К 30 апреля конституционная комиссия должна подготовить проект изменения основного закона. Внесение поправок в Конституцию Грузии всегда сравнивали с изнасилованием, и для каждого режима этот жестокий и циничный акт становился своеобразной инициацией.
Все началось в 90-х, когда после нескольких попыток реанимировать неплохую для своего времени, но безнадежно устаревшую Конституцию 1921 года Эдуард Шеварднадзе решил создать новую. Комиссия заседала более двух лет, впрочем, судя по воспоминаниям Ларри Лессига (он тогда руководил Центром исследований восточноевропейского конституционализма), основная работа была проведена осенью 1994-го в конференц-зале юридического факультета Чикагского университета, который на время превратили в своеобразную мастерскую для создания Конституции Грузии с помощью двух компьютеров. По его словам, грузинские юристы часто спрашивали, что им следует делать, но их американские коллеги отвечали, что принимать подобные решения гости должны сами (The University of Chicago Chronicle, 07.12.95).
Your browser doesn’t support HTML5
Какая Конституция нужна Бидзине Иванишвили?
Сразу после того, как парламент утвердил Конституцию, Шеварднадзе убил трех зайцев одним выстрелом. Если точнее – это был не выстрел, а мощный взрыв, да и тех зайцев трудно назвать травоядными. Взрывное устройство сработало рядом с автомобилем Шеварднадзе 29 августа 1995 года, когда он направлялся на торжественную церемонию подписания основного закона. В организации покушения обвинили Джабу Иоселиани и его приближенных. Глава «Мхедриони» перед этим изо всех сил противился принятию новой Конституции. Вероятно, он опасался, что, получив расширенные президентские полномочия и, по сути, избавившись от парламентского контроля, «Белый лис» свернет шею прежде всего ему. Одним из главных заговорщиков власти назвали и руководителя Госбезопасности Игоря Гиоргадзе, считавшегося эмиссаром Кремля. Эти события помогли Шеварднадзе упрочить свое положение, нарастить рейтинг перед президентскими выборами 5 ноября 1995 года и (разумеется, не без подтасовок) победить Джумбера Патиашвили.
Первые обусловленные политической конъюнктурой поправки (всего их было 33 за 22 года) внесли в Конституцию еще до «Революции роз» – к примеру, в 1999-м процентный барьер на парламентских выборах увеличили до 7% (а через 9 лет снизили до 5%). В 2004-м за дело взялись «националы», предоставившие Михаилу Саакашвили полномочия, которым позавидовали бы иные фараоны и цезари. А когда их вождь, ближе к концу второй каденции, вознамерился пересесть в кресло премьер-министра, они еще раз перекроили Конституцию в соответствии с его пожеланиями, но в итоге пришли не к стандартной парламентской республике, а к подогнанной под конкретную ситуацию несбалансированной модели, страшной, как Франкенштейн, выскочивший из темноты.
Тогда Венецианская комиссия отметила, что в новых условиях прямые выборы президента увеличивают вероятность конфликта между ветвями власти, и указала на то, что «правительство может представлять большинство избирателей, отличное от большинства, поддержавшего президента, поскольку парламентские выборы проводятся раз в четыре года, а президентские – раз в пять лет». С учетом частичного смешения полномочий президента и премьера и буйных традиций грузинской политики – это прямая дорога к гражданскому противостоянию, а значит, следует что-то изменить, например, вернуться к президентской республике или завершить наконец переход к классической парламентской. Но не все так просто, как говаривал царь Гордий, затягивая последний узелок.
В условиях, когда Иванишвили подчиняет себе одну ветвь власти за другой, вполне естественный для парламентской республики переход к непрямым выборам президента начинает выглядеть как содействие тирании. Если бы Бидзина Григорьевич не критиковал (выдвинутого им самим) Георгия Маргвелашвили столь придирчиво, все могло сложиться иначе, но теперь многие задумались о том, что в данном случае демократия в очередной раз будет принесена в жертву стабильности (скорее режима, чем страны). Некоторые комментаторы пришли к компромиссному и, возможно, малодушному выводу – «реформа нужна, но не прямо сейчас», однако Иванишвили, кажется, не намерен медлить.
Еще одна важная тема – выборы в мажоритарных округах; они давно стали воплощением политической коррупции и недемократичности и способствуют увеличению влияния в провинции своего рода «новых феодалов», которые, используя весьма неприглядные методы, мобилизуют избирателей для партии власти и получают за это депутатские мандаты и другие бонусы. Именно они в свое время обеспечивали доминирование «Союза граждан» и «Нацдвижения»; благодаря им «Грузинская мечта» завладела конституционным большинством. В эти дни комиссия рассматривает несколько альтернативных вариантов – прежде всего, переход к пропорциональной системе с общенациональными или региональными списками (есть и проект, совмещающий оба подхода). Однако выборы по региональным спискам связаны с нерешенной проблемой формирования верхней палаты парламента, та, в свою очередь, – с незавершенной реформой административно-территориального устройства, которая, словно в тупик, упирается в неопределенный статус сепаратистских республик. А разговоры о нем создают дымовую завесу, скрывающую желание властей предотвратить дальнейшую демократизацию системы управления регионами. И это не просто причинно-следственная цепочка, а кандальная цепь для грузинской демократии.
Если мажоритарные округа ликвидируют, провинциальные «феодалы» все равно продолжат влиять на избирателей и не останутся без награды. «Грузинская мечта» (во всяком случае, на ближайших выборах) в условиях коллапса оппозиционных политических объединений тоже не пострадает. А вот малые партии и независимые кандидаты потеряют даже теоретическую возможность пробиться в парламент, сконцентрировав усилия на одном или нескольких районах, особенно в том случае, если власти откажутся снизить процентный барьер.
По данным опроса Фонда Фридриха Эберта, с доверием к местным политическим институтам относится лишь 25-26% грузинской молодежи, а 51% молодых тбилисцев вообще не доверяет политическим партиям. Многие из них будут искать и даже находить с помощью СМИ и социальных сетей честных независимых активистов и увидят в них своих кандидатов в депутаты. И если старая, коррумпированная до мозга костей (и очень трусливая) политическая элита примется возводить на их пути искусственные барьеры, эта молодежь начнет мечтать о революции. Безусловно, нынешняя система выборов ужасна, но некоторые из альтернативных вариантов могут способствовать большему усилению гибридного олигархического режима, овладевшего Грузией, и тем самым увеличат его шансы со временем превзойти предыдущий по тяжести злодеяний.
Общественность в первую очередь, вероятно, обратит внимание на дебаты об однополых браках, о продаже земельных участков иностранцам, о возвращении парламента из Кутаиси в Тбилиси и соответствующих поправках к основному закону. Все это, бесспорно, важно, но главное сейчас – не упустить из виду те новые нормы, которые изменят политическую систему в интересах Бидзины Иванишвили, и не проспать очередное изнасилование Конституции Грузии.
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции