Во многих СМИ в эти дни можно встретить рассуждения о том, что в связи с развивающейся на наших глазах пандемией коронавируса люди изначально поделились на три лагеря: «пофигистов», которые демонстративно игнорируют опасность; паникеров, которые периодически протирают антисептиком даже клавиатуру персональных компьютеров, сметают в магазинах продукты и туалетную бумагу на месяцы вперед; и на людей, достаточно адекватно реагирующих на происходящее. При этом по мере того, как лавинообразно развивалась пандемия, первый из названных лагерей начал таять на глазах, хотя наиболее стойкие в нем будут, наверное, держаться до последнего вздоха.
В Абхазии присутствуют, разумеется, все эти группы населения, но, как и во всех странах, – со своей спецификой. Она у нас заключается, во-первых, в том, что на территории маленькой Абхазии до сих пор нет ни одного зарегистрированного больного с корановирусом. Контактировавшие с Нино Хецуриани, о которой я рассказывал на «Эхе Кавказа» вчера и которая в минувшее воскресенье «транзитом» провезла коронавирус от Псоу до Ингура, а сейчас находится в инфекционной больнице Зугдиди, пока к данной категории не отнесены. Кстати, по дополнительным данным, полученным мной сегодня из достоверного источника, Нино Реноевна жила в последнее время в Москве, а в гальское село Аберкыт (Саберио) приехала к брату, поскольку в столице России были введены жесткие карантинные меры, и она осталась там временно без работы. Но, возможно, история с Хецуриани сыграла для населения Абхазии свою положительную, мобилизующую роль, ибо заметно, как значительная его часть сразу стала вести себя с намного большими предосторожностями.
Вторая особенность местной, национальной специфики заключается в том, что если, скажем, в России после объявления Путиным текущей недели нерабочей тамошние «пофигисты» поначалу радостно ринулись на посиделки с массой друзей и гулянье по бульварам, то у нас постепенное введение ограничительных мер карантинного характера столкнулось, прежде всего, с тем, что называется традицией многолюдных свадеб и похорон. Борьба с этой традицией (в случае похорон подразумевались поминальные застолья на протяжении всех дней прощания с покойным) активно велась и в советские времена, резко усиливаясь после соответствующих постановлений партийных органов, продолжилась также в постсоветское время в виде призывов властей и СМИ, пока на все это окончательно не махнули рукой. Речь в ходе этой борьбы шла о гигантомании, о лишних тратах продуктов питания и о превращении свадеб в «коммерческие проекты»… А вот сейчас они стали квалифицироваться как «массовые мероприятия», способные стать источником большой угрозы эпидемиологического характера, проведение которых было официально, распоряжением и.о. президента Абхазии, запрещено с 26 марта.
Если говорить о свадьбах, то их «сезон» в Абхазии, как хорошо известно, приходится на сентябрь-декабрь, в весенние месяцы они проводятся редко. Но ведь проводятся – думаю, поскольку в это время в выходные дни проще найти свободный свадебный зал. Свадьбы, казалось бы, можно отложить «до лучших времен». Так, собственно, большинство их организаторов и поступило. Сухумчанка Ада Адлейба делилась мыслями в интервью местному СМИ: «Моя свадьба, на которую приглашалось 700 гостей, должна была состояться 2 мая, эта дата не попала под ограничительные сроки. Но мы решила не подвергать опасности здоровье близких и гостей. И даже если ко дню нашей свадьбы, который намечался, вируса не будет, нужно дать обществу время прийти в себя. Отменить пришлось и свадебное путешествие в Европу». В данном случае удалось избежать финансовых потерь, так как скоропортящихся продуктов организаторы застолья еще не закупили.
Но бывает и по-другому: когда была запланирована дата свадьбы, о грозящей опасности («это где-то там, далеко, в Китае») просто не задумывались, а к последним дням марта подготовка свадьбы, что является очень непростым, многозатратным мероприятием, вошла уже в завершающую фазу. Да, бывало и так, что у нас откладывали свадьбы и на этой стадии подготовки, если умирал кто-то из близких родственников жениха или невесты (стыдно в этой ситуации веселиться), но вот сейчас некоторые решили: ничего страшного. В минувшие выходные свадьбу на 700 человек сыграли в селе Баслаху Очамчырского района (несмотря на предостережение главы администрации района). Видео с торжества быстро распространилось по социальным сетям и вызвало немало осуждений среди интернет-пользователей. Другие комментировали ситуацию более благосклонно, хотя кое-кто решил поерничать: «Почему невеста не в маске?» Около 150 приглашенных не пришло на свадьбу, но людей все равно было много.
С похоронами, понятно, дело сложнее. Их не отложишь до 20 апреля, на которое намечено (пока что) окончание карантинных мер. И хотя один из интернет-форумчан пытался шутить: «Надо соболезновать дистанционно, с помощью СМС. Покойникам все равно, а живые не будут заражаться», его шутку не приняли. Ведь известно, что высказать у нас соболезнования по телефону недопустимо, это делается только лично. (Исключение – если человек не слишком близок семье и узнал о похоронах постфактум.) Еще одни форумчанин рассуждал: «Традиции и обычаи – это очень устойчивая структура. И она все равно, под страхом смерти, будет функционировать. Попробуйте объяснить убитым горем родственникам, что приходить сочувствовать им нельзя».
Конечно, всегда нужно искать в зависимости от суммы обстоятельств какое-то оптимальное решение. У меня не было необходимости ходить на похороны полгода, а тут вдруг в конце марта одни, другие… И такие, что не пойти было нельзя (на третьи, которые предстоят на этой неделе, уже не пойду, да простит меня семья покойного). Но меня поражало, что отдельные люди при встречах на этих похоронах не могли удержаться от объятий и лобызаний, как будто ничего вокруг не происходит.
А вот еще одна коллизия. В минувшую субботу 28 марта, воспользовавшись теплой, до 20 градусов, погодой (дальше синоптики обещали резкое похолодание, что и произошло), две сухумские семьи, соседи по подъезду, решили отправиться на своих автомобилях за город, отдохнуть на природе. А потом разместили в соцсети, как это водится, подборку фотоснимков в сопровождении текста: «Вчера российские телеканалы наперебой убеждали: «Карантин – это не шашлыки!» А мы и не спорим. Карантин – это уха! Сегодня около часу дня мы отправились в самоизолюяцию на пустынный берег моря в Агудзере варить уху на костре. Было шестеро взрослых и трое детей. Уха удалась на славу!» Большинство их фейсбучных друзей поставили лайки и высказались одобрительно, но потом пошли и осуждающие комментарии. «А что мы нарушили? – недоумевали потом участники пикника. – По дороге ни с кем не контактировали. А между собой и так общаемся ежедневно. Могли бы сварить эту уху и дома, в одной из квартир, но решили подышать морским воздухом и чтобы дети побегали по травке». Да, они и впрямь в принципе ничего не нарушили. Но вот выкладывать эту фотоподборку, да еще с таким игриво-шутливым текстом, думаю, было не нужно. В той обстановке, когда нервы в обществе из-за пандемии коранувируса становятся все больше напряжены, это оказалось совершенно неуместно.
Кстати, сегодня 1 апреля, всемирный день смеха и розыгрышей. Вот уже четверть века, начиная с 1995 года, в первоапрельских номерах газеты «Эхо Абхазии», которую редактирую, я размещал публикации-розыгрыши на самые разные темы. Но нынче еще полтора-два месяца назад решил этого не делать. Ну, не та в мире и, в частности, в читательской аудитории газеты психологическая обстановка.
Хотя и шуток на тему того же самого коронавируса, особенно поначалу, было немало. Но, как говорится, шутки шуткам рознь. Гражданина, который еще в феврале устроил в московском метро панику, упав в маске на пол вагона и начав биться в конвульсиях, справедливо привлекли к уголовной ответственности. А российский телеведущий Александр Гордон, который несколько раз закашлялся в эфире, а потом произнес: «Проклятый коронавирус!» в передаче на эту тему, ничего плохого, по-моему, не сделал. Ибо всем было понятно, что это шутка, а те тоже нужны, чтобы не впадать в уныние. Но это было с неделю назад, а сейчас, мне кажется, что он от данной шутки воздержался бы.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
