Жесткие ограничения в связи с COVID позволили правительствам некоторых стран, включая Азербайджан, Беларусь, Россию, Узбекистан и Казахстан, расширить свои полномочия. Активисты-правозащитники говорят, что в постпандемическом мире необходимо будет свернуть эти полномочия без промедления.
Одобрение вакцин от COVID вселило надежды на то, что в 2021 году наметится «новая нормальная жизнь» постпандемического мира.
Но международные правозащитные группы говорят, что гражданское общество должно иметь возможность возвратиться к своей «нормальной» допандемической роли, чтобы предотвратить расширение чрезмерной государственной власти на длительные сроки.
Они утверждают, что гражданское общество должно обеспечивать систему сдержек и противовесов, чтобы гарантировать отмену временных, чрезвычайных мер общественного здравоохранения, введенных, а иногда и используемых ненадлежащим образом в 2020 году.
Международная правозащитная организация Transparency International уже давно предупреждает о «тревожных признаках того, что пандемия оставит после себя усилившийся авторитаризм и ослабление верховенства закона».
«Кризис COVID-19 предоставил коррумпированным и авторитарным лидерам опасную комбинацию — отвлечение общественности вкупе с ослаблением надзора», — заявляет глобальная группа по борьбе с коррупцией.
Коррупция процветает, когда подрываются демократические институты.
«Коррупция процветает, когда подрываются демократические институты, такие как свободная пресса и независимая судебная система, когда право граждан на протест, вступление в ассоциации или участие в инициативах по контролю за государственными расходами ограничено», — заявляет Transparency International.
Эксперт по внешней политике из Вашингтонского института Брукингса по Ближнему Востоку Шади Хамид говорит, что авторитаризм в теории, а также авторитарные режимы на практике еще до пандемии «уже укрепляли свои позиции».
По словам Шади Хамида, некоторые аспекты постпандемической эпохи, такие как схемы отслеживания COVID и усиленное наблюдение, могут породить «авторитарные искушения» у тех, кто возглавляет правительство.
«Во время и после пандемии правительства, по всей вероятности, будут прибегать к длительным, затяжным кризисам, чтобы подорвать внутреннюю оппозицию и ограничить гражданские свободы», — заключает Хамид в отчете института Брукингса, под названием «Открытие мира заново».
Но, несмотря на эти опасения, Хамид остается сдержанно оптимистичным в отношении восстановления политических свобод в постпандемическом мире. По его словам, когда придет время, отмена чрезвычайных ограничений поможет «политическим партиям, протестующим и массовым движениям донести свои позиции и недовольство до более широкой аудитории».
«Демократические правительства могут также пытаться подавлять информацию и раскручивать или преуменьшать кризисы, как это сделала администрация Трампа, но им это редко сходит с рук… Во всяком случае, намерение правительства подавлять может спровоцировать необычно сильное желание разоблачить его ошибки со стороны прессы, законодательной власти и гражданского общества», — заключает Хамид.
В странах — от России до Туркменистана — авторитарные тенденции под видом борьбы с пандемией включали использование чрезвычайных медицинских мер для подавления политических оппозиционных деятелей и ограничения свободы прессы.
Они также включали попытки властей ограничить возможность общественных организаций проверять и сдерживать расширение исполнительной власти.
ЗАКРУЧИВАНИЕ ГАЕК В БАКУ
Пример тому — действия, предпринятые правительством президента Азербайджана Ильхама Алиева. В марте Баку ввел новые жесткие наказания для обвиненных в «нарушении противоэпидемических, санитарно-гигиенических или изоляционных» правил.
Новый уголовный закон предусматривает штраф в размере около трех тысяч долларов и до трех лет лишения свободы за такие нарушения, как пренебрежение ношением маски в общественных местах.
Признанным виновными в распространении вируса грозит до пяти лет тюрьмы.
Международная правозащитная организация Human Rights Watch (HRW) предупредила, что уголовные наказания со стороны Баку за распространение COVID «не являются законным или соразмерным ответом на угрозу, исходящую от вируса».
Базирующаяся в США правозащитная группа заявляет, что такими законами очень легко злоупотребить, чтобы воздействовать на «маргинализированные группы населения, меньшинства или диссидентов».
Летом — на фоне конфликта с соседней Арменией — Алиев также столкнулся с недовольством по поводу разгула коррупции, неэффективного управления экономикой и ответных мер на пандемию. В ответ в июле Алиев прибег к репрессиям, которые широко рассматривались как попытка раз и навсегда устранить его политических соперников и сторонников демократии.
В редакционной статье американского издания Washington Post говорится, что Алиев «слетел с катушек» в «истерике», угрожающей «стереть с лица земли остатки независимых политических сил в Азербайджане».
В июле силы безопасности Алиева арестовали более 120 оппозиционеров и сторонников, в основном из оппозиционной Партии народного фронта Азербайджана.
Двое оппозиционеров из числа арестованных были обвинены в нарушении чрезвычайных мер в связи COVID в Азербайджане — Мехди Ибрагимов, сын заместителя председателя партии Маммада Ибрагима, и член партии Мухаммад Иманлы.
HRW сообщает, что, самостоятельно изучив досудебные документы, она пришла к выводу, что Иманлы «ложно обвинили» в распространении COVID и угрозе жизни людей «ввиду неношения маски в общественных местах».
Арест Ибрагимова был основан на заявлении полиции о том, что он участвовал в несанкционированной уличной демонстрации, будучи зараженным коронавирусом. Но адвокат Ибрагимова говорит, что тесты на COVID, проведенные в июле после его ареста, показывают, что он не был инфицирован.
На самом деле, сказал он, обвинения в нарушении правил общественного здравоохранения были предъявлены Ибрагимову только после того, как он был задержан, и власти обнаружили, что он сын известного лидера оппозиции.
ГРАНИЦЫ БЕЛАРУСИ
Критики обвиняют Александра Лукашенко в использовании ограничений COVID для подавления массовых демонстраций против своего режима. Безусловно, использование политически мотивированных мер в связи с COVID рассматривается как всего лишь один из инструментов в более широкой стратегии Минска по усилению репрессий со стороны милиции. В декабре правозащитная группа «Весна» заявила, что в 2020 году против белорусских оппозиционных кандидатов и их команд, активистов и протестующих было возбуждено более 900 политически мотивированных уголовных дел.
Продолжающиеся ежедневные демонстрации представляют наибольшую угрозу для 26-летнего пребывания Лукашенко у власти — они подпитываются обвинениями в фальсификации результатов выборов после того, как Лукашенко был объявлен победителем на весьма спорных президентских выборах 9 августа.
В то время как Минск в течение нескольких месяцев преуменьшал угрозу, исходящую от COVID, Лукашенко неоднократно обвинял оппозицию и сотни тысяч демонстрантов на улицах в том, что они являются «поддерживаемыми иностранцами марионетками».
1 ноября, после нескольких месяцев жестоких репрессий со стороны милиции, не сумевших остановить антиправительственные демонстрации, Беларусь закрыла свои границы для иностранцев. Государственный пограничный комитет заявил, что ограничения необходимы для «предотвращения распространения инфекционного заболевания COVID-19».
В декабре власти расширили пограничный запрет, не допускающий выезд из страны белорусов и постоянных жителей — якобы из-за пандемии.
Собственное поведение Лукашенко относительно COVID подкрепило обвинения в том, что закрытие границ является политически мотивированной попыткой сдержать внутреннюю оппозицию.
В конце ноября во время посещения больничной палаты COVID Лукашенко полностью проигнорировал протоколы безопасности: он не надел ни перчаток, ни маски, чтобы пожать руку медику в полном защитном снаряжении.
Лидер оппозиции Светлана Тихановская, покинувшая Беларусь под давлением после попытки подать официальную жалобу на официальные итоги выборов, говорит, что ограничения на границе показывают, что Лукашенко «в панике».
РОССИЙСКАЯ ТОТАЛЬНАЯ СЛЕЖКА
Эксперты в Москве говорят, что пандемия стала проверкой недостатков российской системы наблюдения.
В конце марта Государственная дума России одобрила закон, позволяющий премьер-министру Михаилу Мишустину объявлять чрезвычайное положение по всей стране и устанавливать обязательные правила в области здравоохранения. Дума также одобрила наказание в виде лишения свободы до пяти лет для тех, кто «сознательно» распространяет ложную информацию во время «чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера». Согласно закону, нарушители противокоронавирусных мер будут лишены свободы на срок до семи лет.
В апреле президент Владимир Путин поручил местным властям устанавливать ограничения в связи с COVID. Эксперты говорят, что это превратило некоторые регионы России в своего рода полигоны для проверки того, до какой степени россияне готовы поддерживать усиление слежки и контроля. Это также защитило Кремль от политической реакции по поводу опасений, что расширенные полномочия правительства по контролю за коронавирусом могут стать постоянными в России и после пандемии.
Тем временем Москва предприняла шаги по контролю над свободным потоком информации об ответных мерах России на пандемию.
Анастасия Васильева, российский врач, глава «Альянса врачей», была арестована в апреле после того, как выявила недостатки в подготовленности системы здравоохранения к борьбе с COVID.
— Поразительно, что российские власти боятся критики больше, чем смертоносной пандемии COVID-19. Они оправдывают задержание и содержание под стражей Анастасии Васильевой тем, что она и ее коллеги-медики нарушили введенные властями ограничения на передвижения, когда пытались доставить жизненно важные средства защиты медикам местной больницы, — заявила директор российского представительства Amnesty International Наталья Звягина.
Звягина заключает, что, посадив Васильеву в тюрьму, российские власти раскрыли «свой истинный мотив».
— Они хотят наказать медиков, которые осмеливаются противоречить официальным сообщениям властей и выявляют недостатки в системе общественного здравоохранения, — сказала она.
В 2020 году Государственная дума также начала проверки и преследование иностранных СМИ, в том числе Радио Свободная Европа / Радио Свобода, за репортажи о борьбе России с COVID.
В июле полиция в Москве задержала десятки журналистов во время акции протеста против ужесточающихся ограничений в отношении СМИ и свободы слова в России.
В нескольких случаях, как сообщает HRW, полиция «ложно утверждала», что протестующие нарушили принятые в связи с COVID меры общественного здравоохранения, «но при этом держала большинство задержанных протестующих в переполненных, плохо вентилируемых полицейских машинах, где они не могли соблюдать социальное дистанцирование».
Исследователь HRW по России Дамеля Айтхожина говорит, что эти дела «вывели репрессии на новый уровень».
По словам Айтхожиной, власти в Москве забирали мирных пикетчиков «в полицию на основании драконовского законодательства о публичных мероприятиях или ссылаясь на эпидемическую ситуацию, хотя нахождение в автозаке или при отбытии административного ареста как раз могут создавать дополнительные риски заражения».
Правозащитники говорят, что местные власти в некоторых регионах России также использовали введенные в связи с пандемией коронавируса меры в качестве предлога для подавления протестующих.
В конце апреля власти Северной Осетии задержали десятки демонстрантов примерно из двух тысяч человек, собравшихся во Владикавказе с требованием отставки регионального лидера Вячеслава Битарова.
Тринадцать человек были обвинены в игнорировании российских мер по борьбе с COVID и распространении «ложной информации» о пандемии.
В российском дальневосточном городе Хабаровске власти воспользовались введенными в связи с пандемией коронавируса мерами, чтобы попытаться воспрепятствовать массовым протестам против ареста популярного регионального губернатора по обвинениям десятилетней давности в соучастии в убийстве.
Демонстранты утверждают, что обвинения были сфабрикованы местными политическими оппонентами губернатора при содействии Кремля.
В то время как муниципальные власти в Хабаровске предупреждали о рисках COVID во время протестов, полиция опечатывала места собраний для демонстраций, утверждая, что такой шаг необходим для дезинфекции из-за коронавируса.
Но толпы всё равно собирались, что отражает недовольство правлением Путина и общественный гнев по поводу того, что жители называют неуважением Москвы к их выбору губернатора.
ОГРАНИЧЕНИЯ НА ДЕМОНСТРАЦИИ В КАЗАХСТАНЕ
В конце мая президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев подписал закон, ужесточающий государственный контроль над правом граждан собираться для участия в протестах. Новый закон, вступивший в силу во время первой волны глобальной вспышки COVID, устанавливает, какое количество людей может присутствовать на демонстрации и где могут проходить акции протеста.
По словам критиков, новые ограничения и бюрократические препоны включают необходимость получать «разрешение» от властей, прежде чем протесты могут состояться в Казахстане на законных основаниях, при этом у чиновников имеется масса причин для отказа в разрешении.
Также ранее Азаттык сообщал о том, как власти в Казахстане использовали коронавирус в качестве предлога для подавления критиковавших новый закон о протестах.
Казахстанские и международные правозащитники заявляют, что законодательство противоречит международным стандартам и содержит множество препятствий для проведения свободных собраний.
ИНФОРМАЦИОННЫЙ КОНТРОЛЬ В УЗБЕКИСТАНЕ
С момента прихода Шавката Мирзияева на пост президента Узбекистана в конце 2016 года международные правозащитные группы положительно оценивали небольшое ослабление авторитарных ограничений, введенных его предшественником, покойным Исламом Каримовым. Но кризис COVID положил начало битве между появляющимися независимыми СМИ и государственным органом, который курирует прессу в Узбекистане, — Агентством информации и массовых коммуникаций (АИМК).
Официальные лица в Ташкенте первоначально утверждали, что Узбекистан успешно борется с COVID. Но к лету некоторые средства массовой информации поставили под сомнение эту версию правительства. Они начали глубоко вникать в детали распространения пандемии и человеческие потери внутри страны.
Директор АИМК Асаджон Ходжаев в конце ноября пригрозил «серьезными юридическими последствиями» за такие репортажи, вызвав опасения, что пандемия коронавируса может возвратить Узбекистан к более авторитарному контролю над прессой, к тем условиям, которые существовали во времена Каримова.
КЫРГЫЗСКИЙ ПЕРЕВОРОТ
До пандемии Кыргызстан считался парижской организацией «Репортеры без границ» самой открытой для СМИ страной в Центральной Азии. Но относительная открытость Кыргызстана была подорвана карантином и комендантским часом, введенными после объявления чрезвычайного положения 22 марта. Большинство независимых средств массовой информации столкнулись с трудностями при получении аккредитации или разрешений, позволяющих их журналистам свободно передвигаться в Бишкеке или других районах, где были введены ограничения в связи с чрезвычайной ситуацией в области общественного здравоохранения.
Политические протесты с применением насилия разгорелись после неоднозначных парламентских выборов в Кыргызстане 4 октября, которые были проведены несмотря на создаваемые мерами контроля COVID осложнения.
Политическое напряжение привело к падению правительства президента Сооронбая Жээнбекова, планам проведения новых выборов и объявлению чрезвычайного положения в Бишкеке, которое включало запрет на публичные демонстрации.
Аналитик группы европейских кредитных страховых компаний Credendo Паскалин делла Файль заключает, что пандемия усилила социальную напряженность, способствовавшую политическим потрясениям.
По ее словам, эта напряженность включала жалобы на плохую систему здравоохранения в стране, экономику, сильно пострадавшую от мер по сдерживанию COVID, и резкое падение денежных переводов от граждан Кыргызстана, работающих за границей.
ОСЫПАЕМЫЙ НАСМЕШКАМИ ТУРКМЕНИСТАН
Туркменистан, одно из самых жестко контролируемых авторитарных государств в мире, никогда не отличался хорошей репутацией в области свободы прессы и прозрачности. Поэтому неудивительно, что заявление президента Гурбангулы Бердымухамедова о том, что он предотвратил инфицирование COVID в своей стране, вызвало скорее насмешки, чем восхищение.
Завидное упорство в утверждениях Ашгабата, что коронавируса в Туркменистане нет, рассматривается как признак авторитарного господства Бердымухамедова, а не какой-либо заслуживающей доверия политики общественного здравоохранения.
В начале августа Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) объявила, что Бердымухамедов согласился предоставить экспертам ВОЗ доступ, чтобы проверить его утверждение об отсутствии COVID в его стране.
Ханс Клюге, региональный директор ВОЗ по Европе и Центральной Азии, сказал, что Бердымухамедов «согласился» на то, чтобы команда ВОЗ «независимо взяла образцы тестов на COVID-19 в стране» и отправила их в справочные лаборатории ВОЗ в других странах. Но по прошествии более четырех месяцев Бердымухамедов всё еще не сдержал своего обещания.
Между тем государственное телевидение Туркменистана, во имя сохранения культа личности Бердымухамедова, транслирует то, как он открывает новые «современные» медицинские учреждения в Ашгабате и других крупных городах.
В частном порядке туркменские граждане сообщают Радио Свободная Европа / Радио Свобода, что не верят восторженным заявлениям. Они говорят, что избегают больниц, когда заболевают, потому что те им не по карману, а государственные учреждения нередко мало что могут им предложить.
Пациенты нескольких районных больниц в Туркменистане рассказали Радио Свободная Европа / Радио Свобода, что им приходилось приносить с собой еду, лекарства и даже дрова для обогрева их больничных палат.
Тем не менее в бывшей советской республике, известной жестокими репрессиями против критиков и инакомыслия, никто открыто не критикует чиновников здравоохранения Туркменистана за ужасную ситуацию в больницах из опасения репрессий.
Перевела с английского языка Алиса Вальсамаки
