Любая власть мечтает контролировать СМИ, превратить их из источника информации для народа в нечто похожее на карманную журналистику, а те СМИ, что не соответствуют их намерениям, отлучить от информации. Для этого существует стандартный набор инструментов – пресс-службы, выполняющие роль цепного пса Цербера, не допускающего к информации, отказ от интервью, комментариев, пресловутая аккредитация, которую представители всех ветвей власти рассматривают только с точки зрения своих интересов, и так далее.
В последнее время в нашей стране с доступом к информации просто беда. Обещанная президентом и его командой на выборах открытость и прозрачность почует в бозе, и вслед за главой государства все ветви власти закрываются от общественности – правоохранители игнорируют свою обязанность информировать общественность о криминогенной ситуации, о совершаемых преступлениях, о ДТП, правительство – о своих планах и намерениях и так далее. О проданной или отданной государственной или муниципальной собственности, «уникальных землях», особо охраняемых природных и исторических объектах общественность узнает, когда частные лица начинают рубить деревья в дендропарках, строить заборы в заповедниках и возводить нефтебазы вблизи водоемов. Наши власти решили, что рокфеллеровский принцип «деньги любят тишину» был сформулирован для них, и искреннее недоумевают, когда сталкиваются с возмущением гражданского общества, посягающего на их личный интерес и бизнес.
Не так давно, чуть более трех месяцев назад приступил к работе новый состав парламента седьмого созыва. Учитывая тяжелую криминогенную ситуацию, логично было бы ожидать, что свою деятельность депутаты начнут с работы над законами, которые давно лежат в парламенте и принятия которых требует время и общественность. К примеру, законов о госслужбе или об ОПГ, который, кстати, значится в перечне законов, подлежащих гармонизации законодательства России и Абхазии. Вот тот самый случай, когда можно проявить добрые союзнические отношения с пользой для страны и не вызывая протестов в обществе. Но в повестке двух рабочих заседаний сессии парламента эти вопросы не появились, более того, я ничего не слышала об их обсуждении в парламентских комитетах. Помимо текучки, принятия бюджетов и дачи разрешения правительству на отчуждение и выделение земли непонятно кому и под какие цели, нынешний парламент на последнем перед каникулами заседании весенней сессии принимает новое положение об аккредитации СМИ и журналистов.
Актуально? Конечно. Давно пора обратить внимание на СМИ, так как журналисты в парламенте работают в невыносимых условиях – сидят как «птички на дереве» в узком проходе, поджав ноги, чтобы на них не наступили постоянно передвигающиеся по залу коллеги или депутаты, не получают проекты документов, с которыми работают депутаты на сессии ни до, ни после заседаний, стенограммы, результаты голосования, не могут передвигаться по залу с камерой или диктофоном и так далее. И в преамбуле положения об аккредитации так и говорится, что аккредитация вводится для создания условий для работы журналистов и СМИ. Но дальше становится понятно, что депутаты остановились на этой фразе и опять все перепутали. Из закона о СМИ ими переписан только перечень обязательств журналистов, к которому добавляется требование «придерживаться делового стиля одежды при посещении мероприятий в парламенте». Можно было бы уточнить, конечно, что парламент понимает под деловым стилем, чтобы не попасть впросак за явку на заседание без пиджака и колготок, но меня в данном конкретном случае волнует дурная трактовка понятия аккредитации, которая, по моему мнению, используется как способ давления на СМИ.
Слово «цензура» не прозвучало, она запрещена Конституцией, но сам дух документа говорит о том, что и парламент, вслед за всеми остальными ветвями власти, стремится к ней. Иначе, переписывая обязанности журналистов из закона о СМИ, депутаты обязательно включили бы в положение об аккредитации обязанности аккредитующего органа – те самые, которые скрываются под формулировкой «созданием благоприятных условий для работы». А еще обратили бы внимание на закон о праве граждан на доступ к информации, который гарантирует любому гражданину страны доступ на заседания всех представительных органов государственной власти и органов местного самоуправления без всяких оговорок о деловом стиле одежды, профессиональной этике, необъективности и недостоверности, что вообще забота судебных органов, а не парламента.
Но, видимо, не поняли, подскажу – аккредитация означает, что аккредитующий орган создает для журналиста «режим наибольшего благоприятствования»: нам присылают пресс-релизы, сообщают о будущих мероприятиях, выдают печатные материалы, стенограммы, протоколы, приглашают на заседания сессии, где решается вопрос о направлении материалов в Конституционный суд. Аккредитованные журналисты могут обратиться в пресс-службу и запросить проект закона, который пылится в парламенте, и получить его (даже по интернету), спросить, сколько машин куплено, сколько бензина потрачено, сколько денег выделено на командировку, почему депутат отсутствует на заседании сессии и многое другое.
Все остальные неаккредитованные журналисты имеют право посещать представительные органы государственной власти и органов местного самоуправления, запрашивать информацию, но они работают на общих условиях: о заседаниях узнают сами, копии документов получают по своим каналам. Орган, аккредитующий журналиста, должен помогать ему, а не препятствовать в работе. Иначе зачем нужна аккредитация?
И еще. В 2018 году депутаты парламента приняли решение об онлайн-трансляциях своих заседаний. Нынешний спикер и вице-спикер, как и большинство депутатов, проголосовали за принятие этого решения, и теперь им никто не мешает приступить к его реализации. Страна по-прежнему ждет прямых эфиров, прозрачности и открытости.
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции
