ПРАГА---В Кабардино-Балкарии на днях вспоминали жертв сталинской депортации. Восьмого марта 1944 года балкарский народ был насильственно депортирован в Среднюю Азию и Казахстан. За два часа все население балкарских сел, более 37 тысяч человек, погрузили в эшелоны для скота и вывезли на чужбину. Многие из них не вернулись на родину.
Маркс Шахмурзов, председатель Кабардино-Балкарского отделения общероссийской ассоциации жертв политических репрессий, четырехлетним ребенком был выселен в Казахстан за то, что семья была ранее раскулачена. Он считает, что при все еще сохраняющейся тотальной боязни власти реальная реабилитация репрессированных народов невозможна.
Маркс Шахмурзов: В нашей республике в июне 1944 года частично выслали кабардинцев, в том числе и меня. Я – кабардинец, но я тоже был выслан в Среднюю Азию в июне 1944 года вместе со своей семьей, а семья моя состояла из меня – мне было четыре года, моей бабушки по отцу, которой было 90 лет, и моей 28-летней матери. И вот нас троих выслали. Часть кабардинцев, у которых деды были раскулачены, тоже были высланы, для того чтобы все имущество отобрать и передать все под колхозы. Как раз тогда создавались такие колхозы, которые нуждались в животных. У моего деда, который был расстрелян в 1937 году, была водяная мельница, животные – лошади, коровы. Все это забрали, нас выслали, его расстреляли в 1937 году, отца арестовали, когда началась война, и он пропал, а потом обнаружилось, что он находится в Соединенных Штатах – оказалось, что он там живет, женат и т.д. Но это уже другая тема.
Амина Умарова: Куда вы были выселены?
Маркс Шахмурзов: Мы были высланы в Южно-Казахстанскую область, в район Шаульдер, ну а там нас разбросали по кишлакам. Кабардинцев было выслано много – целый эшелон, и 30 семей оказалось в этом Шаульдере. Мы попали в кишлак Ногино и прожили там долгих 14 лет. Я уже взрослым парнем вернулся с матерью, бабушку там похоронил – она умерла в 1956 году. Мы вернулись в 1957 году.
Амина Умарова: А когда вы там росли, какое было отношение у местных жителей к вам, как вас встретили, как первое время вы жили?
Маркс Шахмурзов: Знаете, если бы не местные жители, то мы, наверное, все бы там погибли. Они нам давали кусок хлеба, они нас жалели. Местное население – казахи, узбеки – жалели нас, что нас выслали, бросили. А потом, знаете, они мусульмане по вере, и мы мусульмане. Вот когда они поняли, что мы мусульмане, нам они стали помогать – кусок хлеба давать иной раз, немного зерна подкидывать, и мы выжили, короче. Конечно, было очень трудно, я помню голод, я даже досыта наелся тогда, когда сам стал колодцы копать, зарабатывать деньги. Вот в то время я уже был крепким парнем, работал. Я даже не помню, когда начал работать. Выжили мы. Я и сейчас, слава богу, крепкий – в таком возрасте я, наверное, самый крепкий из стариков.
Амина Умарова: В том кишлаке, где вы проживали, кто был еще из выселенных, как они жили, как люди выживали?
Маркс Шахмурзов: Очень многие умирали. Ну, качество воды было очень плохим, многие умерли, конечно. Кабардинцев, как я уже сказал, где-то около 30-ти семей было, и они были разбросаны по разным кишлакам.
Амина Умарова: Только кабардинцы были?
Маркс Шахмурзов: Да, все кабардинцы там были. Потом туда привезли поляков, но они примерно год жили, а потом их почему-то убрали оттуда. Молдаване еще были высланные, и они тоже уехали тогда, когда нас освободили, – в 1956 году. Конечно, было очень тяжело, мы голодали, нам было плохо. Когда я понял, что я с Кавказа, старшие люди стали рассказывать, какая красота на Кавказе, какие там горы, реки и ущелья, я все это во сне видел, у меня была ностальгия, я очень хотел уехать оттуда. Нас освободили в 1956 году, но мы не могли уехать, потому что бабушка моя была очень больна и мы ждали ее смерти, потому что не давали нам ее грузить в вагон. Она была в коме и очень долго лежала в таком состоянии, мы ее с ложки кормили, она не разговаривала. Когда она скончалась, ей уже за 100 лет было.
Амина Умарова: Когда вы там учились, были ли какие-то люди, которые у вас спрашивали: кто вы, откуда?
Маркс Шахмурзов: Там была одна учительница географии Любовь Григорьевна, которая была из Подмосковья. Нам туда присылали учителей, мы в русскую школу ходили и обучались русскому языку, но в неделю был один урок казахского языка, а все остальное преподавалось на русском. Школа имени Джамбула Джабаева – это в районе. Из кишлака ежедневно я восемь километров ходил в школу. И вот такие люди, как эта Любовь Григорьевна, почему-то нас ненавидели, и, когда на уроке географии речь зашла о Северном Кавказе, когда она стала показывать по карте: «это гора Эльбрус, высочайшая в Европе, здесь живут осетины, это Северный Кавказ», я выкрикнул, что это моя родина. Она мне сказала: «У вас, Шахмурзов, нет родины, вы предатель». Я не выдержал, схватил чернильницу и запустил в нее, попал чернильницей ей в грудь, она выбежала из класса, а потом поднялся шум-гам, пришел директор школы Саид Есенбаевич Есенбаев – фронтовик, с ранами на руке, на лице, как сейчас помню, красивый мужчина, наверное, был, с черными кучерявыми волосами. Он подошел ко мне, взял меня за руку, повел к себе в кабинет, посадил против себя и спросил: «Шахмурзов, скажи мне, почему ты так поступил?» Я ему всю правду сказал. Я говорю: «Ну какой же я предатель? Почему она меня так назвала? Поэтому я запустил». Он молча меня погладил по голове и сказал: «Ты никакой не предатель, ты парень хороший, ты учишься хорошо и хороший спортсмен». (А я был спортсменом и в 5-6 классах уже честь школы защищал – бегал, прыгал, боролся.) Он меня привел в класс, а потом собрал всех учителей из других классов, а также Любовь Григорьевну, и заставил ее передо мной извиниться. Я никогда не забуду этот момент. Это был настоящий человек. И всем сказал: «Никогда детей не оскорбляйте, нельзя этого делать. Еще раз такое будет, я вас уволю». Вот такое было.
Амина Умарова: Ну, это просто удивительно, его самого могли обвинить в том, что он антисоветчик. Он не боялся, на него не донесли?
Маркс Шахмурзов: Я не знаю. Наверное, могли бы донести – это же Сталин был тогда руководителем страны, могли, конечно. А он был очень авторитетным. Он ходил с наградами, которые заслужил на войне, он был очень авторитетным и видным человеком в районе, поэтому, видимо, побоялись. Во всяком случае, он так поступил, и для меня этот человек на всю жизнь остался в памяти настоящим человеком, который меня просто защитил. Меня могли в каталажку посадить – все что угодно могли сделать.
Амина Умарова: Вы помните тот момент, когда услышали о смерти Сталина?
Маркс Шахмурзов: Очень хорошо помню. Мы были в школе, и почему-то и учителя, и ученики – все плачут, громко рыдают, а я думаю: что случилось, что произошло? И мне говорят: умер Сталин. Вы знаете, я в душе обрадовался. Я слезу, конечно, не пустил, но нельзя было выражать свою радость, это могло плохо кончиться, я просто отошел и молча следил за остальными. Многие от души плакали, но мое сердце, моя душа радовались тому, что произошло. Я знал, что это изверг умер, и думал, что нас ждут другие дела. Я тогда подумал, что свобода не за горами, и моя душа обрадовалась. В 1953 году мне был 13 лет, я был крепкий мальчишка, учился неплохо, работал, зарабатывал.
Амина Умарова: Ваша мама вышла замуж, завела семью или вы все еще вместе были?
Маркс Шахмурзов: Нет, она даже не думала об этом, она всю свою жизнь посвятила мне, и мы всю жизнь прожили вместе. Так случилось, что мы вернулись в родное село Псыгансу, но нашего дома уже не было – его разрушили и разобрали по кирпичам, даже фундамента не осталось. Это место принадлежало уже колхозу. Нам дали участок земли рядом с родственниками, и я там построил небольшой домик из двух комнат, из самана. В период летних каникул, когда переходил в 10-й класс, я пошел работать лесорубом. Эти три месяца я проработал, на эти деньги купил черепицу, балки и т.д., поднял крышу, сделал домик. Закончил 10-й класс хорошо, был одним из лучших учеников, поступил в Кабардино-Балкарский университет, который окончил тоже очень хорошо. Я – ученый-зоотехник, работал по направлению в Чечне, много лет проработал в Нальчике. И вот абсолютно случайно нашел своего отца в Соединенных Штатах, когда учился на первом курсе, – это был 1959 год. Я узнал о том, что кто-то из другого села переписывался со своим старшим братом, который жил в то время в Америке, попросил его написать письмо, а потом оказалось, что мой отец живет недалеко от его брата. Узнали друг друга, стали переписываться, я стал получать посылки от него. У меня в Соединенных Штатах сейчас есть брат, который родился от другой женщины, тоже кабардинки, из Иордании. Вот такая судьба.
Амина Умарова: Скажите, пожалуйста, вы приехали, и вашего дома не было – на его месте построили колхоз. Надо полагать, что и у других выселенных тоже были разрушены дома?
Маркс Шахмурзов: Да. Ни государство, ни колхоз ничего нам не вернули. Вчера, выступая на митинге перед балкарцами, я как раз об этом говорил, что у нас, к сожалению, в республике очень слабое гражданское общество. Если бы у нас было сильное, хорошее гражданское общество, если бы люди у нас не боялись говорить правду, мы бы, наверное, жили в лучшей стране, а так, все почему-то боятся. Вот с тех пор в людях эта боязнь существует, к огромному сожалению. Поэтому трудно нам в такой атмосфере, и так было всегда. Нам необходимы демократические преобразования, мы должны избирать людей – своих руководителей, должно быть хорошее, сильное гражданское общество. Мы их не избираем – они назначаются, а раз назначаются, они что хотят, то и творят. Вот такая система у нас, к сожалению.
