В четверг в 8 утра по пражскому времени корреспонденту северокавказской службы Радио Свобода Руслану Шамаеву дозвонился боевик Аюб Элимханов. В этот момент он с двумя своими товарищами находился в окружении. По словам Элимханова, его группа возвращалась на базу после выполнения боевого задания – им удалось подорвать "Урал" кадыровцев. По пути они попали в окружение в лесу под селением Агишбатой Веденского района. Аюб Элимханов сообщил, что амир группы Абу-Малик (Адам Хушалаев) погиб за несколько минут до начала телефонного разговора, а он и Зелимхан Мутушев намерены принять смерть во имя Аллаха. В какой-то момент стрельба, на фоне которой шла беседа, стала очень интенсивной, под звуки автоматных очередей разговор оборвался... Предлагаем вам фрагменты записи.
Аюб Зелимханов: Зовут меня Аюб, я из Алероя. Нас было несколько человек из отряда Якуба (Махрана). По его поручению мы вышли на подрыв определенных объектов. Мы подорвали "Урал" и возвращались обратно, шли выше, в горы, на базу Якуба и других наших товарищей. Остановились тут после того, как связались с базой. Остановились, чтобы не привести по следам к расположению наших. Нас было трое. И вот сегодня, 7 марта, в 7 утра двое из нас спали, третий был на посту. Они (кадыровцы) приблизились и открыли стрельбу, он погиб в бою с ними. Мы, оставшиеся в живых, решили не идти к братьям: ничего все равно не изменим, лучше, инша Аллах, примем шахаду, пользуясь моментом. Аллах нам даровал то, о чем мы мечтали – мы окружены со всех сторон и готовы при необходимости подорвать себя. Заняли позицию и ждем тех, кто к нам поднимется. Тех, кто к нам поднимался ранее, мы видели и обстреляли – они, спотыкаясь, отбегали обратно. Надеемся на лучшее.
Со мной мой односельчанин, зовут его Зелимхан. Вот он, стоит рядом. Тоже доволен, что появилась возможность исполнить шахаду. Ему 22 года. Пришел воевать в 19 лет, четвертый год с нами. Почему я вышел? Главный повод вот в чем. Аллах через своего Пророка ниспослал нам закон, по нему мы и хотели жить. Но сюда пришел русский, и повесил нам на шею свой закон. Я пришел сюда в год, когда Масхадов искал выход из ситуации, и стал шахидом на этом пути. Я не согласился с "их" конституцией, и тогда дал себе зарок бороться за другой закон – бороться за установление шариата на этой земле. Написанный путиными, медведевыми, жириновскими закон, их руками написанная конституция нас не устраивает. Из-за этого я и вышел воевать.
Когда я присоединился к джихаду, тут из Алероя было 11 человек. Я поднялся к ним в горы и начал воевать. Кое-кто из них погиб, кто-то еще жив. В то время я работал в Грозном на стройке. Были у меня и дом, и все, что полагается. Враги наши говорят, что мы тут ради денег или ради каких-то личностей. Это не так. Я сюда пришел ради Аллаха. Если бы нам дали жить по закону Божьему, если бы дали нам жить по нашему уму, мы бы с ними помирились. Но не дали.
Здесь голодно и холодно. Нет связи с родственниками. Здесь никаких удобств. Но мы держимся. Правда, случаются исключения. За мое время двое из моего круга попались им (кадыровцам) в руки. Попались после ранения. Таких они ставят на ноги, заставляют называть себя скотиной, заставляют предавать оставшихся товарищей. Поэтому лучше не попадаться в плен, лучше подорвать себя в критический момент.
Руслан Шамаев: Не лучше ли было попытаться спастись, есть ли у вас хоть какой-то шанс?
Аюб Зелимханов: Нам некуда идти. В том все и дело. Потому мы решили дать последний бой и принять шахаду. Мы окружены со всех сторон. Мы сидим, укрываясь за редким кустарником. Но мы нисколько не боимся. Четыре или пять человек, я знаю, вышли из наших рядов и находятся с ними. Уходя, такой не скажет: "Я трус, боюсь, поэтому ухожу". Он им говорит обычно в оправдание, что ушел тогда, когда понял, что это позволено, что он разуверился в джихаде. Но обычно попадаются случайно или ранеными - их колют препаратами разными, пытают, выбивают из них такие неискренние признания.
(стрельба)
А вот и последний, видать, наш бой, но мы не дрогнем, мы спокойны. Вот сжимается кольцо.
(стрельба)
Нас двое. Я и Зелимхан.
(стрельба, обрыв связи).
Шаха́да (араб. свидетельство) — первый из пяти столпов ислама, свидетельствующий веру в Единого Бога (Аллаха) и посланническую миссию пророка Мухаммеда.
Полный вариант записи можно послушать на чеченской странице северокавказской службы RFE/RL.
Аюб Зелимханов: Зовут меня Аюб, я из Алероя. Нас было несколько человек из отряда Якуба (Махрана). По его поручению мы вышли на подрыв определенных объектов. Мы подорвали "Урал" и возвращались обратно, шли выше, в горы, на базу Якуба и других наших товарищей. Остановились тут после того, как связались с базой. Остановились, чтобы не привести по следам к расположению наших. Нас было трое. И вот сегодня, 7 марта, в 7 утра двое из нас спали, третий был на посту. Они (кадыровцы) приблизились и открыли стрельбу, он погиб в бою с ними. Мы, оставшиеся в живых, решили не идти к братьям: ничего все равно не изменим, лучше, инша Аллах, примем шахаду, пользуясь моментом. Аллах нам даровал то, о чем мы мечтали – мы окружены со всех сторон и готовы при необходимости подорвать себя. Заняли позицию и ждем тех, кто к нам поднимется. Тех, кто к нам поднимался ранее, мы видели и обстреляли – они, спотыкаясь, отбегали обратно. Надеемся на лучшее.
Со мной мой односельчанин, зовут его Зелимхан. Вот он, стоит рядом. Тоже доволен, что появилась возможность исполнить шахаду. Ему 22 года. Пришел воевать в 19 лет, четвертый год с нами. Почему я вышел? Главный повод вот в чем. Аллах через своего Пророка ниспослал нам закон, по нему мы и хотели жить. Но сюда пришел русский, и повесил нам на шею свой закон. Я пришел сюда в год, когда Масхадов искал выход из ситуации, и стал шахидом на этом пути. Я не согласился с "их" конституцией, и тогда дал себе зарок бороться за другой закон – бороться за установление шариата на этой земле. Написанный путиными, медведевыми, жириновскими закон, их руками написанная конституция нас не устраивает. Из-за этого я и вышел воевать.
Когда я присоединился к джихаду, тут из Алероя было 11 человек. Я поднялся к ним в горы и начал воевать. Кое-кто из них погиб, кто-то еще жив. В то время я работал в Грозном на стройке. Были у меня и дом, и все, что полагается. Враги наши говорят, что мы тут ради денег или ради каких-то личностей. Это не так. Я сюда пришел ради Аллаха. Если бы нам дали жить по закону Божьему, если бы дали нам жить по нашему уму, мы бы с ними помирились. Но не дали.
Здесь голодно и холодно. Нет связи с родственниками. Здесь никаких удобств. Но мы держимся. Правда, случаются исключения. За мое время двое из моего круга попались им (кадыровцам) в руки. Попались после ранения. Таких они ставят на ноги, заставляют называть себя скотиной, заставляют предавать оставшихся товарищей. Поэтому лучше не попадаться в плен, лучше подорвать себя в критический момент.
Руслан Шамаев: Не лучше ли было попытаться спастись, есть ли у вас хоть какой-то шанс?
Аюб Зелимханов: Нам некуда идти. В том все и дело. Потому мы решили дать последний бой и принять шахаду. Мы окружены со всех сторон. Мы сидим, укрываясь за редким кустарником. Но мы нисколько не боимся. Четыре или пять человек, я знаю, вышли из наших рядов и находятся с ними. Уходя, такой не скажет: "Я трус, боюсь, поэтому ухожу". Он им говорит обычно в оправдание, что ушел тогда, когда понял, что это позволено, что он разуверился в джихаде. Но обычно попадаются случайно или ранеными - их колют препаратами разными, пытают, выбивают из них такие неискренние признания.
(стрельба)
А вот и последний, видать, наш бой, но мы не дрогнем, мы спокойны. Вот сжимается кольцо.
(стрельба)
Нас двое. Я и Зелимхан.
(стрельба, обрыв связи).
Шаха́да (араб. свидетельство) — первый из пяти столпов ислама, свидетельствующий веру в Единого Бога (Аллаха) и посланническую миссию пророка Мухаммеда.
Полный вариант записи можно послушать на чеченской странице северокавказской службы RFE/RL.