Действия Российской Федерации остаются главным вызовом, с котором сегодня сталкивается Грузия – отчет главы Службы государственной безопасности Григола Лилуашвили перед парламентом 10-го созыва в основном был посвящен деятельности Москвы как непосредственно в отношении Грузии, так и в регионе в целом. При этом Лилуашвили отметил деструктивную роль некоторых политических сил и представителей неправительственного сектора внутри страны.
Грузия должна наладить прямой диалог с абхазами и осетинами, но при этом необходимо быть крайне осторожными, чтобы не позволить тем силам, которые на самом деле контролируют эти территории, уйти от ответственности. Такую позицию озвучил глава Службы государственной безопасности страны Григол Лилуашвили, выступая с ежегодным отчетом в парламенте страны. По словам руководителя СГБ, сама идея, безусловно, положительная, но те, кто ее активно продвигают не учитывают сопряженные с этим процессом риски:
«В последнее время очень популярны разговоры о том, что нам надо вести прямой диалог с нашими абхазскими и осетинскими братьями. Это безусловно так, мы должны разговаривать, но я хочу, чтобы при обсуждении этой проблемы были приняты во внимание риски, которые могут сопровождать этот процесс. Машина дезинформации всегда пыталась протолкнуть нарратив, будто грузинское правительство избегает согласия на двусторонний диалог. Это было хорошо использовано силами, владеющими гибридными технологиями, в частности представителями российских оккупационных сил, для дискредитации формата текущих переговоров, проходящих в Женеве, где мы обсуждаем проблемы, связанные с оккупацией, вместе с нашими международными партнерами».
По словам Лилуашвили, в итоге это привело к полной дискредитации существующего формата в сфере безопасности на разделительной линии, в котором Тбилиси активно участвует.
При этом Лилуашвили подчеркнул, что на самих оккупированных территориях разное отношение к России. Если в Цхинвальском регионе как де-факто власти, так и большая часть населения не против того, чтобы стать частью Российской Федерации, то в Абхазии, наоборот, категорически против вхождения в ее состав на любых основаниях. Примером явного недовольства абхазов Лилуашвили назвал инцидент с селом Аибга:
«Я заострю внимание на одном из наиболее ярких примеров аннексии, когда аннексия российско-грузинского приграничного села Аибга осуществилась совершенно безапелляционно. Это село находилось в пределах государственных границ Грузии в течение многих лет и десятилетий, однако сегодня оно уже находится под юрисдикцией Российской Федерации. Конечно, это не приветствуют и наши абхазские братья, но у них нет рычагов сопротивления».
Как говорится в отчете, существуют три основных направления, по которым Россия проводит свою политику оккупации грузинских территорий. И в этом контексте, призывы говорить напрямую с абхазами и осетинами могут быть использованы Москвой против Тбилиси.
«Первый – российская аннексия и установление контроля над как можно большей территорией. Неблагоприятная социально-экономическая ситуация на оккупированных территориях в условиях аннексии позволяет российской стороне эффективно контролировать существующие де-факто правительства и принимать за них решения. Во-вторых, это гибридная война, производимая в рамках процесса, которая связана с незаконной бордеризацией, незаконными задержаниями и инцидентами как вблизи разделительной линии, так и в глубине оккупированных территорий. В-третьих, есть интересная тенденция, которую мы рассматриваем как вызов – это попытка российской стороны уйти от ответственности в переговорном процессе как сторона».
Кратко описав тяжелую социально-экономическую ситуацию по ту сторону разделительных линий, Лилуашвили обвинил Россию в препятствовании свободному передвижению граждан, проживающих вблизи или на оккупированных территориях. При этом призвав грузинских политиков не спешить с выводами:
«Нашим согражданам запрещено пересекать границу с какими-либо целями, в том числе гуманитарными, медицинскими и другими. Следовательно, отношение населения, людей, живущих там, не является положительным по отношению к действующим там режимам, они требуют большей свободы в процессе принятия решений и связи с другими регионами Грузии. Однако мы не должны создавать себе иллюзий, будто настроения в каком-то из этих регионов созрели настолько, что мы можем гарантированно использовать эти настроения в интересах государства. Особенно это касается Цхинвальского региона».
Указал глава СГБ и на попытки «заинтересованной стороны» спровоцировать в Грузии беспорядки во время второй карабахской войны. По словам Григола Лилуашвили, в те дни его ведомству удалось не допустить столкновений между представителями армянской и азербайджанской общин на территории страны. Но масштаб задействованных Россией средств, по словам главы спецслужбы, был очень серьезным – от пресловутой «фабрики троллей» в соцсетях и заканчивая масштабными информационными кампаниями в подконтрольных Москве СМИ.
При этом Лилуашвили попенял оппозиционным политикам, журналистам и представителям гражданского сектора на то, что довольно часто некоторые из них прикрываясь «высокими идеалами» действовали во вред интересам страны. Особенно отчетливо деструктивный подход, по словам главы СГБ, проявился в контексте борьбы с пандемией, когда шаги правительства ставились под сомнение, давая возможность внешнему врагу играть на настроениях граждан.
Впрочем, оппозиция на выступлении руководителя Службы госбезопасности не присутствовала. А у правящей партии к господину Лилуашвили серьезных вопросов не возникло. Глава парламентского комитета по обороне и безопасности Ираклий Берая отметил, что критика в адрес грузинских спецслужб со стороны оппозиции не имеет под собой оснований.
«Обстановка в области безопасности в Грузии сложна и непредсказуема. Наши регионы все еще оккупированы. Их повсеместная милитаризация и незаконная бордеризация продолжаются. Большой вызов – это инструменты гибридной войны, включая кибератаки, информационные и психологические операции. Иностранные спецслужбы пытаются проникнуть в различные ведомства, получить доступ к защищенной информации, использовать военное, политическое, экономическое влияние, пытаются разделить общество, ослабить страну, воспрепятствовать европейской и евроатлантической интеграции и преследовать деструктивную программу, несовместимую с нашими национальными интересами. Обстановка безопасности еще больше усугубилась такими факторами, как пандемия, конфликт на Южном Кавказе и, как следствие, усиление российского военного присутствия в регионе. Служба постоянно адаптируется к изменяющимся условиям и защищает национальные интересы нашей страны, способствуя ее демократическому развитию».
Впрочем, если оппозиция по сути проигнорировала отчет, а правящая партия сочла его исчерпывающим, то у экспертного сообщества есть претензии по содержательной части документа. По мнению эксперта Грузинского центра стратегических исследований Теоны Акубардия, которая с 2017 года занимается анализом отчетов СГБ, нынешний оказался неинформативным:
«В отчете не сказано, к примеру, что сроки наказания наших незаконно задержанных граждан были увеличены. Что касается общественного протеста против ползучей оккупации, то с одной стороны, да, это действительно то, чего добивается Россия. Но ведь есть и другая сторона, а именно – реакция наших властей на подобные случаи. Ведь очевидно, что продуманной стратегии поведения в таких случаях у властей нет, и это проблема. В отчете упоминаются факты незаконной бордеризации, однако не дана информация о том, сколько именно гектаров земли было занято оккупантами за отчетный период. Обращает на себя внимания часть, посвященная контрразведывательной деятельности. Согласно отчету, основной целью иностранных спецслужб является усиление влияния в политической, военной, социально-экономической и идеологической сферах. В этом разделе было бы интересно увидеть информацию о том, есть ли среди дел, расследуемых нашей контрразведкой случаи сотрудничества с российскими спецслужбами. Российская военная разведка активно работает на Западе. Для того, чтобы убедиться в этом достаточно посмотреть результаты расследования в Чехии. Очевидно, что они работают и у нас».
По словам Акубардия, часть, посвященная так называемой «мягкой силе» также интересна. Но в этой части нет никакой конкретики. «Если отчет является публичным, он должен быть и понятным», – говорит эксперт. При этом Акубардия указывает на то, что с одной стороны Служба госбезопасности настаивает на реформе системы кибербезопасности, но нигде ни словом не упоминает, что для реформы должна быть разработана стратегия. Причем на государственном уровне, в которой должно быть четко прописано все – от необходимых шагов, то ответственных за их выполнение.
