В истории так бывает: не Бог весть какого масштаба личность (имею в виду "нашего дорогого Леонида Ильича Брежнева", тридцатилетие со дня смерти которого исполнилось в субботу), а с именем его оказываются связаны целая эпоха и целый пласт в сознании не только современников, но и последующих поколений.
Если имя Сталина можно отождествить с понятием "жесткая советская сила", то имя Брежнева – с понятием "мягкая советская сила". Кстати, в художественном фильме "Брежнев", который позавчера повторяли по Первому российскому телеканалу, Леонид Ильич жалуется Черненко, что по ночам не может уснуть, хоть и глотает таблетки снотворного, а вот днем его тянет в сон. И мне тут же вспомнилось, как Сталин совершенно не мучился в связи с аналогичными проблемами, а просто… не прилагая к этому никаких усилий, заставил партийное и хозяйственное руководство всей огромной страны приспособиться к своему личному режиму суток. "Леонид Добрый" – такое прозвище Брежнева прозвучало в одном из документальных фильмов о нем и его эпохе, шедших в последние дни на федеральных телеканалах. Даже не припомню, слышал я его раньше или нет…
В отличие от того же Сталина, а также Хрущева и даже Горбачева, который успел хоть построить дачу в Мюссере, у Брежнева не осталось подобных зримых "памятников" его пребывания в Абхазии. Отдыхать он предпочитал в других местах. Не было у него и непосредственных связей и личного общения с руководителями Абхазии, какие были у его предшественников – правителей "шестой части земной суши". (У Сталина с Нестором Лакоба, у Хрущева с Михаилом Бгажба). Несмотря на это, на тему "Брежнев и Абхазия" сказать, думаю, можно немало. Ну, не мог, согласитесь, человек, 18 лет правивший СССР и обладавший властью большей, чем среднестатистический монарх, не контролировать и происходившее в одной из маленьких южных провинций огромной страны.
Весна 1967 года, относительно еще молодой и энергичный Леонид Ильич третий год находится у государственного руля в СССР. А в столице Абхазии происходят весьма нетипичные для времен "застоя" события, о которых много позже в подробностях рассказывали мне их участники Валерий Кварчия, Джума Ахуба, Олег Шамба… 7 апреля у здания Абхазского обкома партии собралось две-три тысячи абхазов. Одним из поводов для этого схода был выход в свет трудов тбилисского академика Н. Бердзенишвили с антиабхазскими выпадами, другим – арест накануне троих представителей абхазского национального движения… Местные власти решили напугать "самочинный сход", пригнав пожарные машины: разгонят, мол, водой из брандспойтов. Особенно настаивал дать собравшимся "фонтанный бой" председатель КГБ Абхазии Пилюгин. Но так и не решились на это, посчитав: для абхаза быть облитым водой – это не только неприятно, но и оскорбление, после этого собравшихся было бы не остановить…
По первоначальному своему плану "абхазские националисты" собирались занять помещение Сухумского драмтеатра и оттуда "вести переговоры с ЦК КПСС". Когда до властей дошла эта информация (ведь сексотов хватало), они послали гонцов по грузинским селам, привезли оттуда людей и, хотя в театре шел спектакль абхазской труппы, заполнили ими театр до отказа. Тогда собравшиеся, в основном это была молодежь, двинулись в театр Абхазской госфилармонии, где выступали артисты из Симферополя. Те поначалу обрадовались, когда увидели, что народ в зале все прибывает и прибывает. Но потом выяснилось, что привела их сюда не любовь к искусству, а политика. Собравшиеся решили не расходиться, и после концерта начался многочасовой митинг. В два часа ночи к участникам схода приехал первый секретарь Абхазского обкома партии Валериан Кобахия. Позже он говорил кому-то из молодежи: "Моей власти в Абхазии осталось на час. После этого она перейдет к военны". И действительно, подразделения внутренних войск МВД СССР были приведены в боевую готовность.
Но народ из филармонии не расходился до 11 апреля. О сходе сообщали зарубежные "радиоголоса". Участники схода избрали делегатов, которые повезли в Москву письмо в ЦК КПСС. Изложенные в нем требования можно свести к расширению автономии Абхазии. К Брежневу, естественно, их никто бы не пустил, их принял инструктор ЦК Васильев. Брежневу в итоге была направлена докладная записка КГБ СССР, в которой, в частности, сообщалось: "Комитет госбезопасности принимает меры к недопущению нежелательных эксцессов на территории Абхазии, разоблачению и компрометации перед абхазским населением организаторов и вдохновителей беспорядков". Перед походом в ЦК КПСС делегатов из Абхазии известный советский писатель Георгий Гулиа умолял их не делать этого, потому что назад они могут не выйти, будут арестованы. Но все свелось затем к потере некоторыми работы, перетасовке партийного начальства в Абхазии, обсуждению "провалов в идеологической работе" на партийных пленумах…
Брежнев отличался как от Сталина, так и от любителя публичных разносов Хрущева умением "спускать дело на тормозах". При этом первый из его предшественников полагал за благо для абхазов их ассимиляцию с грузинами, а второй, по некоторым свидетельствам, предлагал Михаилу Бгажба вывести Абхазскую АССР из Грузии и включить в РСФСР, но тот не решился на это. Брежнев предпочитал, и не только в этом случае, ничего не трогать.
В ходе уже гораздо более масштабных "абхазских волнений" – 1978 года – по Абхазии прокатилась волна народных сходов. 22 мая многотысячный (некоторые называют цифру 20 тысяч) сход на главной площади в Сухуме в качестве главного требования выдвинул возможность включить в Конституцию автономии право выхода из одной союзной республики и вхождения в другую. Дело в том, что в том году в СССР проходило обсуждение проекта новой Конституции, за которой неофициально закрепилось название "брежневская", а также проектов конституций союзных и автономных республик. Приехавший на сход первый секретарь ЦК КП Грузии Эдуард Шеварднадзе обратился к нему: "Дорогие братья абхазцы! Кроме отсоединения Абхазии от Грузии, все, что требуете, мы сделаем!". (Сравните с заявлением относительно "отколовшихся территорий" после недавней победы на выборах "Грузинской мечты": "Все, кроме признания независимости!"). В те дни в Абхазии находилась целая бригада из ЦК КПСС в составе Капитонова, Бровикова, Рубэна, Кудрявцева и других. Один из них на какой- то встрече так откровенно сформулировал позицию Москвы: грузин в несколько десятков раз больше, чем вас, так с кем мы предпочтем не ссориться? Можно не сомневаться, что это была и позиция Брежнева. Так что надежда на то, что Кремль вдруг согласится на "отсоединение", была, конечно, иллюзорной: любому изменению статус-кво, которое происходит не сверху, как в случае в 1954 году с Крымом, а под давлением снизу, система отчаянно сопротивлялась…
А политические аресты, несмотря на всю "доброту" Леонида Ильича, в СССР продолжались. В том числе и в Абхазии. Например, "загремел" в тбилисскую тюрьму юрист Заур Гиндия – за то, что на собрании в абхазском селе Пакуаш заговорил вдруг о том, что Брежнев одряхлел и уже не может справляться с управлением государством. Почти все в Абхазии услышавшие об этом думали, пожалуй, так же, и почти все вокруг качали головами: "Ну и чудик этот Гиндия! Он что, ненормальный?"
Многие считают, что "эпоха перемен" в СССР началась в марте 1985-го. Но хорошо помню то ощущение грядущих тектонических сдвигов, которое посетило меня, как и многих, в середине ноября 82-го. Еще было совсем неясно, что и как будет, но было понимание: кончился какой-то казавшимся бесконечным тоннель, кончилось неотвратимое повторение одного и того же. Многое могло произойти не так, как произошло потом. Но основное направление движения, на мой взгляд, было неизбежным.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
Если имя Сталина можно отождествить с понятием "жесткая советская сила", то имя Брежнева – с понятием "мягкая советская сила". Кстати, в художественном фильме "Брежнев", который позавчера повторяли по Первому российскому телеканалу, Леонид Ильич жалуется Черненко, что по ночам не может уснуть, хоть и глотает таблетки снотворного, а вот днем его тянет в сон. И мне тут же вспомнилось, как Сталин совершенно не мучился в связи с аналогичными проблемами, а просто… не прилагая к этому никаких усилий, заставил партийное и хозяйственное руководство всей огромной страны приспособиться к своему личному режиму суток. "Леонид Добрый" – такое прозвище Брежнева прозвучало в одном из документальных фильмов о нем и его эпохе, шедших в последние дни на федеральных телеканалах. Даже не припомню, слышал я его раньше или нет…
В отличие от того же Сталина, а также Хрущева и даже Горбачева, который успел хоть построить дачу в Мюссере, у Брежнева не осталось подобных зримых "памятников" его пребывания в Абхазии. Отдыхать он предпочитал в других местах. Не было у него и непосредственных связей и личного общения с руководителями Абхазии, какие были у его предшественников – правителей "шестой части земной суши". (У Сталина с Нестором Лакоба, у Хрущева с Михаилом Бгажба). Несмотря на это, на тему "Брежнев и Абхазия" сказать, думаю, можно немало. Ну, не мог, согласитесь, человек, 18 лет правивший СССР и обладавший властью большей, чем среднестатистический монарх, не контролировать и происходившее в одной из маленьких южных провинций огромной страны.
Весна 1967 года, относительно еще молодой и энергичный Леонид Ильич третий год находится у государственного руля в СССР. А в столице Абхазии происходят весьма нетипичные для времен "застоя" события, о которых много позже в подробностях рассказывали мне их участники Валерий Кварчия, Джума Ахуба, Олег Шамба… 7 апреля у здания Абхазского обкома партии собралось две-три тысячи абхазов. Одним из поводов для этого схода был выход в свет трудов тбилисского академика Н. Бердзенишвили с антиабхазскими выпадами, другим – арест накануне троих представителей абхазского национального движения… Местные власти решили напугать "самочинный сход", пригнав пожарные машины: разгонят, мол, водой из брандспойтов. Особенно настаивал дать собравшимся "фонтанный бой" председатель КГБ Абхазии Пилюгин. Но так и не решились на это, посчитав: для абхаза быть облитым водой – это не только неприятно, но и оскорбление, после этого собравшихся было бы не остановить…
По первоначальному своему плану "абхазские националисты" собирались занять помещение Сухумского драмтеатра и оттуда "вести переговоры с ЦК КПСС". Когда до властей дошла эта информация (ведь сексотов хватало), они послали гонцов по грузинским селам, привезли оттуда людей и, хотя в театре шел спектакль абхазской труппы, заполнили ими театр до отказа. Тогда собравшиеся, в основном это была молодежь, двинулись в театр Абхазской госфилармонии, где выступали артисты из Симферополя. Те поначалу обрадовались, когда увидели, что народ в зале все прибывает и прибывает. Но потом выяснилось, что привела их сюда не любовь к искусству, а политика. Собравшиеся решили не расходиться, и после концерта начался многочасовой митинг. В два часа ночи к участникам схода приехал первый секретарь Абхазского обкома партии Валериан Кобахия. Позже он говорил кому-то из молодежи: "Моей власти в Абхазии осталось на час. После этого она перейдет к военны". И действительно, подразделения внутренних войск МВД СССР были приведены в боевую готовность.
Но народ из филармонии не расходился до 11 апреля. О сходе сообщали зарубежные "радиоголоса". Участники схода избрали делегатов, которые повезли в Москву письмо в ЦК КПСС. Изложенные в нем требования можно свести к расширению автономии Абхазии. К Брежневу, естественно, их никто бы не пустил, их принял инструктор ЦК Васильев. Брежневу в итоге была направлена докладная записка КГБ СССР, в которой, в частности, сообщалось: "Комитет госбезопасности принимает меры к недопущению нежелательных эксцессов на территории Абхазии, разоблачению и компрометации перед абхазским населением организаторов и вдохновителей беспорядков". Перед походом в ЦК КПСС делегатов из Абхазии известный советский писатель Георгий Гулиа умолял их не делать этого, потому что назад они могут не выйти, будут арестованы. Но все свелось затем к потере некоторыми работы, перетасовке партийного начальства в Абхазии, обсуждению "провалов в идеологической работе" на партийных пленумах…
Брежнев отличался как от Сталина, так и от любителя публичных разносов Хрущева умением "спускать дело на тормозах". При этом первый из его предшественников полагал за благо для абхазов их ассимиляцию с грузинами, а второй, по некоторым свидетельствам, предлагал Михаилу Бгажба вывести Абхазскую АССР из Грузии и включить в РСФСР, но тот не решился на это. Брежнев предпочитал, и не только в этом случае, ничего не трогать.
В ходе уже гораздо более масштабных "абхазских волнений" – 1978 года – по Абхазии прокатилась волна народных сходов. 22 мая многотысячный (некоторые называют цифру 20 тысяч) сход на главной площади в Сухуме в качестве главного требования выдвинул возможность включить в Конституцию автономии право выхода из одной союзной республики и вхождения в другую. Дело в том, что в том году в СССР проходило обсуждение проекта новой Конституции, за которой неофициально закрепилось название "брежневская", а также проектов конституций союзных и автономных республик. Приехавший на сход первый секретарь ЦК КП Грузии Эдуард Шеварднадзе обратился к нему: "Дорогие братья абхазцы! Кроме отсоединения Абхазии от Грузии, все, что требуете, мы сделаем!". (Сравните с заявлением относительно "отколовшихся территорий" после недавней победы на выборах "Грузинской мечты": "Все, кроме признания независимости!"). В те дни в Абхазии находилась целая бригада из ЦК КПСС в составе Капитонова, Бровикова, Рубэна, Кудрявцева и других. Один из них на какой- то встрече так откровенно сформулировал позицию Москвы: грузин в несколько десятков раз больше, чем вас, так с кем мы предпочтем не ссориться? Можно не сомневаться, что это была и позиция Брежнева. Так что надежда на то, что Кремль вдруг согласится на "отсоединение", была, конечно, иллюзорной: любому изменению статус-кво, которое происходит не сверху, как в случае в 1954 году с Крымом, а под давлением снизу, система отчаянно сопротивлялась…
А политические аресты, несмотря на всю "доброту" Леонида Ильича, в СССР продолжались. В том числе и в Абхазии. Например, "загремел" в тбилисскую тюрьму юрист Заур Гиндия – за то, что на собрании в абхазском селе Пакуаш заговорил вдруг о том, что Брежнев одряхлел и уже не может справляться с управлением государством. Почти все в Абхазии услышавшие об этом думали, пожалуй, так же, и почти все вокруг качали головами: "Ну и чудик этот Гиндия! Он что, ненормальный?"
Многие считают, что "эпоха перемен" в СССР началась в марте 1985-го. Но хорошо помню то ощущение грядущих тектонических сдвигов, которое посетило меня, как и многих, в середине ноября 82-го. Еще было совсем неясно, что и как будет, но было понимание: кончился какой-то казавшимся бесконечным тоннель, кончилось неотвратимое повторение одного и того же. Многое могло произойти не так, как произошло потом. Но основное направление движения, на мой взгляд, было неизбежным.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
