На прошлой неделе началось очередное резкое обострение боевых действий на юго-востоке Украины. И сегодня в горном абхазском селе Отап хоронили воевавшего на Донбассе 29-летнего парня Ираклия Адлейба – племянника Лимо Адлейба, невестки Героя Советского Союза Мелитона Кантария, которую я упоминал в одном из недавних репортажей на «Эхо Кавказа».
Когда года полтора назад (а порой кажется, что минула с той поры вечность) в Киеве только набирал обороты Евромайдан, открывший такой огромный ящик Пандоры и сделавший Украину головной болью всего мира, я не раз невольно начинал сравнивать развитие событий на Украине и в Абхазии. Поначалу это было сравнение острейших внутриполитических противостояний, дважды совпадавших по времени, – 2004-2005 годов и 2013-2014 годов. Напомню, что в первый раз, во время так называемой Оранжевой революции на Украине все обошлось мирно, без жертв, а вот в маленькой Абхазии – не обошлось, и противостояние принимало порой очень жесткие формы. Зато во втором случае в Абхазии, как бы получившей десятилетие назад прививку от насилия, общество во главу угла поставило сохранение гражданского мира в стране, а вот Украина, объективно разделенная на «запад» и «восток» страна, не удержалась на краю пропасти и после «небесной сотни» погрузилась в пучину нескончаемого вооруженного противостояния. Но опять же были удивительные совпадения, например, то, как оба экс-президента в критические моменты тайно уехали и укрылись за «гранью дружеских штыков», – при том, что Януковича и Анкваба я в значительной мере считаю антиподами, а в Абхазии эти «штыки» были как минимум столь же дружественными и для политических оппонентов прежней власти. Примечательно также, что запущенное кем-то из российских журналистов выражение «майдан в субтропиках» было неприемлемо для всего абхазского общества.
А после того, как власть в Киеве в феврале 2014-го перешла в руки «западников» и через несколько месяцев на Донбассе разгорелись боевые действия, у меня стала выстраиваться уже другая цепь аналогий – с грузино-абхазской войной. Понимаю, конечно, что некие аналогии можно провести между всеми революционными явлениями и войнами, поскольку все они так или иначе развиваются по схожим законам, но что делать, если сравнения в данном случае лезут в голову. Впрочем, есть все же польза в выстраивании подобных аналогий, ибо они позволяют правильно прогнозировать ход будущих событий. Если, конечно, не слишком увлекаться и помнить, что нельзя дважды войти в одну и ту же реку и в истории никогда и ничто не повторяется «один в один».
Хорошо помню, что после начала войны в Абхазии минимум несколько дней большинство ее населения пребывало если не в уверенности, то в серьезной надежде, что это не война, а вооруженные стычки наподобие тех, что произошли в июле 1989 года, и вскоре жизнь войдет в обычное русло. Потом многие месяцы (это легко проследить и по опубликованным после войны дневникам) многие придерживались представлений, внушаемых официальными итогами переговоров того времени: что якобы ситуацию все еще можно вернуть к состоянию на 13 августа 1992 года, то есть к довоенной. Но так в жизни не бывает.
Вспомним встречу в Москве 3 сентября 92-го и ответ Бориса Ельцина на отчаянное заявление Владислава Ардзинба, что в итоговом документе, предлагаемом к подписанию, нет главного – решения о незамедлительном выводе войск из Абхазии: «Каждый интерпретирует, как хочет». Но он, мол, как президент России, интерпретирует, что это решение есть, и гарантирует… Так вот, и после подписания Минских соглашений по урегулированию на Донбассе опытные люди сразу заговорили о том, что стороны будут интерпретировать их каждая по-своему. Ну, как киевские власти согласятся на федерализацию страны – ведь это, закричит не только один «Правый сектор», прямой путь к ее распаду. А в Донецке и Луганске не могут себе представить, что улицы этих городов начнут патрулировать украинские армия и милиция, власти в них – выполнять указания из Киева, а в школах дети снова будут учиться по киевским учебникам истории и восхвалять Петлюру и Бандеру.
Будем реалистами. Конечно, Эдуард Шеварднадзе стал бы политическим самоубийцей, если бы в сентябре 92-го и впрямь отдал приказ о выводе войск Госсовета Грузии из Абхазии. Это была бы не только «потеря лица» в глазах грузинского общества; легко представить себе, какой вопль подняли бы обвиняющие его в предательстве, в том, что оставляет «без защиты» грузинское население Абхазии; да ему бы и просто не дали этого сделать. Так что должен был пройти еще год, полный военных трагедий и тягот, нужны были еще тысячи смертей и увечий молодых, полных жизни людей, чтобы в сентябре 93-го он упал тем самым лицом в самую что ни на есть грязь… И чем дольше продолжалась война в Абхазии, чем больше нарастало взаимное ожесточение сторон, тем яснее становилось, что никакого компромиссного варианта тут не может быть, что воюющим уже нереально ужиться вместе.
Кстати, на прошлой неделе грузинская дипломатия с гордостью отмечала очередную победу – Генассамблея ООН еще с большим перевесом голосов (75 против 16), чем ранее, приняла резолюцию, призывающую к возвращению грузинских беженцев в Абхазию и Южную Осетию. А мне в связи с этим в очередной раз подумалось: почему же в ООН с такой же методичностью не призывают к возвращению сербских беженцев, которых гораздо больше, в Хорватию, Косово? Может, дело, как обычно, в двойных стандартах?
Еще во времена «триумфального шествия» власти евромайдановцев и начала сопротивления в юго-восточных областях Украины многие задумались о том, во что это все может вылиться. Ясно было, что коль хрупкий баланс между «двумя Украинами», который раньше поддерживался попеременным приходом к власти их представителей, рухнул в результате насилия, вполне вероятен раздел Украины по тем границам, которые рисовали в разных вариациях в газетах еще осенью 2004-го. Но нарисовать новые границы на бумаге очень легко и просто, в реальности же они возникают с помощью железа и крови. И через десятилетие стало очевидным, что, вполне возможно, это будет, как в случае с армяно-азербайджанским конфликтом, да и со многими другими, «взаимный обмен беженцами».
Разумеется, есть существенная разница между межэтнической войной, какая была в Абхазии, и войной на Донбассе, где большинство населения – пусть и русскоязычные, но украинцы. Поэтому компромисс здесь все же возможен, если произойдут некие крупномасштабные события, которые решительным образом изменят соотношение сил в ту или иную сторону. Донбасская война длится уже примерно столько, сколько длилась грузино-абхазская, но пока света в конце туннеля не видно.
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции
