2025 год стал для грузинской культуры годом утраченной нейтральности. Кино, театр, современное искусство и музыка оказались втянуты в общий внутриполитический контекст — не декларативно, а на уровне повседневных решений: брать или не брать государственные деньги, говорить напрямую или эзоповым языком, оставаться в стране или уезжать.
Кино и театр как зеркало тревоги
В последний год Грузию захлестнули массовые протесты граждан против политики правящей «Грузинской мечты», все дальше уводящей страну от европейского пути развития. Они начались после объявления властей о том, что они отказываются до 2028 года от программы кандидатства на вхождение в ЕС, и усилились после выборов, итоги которых многие считают далекими от реальности. В авангарде протестов оказались студенты различных вузов, их преподаватели, представители сферы культуры и искусства. Правящая партия ответила массовыми арестами и увольнениями работников сферы, а также отчислением студентов из вузов.
Одним из символов года стал актёр Андро Чичинадзе, который был осуждён судом в сентябре 2025 года к двум годам тюрьмы по обвинению в «массовом нарушении общественного порядка» после участия в проевропейских протестах. Его дело было признано международными правозащитными организациями как часть политически мотивированных репрессий против протестующих и критиков власти.
«Театр — не просто здание. Если твой зритель на улице — будь рядом. А если твой актер в тюрьме — тем более», - с таким убеждением присоединился к протестному движению и лишился должности Давид Доиашвили, режиссер и худрук «Нового театра», где играл Чичинадзе. А затем ушел вместе с труппой в поход по стране со спектаклем-манифестом, открыто требуя освобождения всех задержанных.
«Единственное, что я могу сказать сегодня — уйду я или останусь, неважно. Главное — освободите политзаключенных. Освободите немедленно! Всё это началось для нас, для нашего театра, именно с того момента, как пришли и арестовали нашу плоть и кровь — Андро Чичинадзе. Его арест повлек за собой всё остальное», — заявил Давид Доиашвили перед собравшимися у театра в знак солидарности с ним 16 апреля.
Театр и киноиндустрия реагировали на происходящее быстрее и острее. В 2025 году на сценах Тбилиси заметно усилилось присутствие документального театра, социального перформанса, аллегорических постановок, которые легко считываются в политическом контексте.
Темы насилия, страха, одиночества человека перед государством, утраты будущего звучали всё отчётливее. При этом государственные театры чаще выбирали классику или осторожный язык, тогда как независимые площадки — малые сцены, студии, экспериментальные пространства – стали местом прямого разговора со зрителем.
Поэтому сказать, что театр в 2025 году окончательно утратил функцию «эскапизма» и превратился в форму общественной рефлексии, наверное, было бы вполне справедливо.
Международные фестивали и внутренний бойкот
Именно кинематограф в 2025 году оказался главным полем конфликта. Грузинские фильмы продолжали участвовать в европейских фестивалях, получали внимание критиков, попадали в международные программы, но внутри страны индустрия дробилась всё больше. Центральным сюжетом года стал продолжающийся по сей день бойкот, который в 2023 году объявили Национальному киноцентру Грузии (GNFC) более четырехсот кинематографистов — режиссёров, сценаристов, операторов, продюсеров. Они публично отказались сотрудничать с киноцентром, обвиняя его в политической лояльности действующей власти, непрозрачных конкурсных процедурах, вытеснении критически настроенных авторов. В этом контексте всё чаще звучали имена режиссёров, чьи работы существуют вне государственной системы: Саломе Джаши, Деи Кулумбегашвили, Александра Коберидзе и других представителей грузинского авторского, фестивального кино — режиссёров, чьи фильмы регулярно участвуют в Каннском, Берлинском и Локарнском фестивалях и для которых кино является не индустриальным продуктом, а формой личного и политического высказывания».
Параллельно продолжали выходить фильмы, поддержанные официальными структурами, что лишь подчёркивало раскол внутри профессионального сообщества. За несколько недель до окончания года стали известны имена обладателей новых грантов на производство полнометражных художественных фильмов – Георгий Хаиндрава, Тинатин Каджришвили, Георгий Абашишвили и Георгий Хурцилава, которые предпочли к бойкоту не присоединяться. На какую тему будут сниматься их фильмы, сами режиссеры не отвечают, а в киноцентре говорят, что эта информация конфиденциальная, как и количество конкурсантов и состав отборочной комиссии.
Современное искусство: уход от институций
Сфера современного искусства в 2025 году всё заметнее уходила от государственных музеев и официальных площадок.
Выставки проходили в частных галереях, во временных pop-up пространствах, в квартирах и закрытых локациях. В Тбилиси существует множество неофициальных площадок, где развиваются проекты и выставки вне государственных музеев - LC Quiesser, EA Shared Space, Corridor Space, Patara Gallery, Artbeat, Window Project. Эти пространства стали площадками для молодых художников и экспериментов в разные временные отрезки 2025 года.
Художники избегали государственных конкурсов и институциональной оптики, предпочитая автономные форматы. Этот уход видится многим искусствоведам не эстетическим, а политическим жестом: по их мнению, современное искусство в Грузии в 2025 году существовало не благодаря институциям, а вопреки им.
У художника Котэ Сулаберидзе в My Caucasus темы миграции и утери перспективы через личный опыт переходят в универсальные сюжеты, связанные с утратой культурного и политического горизонта. Работы молодых авторов Tbilisi Art Fair 2025 - Майи Абашидзе, Тинатин Бахтадзе и Рамаза Чантладзе тоже обращаются к временной и пространственной дезориентации, которая характерна для посткризисных поколений 1990-х и 2010-х.
Лия Багратиони в 13 Aquariums & a Fish использовала минималистичные инсталляции и объекты, чтобы показать чувство уязвимости и изоляции, с которым сталкивается современный человек в постсоветском пространстве. Тело у нее становится символом контроля, памяти и вытеснения, отражая переживания внутренней и внешней эмиграции.
Работы фотографа Георгия Шенгелия в совместных с Parajanov проектах – визуальные эксперименты на стыке документального и художественного изображения. Искусствоведы считают, что исследуя коллективную и личную память, Шенгелия воспроизводит ощущения утраты и несбывшихся ожиданий, в том числе и европейской интеграции.
Его коллега по цеху – Григор Данелян в серии визуальных каприччио сочетает архивные фотографии и художественные реконструкции, создавая символический диалог с советской и постсоветской эпохой, показывая травмы, продолжающие формировать идентичность.
Музыка и фестивали: свобода звука и международная сцена
Музыкальная сцена в Грузии тоже стала пространством символического высказывания. На фестивалях и open air-концертах артисты поднимали флаги ЕС, делали заявления со сцены, использовали визуальные коды протеста. Фестивали вроде ежегодного Tbilisi Open Air сохраняли репутацию территорий свободы, несмотря на растущее давление — от логистических ограничений до проблем со спонсорами. Среди участников фестиваля были грузинские группы Bedford Falls, Loudspeakers, MokuMoku. Вместе с другими музыкантами на сцене пели Нани Брегвадзе, Мераб Сепашвили, Гиули Чохели, Паата Бурчуладзе. Фестиваль состоялся 24–25 мая и был приурочен ко Дню независимости Грузии. Tbilisi Open Air, который ведет свое летоисчисление с 2009 года, в 2025 решил отойти от привычных правил, сократить его длительность и ограничиться грузинскими исполнителями. С чем были связаны такие метаморфозы, тогда рассказывал один из организаторов фестиваля Арчил Гуледани:
«Наша страна оказалась перед очень большими вызовами сейчас, и культура стоит на переднем фронте, без преувеличения. В таком положении очень важен голос творческого человека, культурной сферы, важна ее общая позиция, единство и осознание всеми нами того, для чего она существует вообще. Это очень важный вопрос, он касается всех сфер культуры, и поэтому попытки вогнать ее в какие-то рамки, установить цензуру – такая «причесанность» приводит к краху. А сейчас происходит именно это».
Музыкальная жизнь в 2025 году местные фестивали сочетала с международным сотрудничеством. В Грузию приезжали известные исполнители: Джастин Тимберлейк, Guns N’ Roses, Empire of the Sun. Их концерты были организованы и профинансированы в рамках большого проекта «Starring Georgia» — программы, привлекающей мировых артистов в Грузию. Она получает поддержку правительства Грузии для развития туристического и развлекательного потенциала страны.
С 4 по 14 сентября ежегодный Международный международный классический музыкальный фестиваль Tsinandali Festival of Classical Music снова прошел в привычном месте - в историческом усадебном комплексе в Цинандали (Кахети). На фестивале выступали мировые дирижёры, оркестры и солисты высокого уровня. Организатором, как обычно, была неправительственная организация Tsinandali Festival, основанная при поддержке государственных и частных партнеров. Проект создавался в сотрудничестве с правительством Грузии и крупными частными инвесторами, включая Silk Road Group и международных меценатов.
В августе начались и в октябре закончились концерты в Батуми, Боржоми и Тбилиси в рамках Международного фестиваля «Night Serenades», который еще в 1982 году основала незаурядного таланта грузинская скрипачка Лиана Исакадзе.
Параллельно государство сохраняло поддержку традиционных фольклорных мероприятий, превращая их в безопасный и политически нейтральный культурный бренд.
Современное искусство: автономия и протест
Профессиональное сообщество не осталось в стороне от обсуждения роли искусства в современной Грузии. Искусствовед Лела Очиаури, комментируя происходящее в художественной среде, отмечала:
«Культура в Грузии больше не может оставаться нейтральной: она либо отражает реальность, либо теряет связь с обществом»,— подчёркивая, что художественные практики перестали быть только эстетическими, а сами стали инструментом общественного высказывания.
«Сопротивление порождает сопротивление, и если у нас есть что-то, чем бороться и чем ответить за какие-то поступки политиков или личностей, мы это выставляем вперед. И получилось новое поколение режиссеров, независимых, свободных режиссеров, которые на финансовом и техническом минимуме снимают свои фильмы, чтобы отразить то, что происходит сегодня в мире, что происходит сегодня в Грузии. Они создали новое направление в грузинском кино, когда в нем появился новый выразительный язык. Я могу назвать несколько имен: это замечательный фильм, на мой взгляд, абсолютно новое кино для нас - Деи Чолокава «О чем шепчет грязь». Это и фильм уже очень известного молодого режиссера Александра Коберидзе «Сухой лист», интересный фильм режиссера Анки Гуджабидзе «Темо Ре». Она снимает фильм по фотографиям, в фильме только фотографии, он прекрасно снят, потому что она фотограф и режиссер. Коберидзе снимает свой фильм уже второй раз телефоном, а не камерой, старым таким, уже вышедшим из употребления. Они находят и отражают самое главное, и это правда абсолютно новый взгляд, новые методы, съемки, монтаж и способ пересказа…»
«Наши сцены — это не только пространство для спектаклей, но и место, где формируется гражданская мысль… Мы не можем оставаться вне времени, когда вокруг происходят такие события» — эта позиция кинорежиссера и художника Нуцы Алекси-Месхишвили стала ориентиром для многих молодых режиссёров и актёров, которые отказались молчать.
«Я понимаю, как трудно объяснить, насколько режим радикализировал ситуацию, - говорит она. - Когда Звиад Ратиани, поэт, переводчик Брехта и Паула Целана, который совершенно сознательно сделал то, что он сделал, - находится в тюрьме, а с другой стороны столько обратных примеров, с которыми просто нельзя жить, надо идти на проспект Руставели, стоять там и надеяться, что это изменится».
Итог: культура как пространство сопротивления
2025 год показал: грузинское искусство больше не единое поле, а пространство морального выбора, где перестали совпадать художественные и этические решения. Этот год в культуре Грузии стал временем, когда театральные подмостки, съемочные площадки, концертные залы и галерейные пространства перестали быть просто художественными локациями. Они превратились в public forum — публичное пространство, где артисты, режиссеры, операторы, инженеры звука, художники и музыканты говорили о своей стране громче, чем когда‑либо раньше.
Это год, когда искусство перестало быть тихой эстетикой и стало активным участником истории — со своими именами, судьбами, арестами, штрафами, диалогами с международным сообществом и попытками сохранить человеческое достоинство в условиях давления.
Форум