На этой неделе в Цхинвале прошло совещание межведомственной комиссии по регулированию финансово-хозяйственной деятельности ГУПов, в ходе которого министр экономического развития Южной Осетии Геннадий Кокоев сделал следующее заявление (цитирую с сокращениями):
«На сегодняшний день сумма субсидий, выплачиваемых ГУПам, превышает сумму налогов, которые они уплачивают в государственный бюджет, и эту ненормальную экономическую ситуацию нужно вернуть в стабильное русло... Убыточные ГУПы должны пройти процедуру банкротства, но этому мешает несовершенство законодательной базы, которую нужно проработать совместно с парламентом республики».
Кстати, согласно последним поправкам к российскому закону о банкротстве, с 2017 года инициировать процедуру банкротства ГУПа может не только правительство, но и рядовые сотрудники предприятия, если им в течение трех месяцев задерживали зарплату, или в случае если суммарная задолженность по зарплате превысила 300 тысяч рублей.
Если правительство не станет тешить себя фантазиями про конкурсное производство, в результате которого предприятие поправит свои дела, рассчитается по долгам, станет рентабельным и т.п., то решение о процедуре банкротства можно только приветствовать. В противном случае эти финансовые дыры от ГУПов будут только расти.
Вопрос в другом – что будет после банкротства. Это просто смерть и начало чего-то нового? Я слышал, что в 2016 году Минимущество готовило план приватизации в республике, и вроде бы он готов или почти готов. Интересно, как к этому плану отнесется новое правительство – рассмотрит его и положит на полку?
Процедура банкротства предполагает продажу имущества для покрытия задолженностей. И главное из них – это территории, которые остаются от ГУПов. Это площади, к которым подведены коммуникации. Я даже слышал такой термин в отношении этих территорий, как «инвестиционные площадки». Не бог весть какие, но других нет. Да и этих, кстати, в маленькой республике немного – они все наперечет.
Конечно, в идеале их бы выставить на аукцион, чтобы нашелся дельный инвестор с громадьем планов, который бы выкупил территорию и построил бы на ней завод, желательно, с использованием местного сырья, привлечением местных работников. Это в идеале. Но реальность далека от идеала.
Внутреннего инвестора, под стать замыслам о развитии реального сектора, пока на горизонте не видно. Поэтому если сегодня продать с молотка эти территории, то и реальных денег много за них не дадут, и размесят в этих полуразрушенных цехах, скорее всего, автомойки или склады.
А у внешних инвесторов (даже если их заинтересовать) первый вопрос – о доступных кредитных ресурсах. Сейчас никто не вкладывает свои кровные, не то время. Сейчас все хотят рисковать кредитными деньгами, причем полученными на льготных условиях.
У Южной Осетии пока таких ресурсов нет, но, судя по инвестпрограмме 2018-2019, которая предусматривает один миллиард в помощь инвесторам, могут появиться в следующем году. Поэтому, скорее всего, правительство придержит эти территории, в надежде на то, что удастся привлечь инвестора. Понятно, что это будут не инвестиции в системе рыночных отношений, но на основании кулуарных договоренностей, как это было со швейной фабрикой или мясокомбинатом. Очевидно, что по-другому пока не получится.
На этой неделе президент Анатолий Бибилов посетил Москву с рабочим визитом. Надо отметить, что президент добычлив, из этих поездок он никогда не возвращается с пустыми руками.
Встретился с министром РФ по делам гражданской обороны, чрезвычайным ситуациям и ликвидации последствий стихийных бедствий Владимиром Пучковым – как результат, республика обзавелась собственной спасательной авиацией, получила два вертолета, оснащенных современным реанимационным оборудованием.
Анатолий Бибилов также встретился в Москве с генеральным прокурором РФ Юрием Чайкой. По итогам встречи был подписан меморандум о сотрудничестве генеральных прокуратур Южной Осетии и России.
Кроме того, предметом обсуждения на этой встрече стали и уголовные дела, возбужденные в отношении граждан России югоосетинской Генпрокуратурой, которые сейчас реализуют российские коллеги. Речь идет об экономических преступлениях, совершенных в период послевоенного восстановления республики в 2009-2011 годах.
Югоосетинская Генпрокуратура возбудила несколько десятков уголовных дел еще в бытность президентства Эдуарда Кокойты. Это было такое время, когда югоосетинские власти долго и безуспешно пытались отжать контроль над российской помощью у прикомандированных товарищей из российского Минрегионразвития.
Уголовные дела, кстати, совершено обоснованные, многие акты о выявленных нарушениях я держал в руках. Воровство было эпическое. Десятикопеечные саморезы списывались на стройку по 6 рублей за штуку. Из двух с половиной миллионов рублей в смете на строительство частного дома 700 тысяч рублей списывалось на эксплуатацию башенного крана. Это притом, что ни одного башенного крана в республике не было. Из-за обворованного бюджета жилье сдавали с недоделками. Иногда даже без оконных блоков (которые выходят на задний двор) и чердачных перекрытий.
Вполне понятно, что люди возмущались – Россия им дала помощь, а какие-то залетные чиновники из Озерска ее разворовали. В югоосетинском обществе есть запрос на возмездие, и, судя по комментарию югоосетинского эксперта Юрия Вазагова моей коллеге Жанне Тархановой, за последние шесть лет этот запрос не уменьшился:
«Эти преступления совершены не на территории России, но речь идет о том, что эти люди расходовали нецелевым образом российские финансы. Эти злоупотребления нанесли ущерб не только Южной Осетии, но и России. Поэтому логично, если российские правоохранительные органы начнут более активно заниматься расследованием этих преступлений и наказанием виновных... Безнаказанность должна быть исключена в корне».
Фигуранты этих дел, в основном прикомандированные российские чиновники и руководители российских строительных компаний, успели благополучно покинуть республику. У большинства людей, наблюдавших за этой историей, было стойкое впечатление, что достать их не получится. Но на этой неделе вдруг оказалось, что российская Генпрокуратура дела расследует, по крайней мере, часть этих дел, у некоторых фигурантов даже арестовано имущество.
Конституция России запрещает экстрадицию своих граждан, но это не значит, что на ее территории можно укрыться от наказания за преступления, совершенные на территории других стран, говорит юридический директор правозащитного центра «Мемориал» Кирилл Коротеев:
«Уголовный кодекс Российской Федерации говорит, что если ее гражданин совершил уголовное преступление на территории другого государства, то он за эти преступления может быть судим судами Российской Федерации.
– Для этого нужны какие-то межгосударственные соглашения?
– Нет, достаточно того, что Российская Федерация также считает, что ее гражданин совершил преступление. Это положение Уголовного кодекса не предусматривает специального соглашения, это не экстрадиция, это не запрос правовой помощи. Это прямое указание Уголовного кодекса Российской Федерации.
– Но здесь все-таки речь идет не о каких-то злодействах – убийствах и т.п.
– Мне кажется, что к коррупционным делам это еще лучше применять. Чтобы совершить убийство, стрелять из пистолета и тому подобное, там нужно физически находиться. Это значит, что и изучать доказательства нужно на месте преступления – на территории этого государства. А вот если вы совершаете коррупционное преступление, то вам вовсе не обязательно находиться на территории другого государства. Возможно, что на территории России будет больше доказательств и следов преступной деятельности. Поэтому закон ничего не предопределяет заранее и ничему не препятствует».
В Южной Осетии утвержден состав инвестиционной комиссии по отбору бизнес-проектов, реализуемых на территории республики. В состав комиссии вошли представители различных министерств и ведомств и парламента.
Условия рассмотрения проектов и их поддержки такие же, какими их предложил в августе 2014 года директор департамента Управления президента России по социально-экономическому сотрудничеству с государствами-участниками СНГ, Абхазией и Южной Осетией Владимир Авдеенко.
Бизнесмен, если его проект будет одобрен, должен вложить собственные средства в размере 10% от суммы, необходимой для реализации бизнес-проекта, а остальное он получит в виде кредита. Внесение соискателем 10% от стоимости проекта было принято как обязательное условие, чтобы отсечь дилетантов.
Раньше бизнес-проекты финансировались через специальное российское инвестиционное агентство, но сейчас деятельность агентства приостановлена, и что с ним будет дальше, неизвестно. Тем не менее, по словам члена инвестиционной комиссии, министра экономического развития Геннадия Кокоева, такая форма государственной поддержки бизнеса на конкурсной основе и правила конкурса сохраняются.
Хотя, по словам, Геннадия Кокоева, будут внесены некоторые изменения в части стратегии поддержки:
«Речь идет о субсидировании части затрат на приобретаемое инвестором оборудование. Раньше комиссия направляла средства на субсидирование процентных ставок по банковским кредитам инвесторов. Если мы покроем затраты на основные средства, есть большая вероятность того, что вскоре наступит отдача от этих инвестиционных проектов в виде пополнения бюджета республики, конечно, после налоговых каникул – первые три года после открытия предприятия».
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
