Опубликованный в «Фейсбуке» документ – это не фейк, это результаты повторной экспертизы 111 Главного государственного центра судебно-медицинских и криминалистических экспертиз Министерства обороны Российской Федерации. Организация солидная, вполне понятно, что ни в какие игры с югоосетинским следствием она играть не станет. То есть это не повторение истории с останками Давида Башарули и Арчила Татунашвили.
Другое дело, что московские эксперты труп Джабиева не видели. Повторная экспертиза была проведена по результатам первой – югоосетинской, по тем материалам, которые она забрала у покойного, или, скажем так, которые москвичи получили из Южной Осетии. В Цхинвале хватает таких, кто считает, что это необязательно одно и то же. Это, к слову, о доверии общественности к следствию.
Например, родные, хоронившие Инала Джабиева, утверждают, что у него был проломлен череп, в заключении местного эксперт это описывается как ссадины на лбу с ярко западающей поверхностью. Наверное, со всем этим должны разбираться эксперты, представляющие потерпевшую сторону.
В заключении говорится, что Инала Джабиева били, но удары не могли причинить ему смерть, а умер он «от внезапной сердечной смерти на фоне развития абстинентного синдрома». Иными словами, он умер от наркотической ломки на пятый день после задержания. То есть, получается, его пять дней ломало? Все, кто хотя бы раз в жизни видел эту картину, понимают, что во время ломки человек находится на грани смерти. Это невыносимая боль в каждой клетке организма, кровавый понос и прочие «прелести» ломки. В этом состоянии человек нуждается в серьезной медицинской помощи, иногда даже в интенсивной терапии. Но, судя по заключению, вместо этого Джабиева били. Не заметить ломки милиционеры не могли.
Может быть и так, что организм «наркомана» был сильно изношен, и он не выдержал пары ударов под дых. И что из этого следует? Облегчающие обстоятельства для мучителей, которые, как указано в югоосетинском заключении, причиняли ему повреждения воздействиями твердых тупых предметов, а также, не исключено, колющих?
Это вопросы для экспертов, но есть в этой истории и сигналы обществу. Во всяком случае, из этой публикации напрашивается, к чему клонит следствие – пытается по максиму защитить обвиняемых. Этот вывод напрашивается не из заключения экспертизы, а потому что это первый материал из уголовного дела, ставший достоянием гласности.
Первый материал не о том, зачем его били, что от него требовали, почему задержали без санкции, по сути, похитили, почему перевозили из одного подвала в другой, нигде не оформляя… Нет, не об этом. Первый материал должен вызвать сомнения в праведности общественного гнева, в правоте потерпевшей стороны. Да он, оказывается, наркоман! Да еще неизвестно, от чего он умер! Как показывает практика, это работает.
Это даже не линия защиты в уголовном деле, это стратегия постепенного, поэтапного давления на общество. Оно основано на нескольких простых правилах.
Первое – общество не способно к длительной мобилизации. Оно быстро устает. Первый сигнал к тому, что экватор протеста пройден, когда люди расходятся с площади по домам. Они еще продолжают какое-то время возмущаться, но уже не опасно для власти – на кухнях. В Южной Осетии этот первый этап, возможно, уже пройден и закреплен пандемией.
Этап второй – забалтывание истории. Ее надо растиражировать в самых противоречивых версиях, заставить людей сначала сомневаться, а потом раздражаться. От нее должны устать. И здесь начинает действовать второе правило – чужого горя не бывает. От чужого горя люди устают. Они не могут долго сочувствовать и, в конечном счете, начинают избегать тех, кто нуждается в их участии, поддержке.
Со временем потерпевшие начинают раздражать, а если и дальше не успокаиваются, то превращаются в некое подобие городских сумасшедших.
Так устроены люди. И это знают те, кто берет на себя задачу разрулить проблему, спустить на тормозах резонансное дело.
Единственное, что можно противопоставить этому давлению, – институты гражданского общества. Общественные организации, правозащитные центры, которые не устают и не расходятся по кухням, потому что занимаются проблемой на профессиональной основе. Но в Южной Осетии таковых не осталось. Единственный актив общества – это часть депутатов, которые решили вмешаться в эту историю, заступиться за людей.
Это конституционное большинство законодательного органа, которое совершенно справедливо полагает, что объективное расследование невозможно, пока лица, причастные к делу Инала Джабиева, не будут отстранены от должностей. Прежде всего, генеральный прокурор. Свои требования они подкрепляют бойкотированием парламентских заседаний, что создает массу сложностей для исполнительной власти. Они – главный актив потерпевших и главная надежда общества, потому что развалить дело можно только после того, как его сдадут депутаты.
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции
