В нашей традиционной рубрике «Гость недели» – Вячеслав Гобозов. Югоосетинский политолог и политик с внушительным стажем. Депутат парламента первых трех созывов, причем самый молодой депутат в новейшей истории Южной Осетии, свой первый мандат он получил в 24 года. Вячеслав Гобозов поделился своими впечатлениями о прошедшей избирательной кампании, об избранном президенте и о проблемах, которые, по его мнению, ему придется решать.
– Вячеслав, вы довольны результатами президентских выборов?
Я думаю, это хороший урок для всех наших следующих политических элит: есть лишь один способ добиться уважения избирателя - действовать ему во благо. Все остальные ухищрения не проходят
– Я доволен, потому что эти выборы в очередной раз показали, что мы, несмотря на все имеющиеся у нас проблемы и недостатки, – свободное общество. Мы общество свободных людей, которые никому не дадут себя ни запугать, ни обмануть. Выбор мы делаем сами, вне зависимости от того, оказывается ли административное давление или рекомендации извне. Более того, эти выборы показали, что всякого рода махинации и нечестные действия мобилизуют электорат и уменьшают шансы для тех, кто неправовыми методами пытается удержаться у власти. Я думаю, это хороший урок для всех наших следующих политических элит: есть лишь один способ добиться уважения избирателя - действовать ему во благо. Все остальные ухищрения не проходят.
– На этих выборах наблюдатели отметили массу нарушений законодательства. Без видимых причин двенадцать из шестнадцати кандидатов не допустили к выборам, в нарушение закона второй тур перенесли на десять дней, люди Бибилова проводили массовую раздачу паспортов в Северной Осетии и подкуп избирателей… Вы считаете эти выборы законными?
Эти выборы, конечно, можно подвергать сомнению с точки зрения законности, но не легитимности. А между тем в политических процессах Южной Осетии легитимность всегда значит много больше, чем правовая безупречность
– Сложный вопрос. Действительно, к этим выборам много вопросов юридического свойства. У нас вообще кроме двух первых парламентских выборов в конце восьмидесятых и в начале девяностых ко всем выборам есть серьезные вопросы правового плана, но все они были легитимные. И нынешняя избирательная кампания легитимна, потому что и в первом туре, и во втором более семидесяти процентов избирателей пришли к урнам и сделали свой выбор. Причем, как отмечают все наблюдатели, выборы прошли без каких-то серьезных нарушений, без принуждения и т.п. Эти выборы, конечно, можно подвергать сомнению с точки зрения законности, но не легитимности. А между тем в политических процессах Южной Осетии легитимность всегда значит много больше, чем правовая безупречность. Тем более что эти выборы показали, какие громадные прорехи у нас в избирательном законодательстве, насколько оно несовершенно, насколько нормы в одном избирательном законе противоречат аналогичным нормам в другом избирательном законе. Для того чтобы легитимность и законность шли в ногу, необходимо удалять эти прорехи, надо формировать избирательное законодательство более внятное, простое. Очевидно, что усложнение избирательного законодательства приводит именно к таким уловкам и ухищрениям, которыми потом пользуются нечистоплотные политтехнологи. Поэтому одна из актуальных задач сегодня – это формирование внятного, четкого и простого избирательного законодательства. Кстати, как депутат парламента первых трех созывов, могу сказать, что первое избирательное законодательство, которое принималось в наше время, было простым и демократичным. Неслучайно в наше время не было таких случаев, чтобы человека снимали с дистанции под разными предлогами не допустить на выборы. Поэтому, да, эти выыблегитимны, но есть вопросы в части законности.
– После выборов 2017 года Алан Гаглоев попал в опалу, ему не позволили зарегистрировать свою партию «Аланский союз», не допустили к парламентским выборам. Как эту историю объясняли некоторые инсайдеры, на выборах 2017 года он якобы нарушил договоренности с кураторами: вместо того, чтобы выполнить отведенную ему роль технического кандидата, он вдруг повел настоящую предвыборную кампанию, чем якобы заслужил репутацию неконтролируемого партнера. Сам Алан Гаглоев эти обвинения отрицал, он говорил, что не брал на себя таких обязательств. Но на этот раз его все-таки допустили к участию в выборах. Как вы думаете, в чем причина? Опала закончилась?
– Я подтверждаю слова Алана. Я знаю эту историю, как он хотел выдвигаться, как готовился к выборам и так далее. Вообще, эту «утку» с техническим кандидатом запустил Анатолий Бибилов, которому не нравилось участие в выборах третьего кандидата. Но технический кандидат не проводит такую избирательную кампанию, какую в 2017 году проводил Алан Гаглоев, и не набирает такого процента голосов. Причем он же в начале избирательной кампании был мало кому известен в Южной Осетии. Я думаю, он тогда не рассчитывал на победу, тем не менее на выборы шел осознанно. Он собрал тогда тоже неплохую команду, может быть, не такую опытную, как у Леонида Тибилова и Анатолия Бибилова, но все-таки они смогли собрать более 11% голосов. В Южной Осетии это не так легко сделать, на самом деле.
Поэтому он не был техническим кандидатом, он был молодым политиком, который пошел во власть, и, как показали последующие пять лет, это был неслучайный успех.
– И все-таки, как такое получилось – пять лет дышать не давали, а потом допустили к выборам?
После 2011 года Москва сделала выводы, и теперь необязательно, чтобы разные политически силы, которые там существуют, сосредотачивали свои предпочтения на одном кандидате
– Я могу только строить предположения. После 2011 года, когда Москва сделала ставку на Анатолия Бибилова и проталкивала его во власть, у значительной части югоосетинского общества сложилась такая иллюзия, будто и на всех следующих выборах будет примерно то же: «Нам вот этот кандидат нужен, давайте, выбирайте». Но мне кажется, после 2011 года Москва сделала выводы, и теперь необязательно, чтобы разные политически силы, которые там существуют, сосредотачивали свои предпочтения на одном кандидате. Не зря же говорят, что у Кремля семь башен. Разные лоббистские группы, которые в той или иной мере занимаются югоосетинскими вопросами, естественно, имеют свои предпочтения и свою возможность влиять.
Вполне логично, что лидер одной из ведущих партий, политик, который уже участвовал в избирательной кампании на пост президента, ну никак не мог не попасть в поле зрения одной из лоббистских групп.
Конечно, я могу только догадки строить, но мне кажется, тот факт, что Алану Гаглоеву все же удалось принять участие в выборах, в какой степени с этим связан.
– Вы сказали «в какой-то степени», значит, есть что-то еще?
– В какой-то степени местные власти могли понимать, что отстранение Алана Гаглоева может вызвать нежелательные эксцессы. Учитывая, что в Южной Осетии перед выборами традиционно общественная ситуация напряжена, то неизвестно, к чему бы такое решение привело. Особенно в ситуации, когда столько человек отстранили от выборов, снять еще и Гаглоева, это могло привести к крайне негативным последствиям. Я думаю, местные власти понимали, что это опасно.
– Ваше удовлетворение по поводу избрания Алана Гаглоева разделяют не все. Есть и такие, кто считает, что он еще слишком молод, ему 41 год, и неопытен. Будто он еще не созрел для должности президента. Что бы вы им ответили?
– Начну с того, что он не самый молодой из президентов. Когда избрали Эдуарда Кокойты, ему было 37 лет. И, кстати, за спиной у него тоже не было большой политической географии, да и ни у кого здесь ее нет.
Его действия в эти пять лет и то, что ему все-таки удалось выйти на президентские выборы, говорят о том, что Алан Гаглоев созрел для должности президента
С другой стороны, пять лет, прошедшие с выборов, Алан Гаглоев был занят активной политической деятельностью, был на острие оппозиции. И все эти годы он находился под колоссальным давлением власти. Несмотря на оголтелую кампанию, которая была против него развернута, с оскорблениями, открытыми обвинениями, уголовными преследованиями, он держался, проявил колоссальную выдержку.
Для человека, который претендует на высший государственный пост, это важные качества. За пять лет в такой ситуации куда более опытные политики ломаются, теряют и рейтинги и все остальное. Поэтому как раз его поведение, его действия в эти пять лет и то, что ему все-таки удалось выйти на президентские выборы, говорят о том, что Алан Гаглоев созрел для должности президента, он имеет довольно серьезный политический опыт, гораздо больший, может быть, чем те, кто просидел эти пять лет на государственных должностях.
– Хватает в республике и таких, кто не хотел бы видеть в кресле президента силовика. Все-таки Гаглоев – офицер КГБ, а его предшественник Бибилов – офицер ВДВ, до него президентом был полковник КГБ Тибилов. Есть мнение, что республика устала от силовиков во власти, потому что это всегда заканчивается очередным закручиванием гаек. Что вы на это скажете?
– Начнем с того, что он уже несколько лет является предпринимателем, а не силовиком.
– Бывших не бывает.
Я уверен, что он не будет злоупотреблять силовым блоком, тем более что он пришел к победе на волне недовольства общества произволом силовых структур
– Но тут другая ситуация. С одной стороны, он сам силовик и прекрасно знает, как работают силовые структуры. А с другой стороны, он на себе испытал, что такое произвол, когда против тебя пытаются фальсифицировать уголовные дела, преследуют семью и так далее. И он прекрасно понимает, насколько важны правовые границы. В принципе, за эти пять лет мы очень многое поняли, и он многое понял. Поэтому то, что он во время предвыборной агитации акцентировал внимание на законности, говорит о многом. А то, что он силовик и не понаслышке знает их работу, в этом контексте, может, даже является плюсом. Я уверен, что он не будет злоупотреблять силовым блоком, тем более что он пришел к победе на волне недовольства общества произволом силовых структур.
– Вы в своих интервью часто говорите о системных проблемах, которые необходимо решать. Что конкретно вы имеете в виду, откуда они взялись?
– После войны 2008 года необходимо было переходить к мирному строительству. Нужно было военную государственную систему, систему осажденной крепости, которая худо-бедно действовала в условиях войны, но абсолютно бесполезна в мирное время, преобразовать, реформировать в государство, строящее мирную жизнь. Этого не было сделано, это все время откладывалось.
Осажденная крепость предполагает жесткое регулирование силовыми структурами общественных процессов и отступление от демократических норм. Но уже тогда, во время конфликта, эта система давала осечку, уже тогда понимали, что она работает во многом неправильно, но с этим мирились, потому что надо было сначала отделиться от Грузии. После войны уже никто не хотел мириться с таким жестким регулированием, тем более, пройдя вот этот шок от так называемого восстановления. Вдруг стало ясно, что в рамках этой системы ничего хорошего не получается. Получается только разворовывать бюджет. Поэтому либо надо ее менять, либо нас не ждет ничего хорошего. Поэтому задача президента – в разумные сроки провести реформу политической системы.
– Вы думаете, Алан Гаглоев откажется от президентской монархии и захочет проводить реформы?
– Он говорил об этом на своих встречах, поэтому я думаю, что, да, он возьмется. У него есть полное понимание, что без этих реформ у него есть все шансы повторить политическую судьбу своих предшественников.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
