, мы видели, какой это удар – чтоб не ударить. Это люди, которые понимают, что главное - выжить в этой системе, потому что все остальное, вторично, потому что, если вы, свято верите в идеалы Исламской республики, вы не выживете. Иран сегодня, находится в ситуации серьезного внутриполитического кризиса легитимности,
- То есть, если я правильно понял, гонка идет под девизом «Пережить Рахбара» - только после этого начнутся серьезные изменения?
- Я думаю, что да, в целом, пережить, но, разумеется, не в биологическом плане. Если тебе 40, 50, даже 60 лет, да, ты Рахбара, скорее всего, переживешь, но это не большая победа. Тебе нужно пережить его на посту. Нужно в тот самый момент иметь какой-то аппарат. И желательно, не тогда, когда ты только пришел туда. Потому что, если ты только стал президентом, ты можешь не успеть заручиться реальной политической поддержкой. А это не просто позиция, не просто пост. В иранской системе все не так просто. От личности зависит то, насколько влиятельным становится пост. Скажем, есть такой совет по определению целесообразности, он решает споры между меджлисом и КСИР, когда они не могут договориться. Так вот, должность его главы не очень влиятельная. Но когда на этом месте было Рафсанджани, первый президент после избрания духовным лидером Хаменеи, это был весьма влиятельный пост. Когда он умер и на его место пришли другие люди, это пост стал достаточно вторичным.
- Улица может вмешаться в этот процесс? Ведь еще совсем недавно выборы были стрессом для системы? Или всех уличных вожаков система нейтрализовала?
- Уличных вожаков, масштабов всей страны, или хотя бы какого-то крупного региона, действительно, действительно, нет, им просто не дают вырасти. Ну, кроме, может быть, Систана и Белуджистана, там есть, в общем-то, духовный лидер местный – из так называемых пятничных имамов – те, которые читают пятничные проповеди, и оппозиционные вещи высказывают, как-то за собой пытаются вести. Но при этом, я думаю, что, с одной стороны, можно ожидать определенные протесты на этом фоне, потому что, для протестно настроенного населения, конечно, это какой-то такой сигнал, что система может зашататься. Но, с другой стороны, мне кажется, это не такой повод, не который может вызвать эмоцию, способную объединить все население. Еще раз повторюсь, лидеров, которые могли бы вывести на улицу огромное количество людей, нет, ни за пределами страны, ни внутри. А когда это происходит, то происходит спонтанно, исходя из эмоционального объединения страны, как это случилось после трагической гибели Махсы Амини, после задержания полицией в 20 году. Я думаю, что гибель президента - немножко не то. То есть, если бы Хаменеи умер, то еще такое было бы возможно, а Раиси все-таки в большей степени воспринимался как техническая фигура. Так что я бы ожидал некоторого протеста, но не стал бы переоценить.
Форум