В начале недели МИД Южной Осетии, а за ним и президент Анатолий Бибилов выступили с официальными заявлениями по делу гражданина Грузии, доктора Важи Гаприндашвили, которого югоосетинский суд на прошлой неделе приговорил к одному году и девяти месяцам лишения свободы за нарушение государственной границы.
Это первые официальные заявления политического руководства республики по делу доктора Важи Гаприндашвили. До сих пор реакция Цхинвала ограничивалась ни к чему не обязывающими комментариями пресс-службы КГБ. В понедельник 23 декабря в половине десятого вечера информагентство «Рес» опубликовало заявление югоосетинского МИДа. Такая поздняя публикация, скорее всего, говорит о том, что текст долго согласовывался.
В своем заявлении МИД выступил со своей версией произошедшего:
«Нельзя не заметить, что подобные провокации происходят аккурат накануне различных выборных кампаний. В случае с Гаприндашвили мы имеем дело с новым видом провокаций. Югоосетинские власти располагают достоверными сведениями о том, что грузинские спецслужбы занимаются поиском и подстрекательством т.н. идейных добровольцев гуманитарных профессий на подобные преступления за приличное вознаграждение. Вызывает сожаление, что известный тбилисский врач, отчетливо представляя себе последствия данного проекта, сознательно пошел на эту провокацию, удовлетворяя политические потребности определенной партии для усиления давления на внутренних оппонентов. Итог известен – только самые ленивые политики Грузии не воспользовались этой ситуацией, чтобы поправить свой политический рейтинг», – говорится в заявлении МИД.
Это первая и пока единственная версия того, зачем доктор Гаприндашвили перелез через колючую проволоку. До сих пор ни силовики Грузии, ни члены семьи или коллеги, ни сам доктор не привели сколько-нибудь правдоподобных причин, которые побудили Важу Гаприндашвили лезть через забор. Еще более загадочно его поведение в суде, когда он принялся грубить судье Фатиме Парастаевой, делать политические заявления, то есть осознанно усугублять свое положение. Очевидно, что это не логично для человека, который хочет домой, а не в тюрьму.
Оказалось, что МИД только разогревал публику. Во вторник в половине второго по Москве впервые по делу Гаприндашвили высказался президент Анатолий Бибилов. Он считает наказание доктору в виде одного года и девяти месяцев заключения адекватной мерой наказания:
«Я не могу сказать, что решение суда – оно такое жесткое или жестокое. Абсолютно нет. Человек, который нарушает закон, должен отвечать, причем если человек умышленно это делает, то безнаказанным это не должно оставаться. Гаприндашвили действительно (и он с этим соглашается) осознанно нарушил государственную границу. Единственно, можно сожалеть о том, что из этой ситуации делают политику».
Кроме того, президент Бибилов, по сути, связал дело Гаприндашвили и цнелисский кризис в одну историю:
«На сегодняшний день абсолютно незаконно, попирая все нормы международного права, грузинская сторона выставила пост на территории Южной Осетии. На это, к сожалению, никто не обращает внимания. А из поступка человека, который умышленно пошел на преступление, делают политику».
Попытаемся расшифровать сигнал президента, хотя бы самое очевидное – то, что лежит на поверхности.
Первое – он заявил, что не поддастся давлению, Гаприндашвили будет сидеть. Никакого помилования не будет, во всяком случае, не в результате давления на него. Это такой ответ, в том числе, на публикации по поводу договоренностей грузинских политиков с их российскими партнерами и обещаниями последних поучаствовать в судьбе доктора. При этом, подчеркивает Бибилов, все по закону. Доктор – взрослый парень, он знал, на что идет. Можно поспорить с Бибиловым по поводу международного статуса границы, но то, что это линия, разделяющая стороны конфликта, на которой существует особый пропускной режим, – этот факт признается всеми сторонами, участвующими в переговорном процессе.
Сигнал второй. Президент, называет цену вопроса: уберите грузинский полицейский пост от Цнелиса, снимите напряженность на границе, и вы получите то, что хотите.
В четверг, 26 декабря, президент Южной Осетии встретился с жителями Ленингорского района. Разговор выдался непростым. Я не буду пересказывать содержание этой встречи. Все, кому интересны подробности, могут посмотреть материал «Жесткий разговор с президентом» на сайте «Эха Кавказа».
По словам наблюдателей, такого открытого выражения недовольства от ленингорцев никто не ожидал. Они, в основной своей массе, всегда придерживались стратегии индивидуального выживания – приспособленчества к новым неизбежным условиям. И в общем-то было ради чего стараться, многие добились материального благополучия, о котором до 2008 года и не мечтали. Я про работу на две-три ставки и т.п.
Ленингорцы спрашивали Анатолия Бибилова, когда наконец власти откроют дорогу в Грузию, чтобы люди смогли увидеться со своими близкими, поехать на лечение? Когда выдадут обещанные паспорта, почему каждую бумажку от чиновников нужно выбивать по нескольку месяцев, почему прикомандированное из Цхинвала начальство редко появляется на работе? Каждому прямому вопросу, каждому упреку в адрес президента за невнимательность к жителям района зал аплодировал.
На встрече присутствовала гражданская активистка Тамара Меаракишвили. По ее словам, президент явно не ожидал такого приема:
«Я слушала женщин, мужчин. Они без образования, но выражали свои мысли ясно. Они не играли, их эмоции не были искусственными. Он не ожидал этого. У него, видимо, была совсем другая информация, что мы всего боимся. Люди действительно боятся, говорят: «Меня уволят, выдворят, лишат пропуска». Но когда они от него несколько раз подряд услышали, что дорога не откроется, начали вставать и смело высказывать свои мысли».
С другой стороны, чего бояться старухе, которую не пустили попрощаться с умершим сыном? Чего терять онкологически больной женщине, которую не выпускают на химиотерапию в Тбилиси? В ответ Анатолий Бибилов предложил переадресовать все упреки официальному Тбилиси, который в августе этого года установил полицейский пост в селе Цнелис. Он апеллировал к зверствам звиадистов в 90-е годы. Но люди не понимали, к чему эта аргументация. Они не звиадисты, сейчас другое время, война закончилась, мирное небо республики охраняет российская военная база. Почему они должны отвечать за действия Тбилиси? Причем не просто переносить неудобства, но умирать…
По словам Меаракишвили, сегодня в Ленингоре на каждом углу, у каждого магазина обсуждают вчерашнюю встречу с президентом. Одно из «открытий» ленингорцев: Анатолий Бибилов не в курсе происходящего, в районе. Такое впечатление, что те люди, которым он доверятся, ему лгут. Говорит Тамара Меаракишвили:
«Люди обсуждали, что президент даже не знал, что паспорта нам не выдают. На встрече он сказал: «Что обещал, я все исполнил. Вы же получаете паспорта?» Зал в ответ загудел: «Это ложь! Какие паспорта? Мы их ждем уже по семь-восемь месяцев, но нам не выдают». Анатолий Бибилов явно не ожидал такой реакции, повернулся к главе районной администрации Виталию Мамитову. Тот сказал президенту, что паспорта жители района получают, зал опять загудел: «Он врет! Он врет!» После этого президент замолчал».
Из того, что не понравилось ленингорцам, – это критика в адрес депутата Зазы Дриаева. Почему-то президент назвал его винновым в том, что не выполняется решение Совбеза, по которому через «Раздахан» будут пропускать стариков, получающих пенсию в Грузии. Анатолий Бибилов упрекнул его в безразличии к проблемам жителей района. Тамара Меаракишвили говорит, что весь район знает обратное, например, как депутат пытался отправить в Тбилиси на послеоперационное лечение Шоту Дриаева, но его не выпустили, из-за этого несчастный скончался от сепсиса:
«Я знаю, как Заза беспокоил и президента, и спикера парламента, и министра здравоохранения – бегал по инстанциям с документами, чтобы помочь больному с госпитализацией. Не выпустили. Что он мог еще сделать? Что может депутат, если президент не пускает? Если министр здравоохранения не посчитал нужным отправить его на лечение в Тбилиси, Заза что мог сделать?»
К другой громкой теме. Во вторник, 24 декабря, министр юстиции Залина Лалиева провела итоговую пресс-конференцию. Гвоздем ее выступления стало заявление, что никакого избиения арестантов в цхинвальской тюрьме 2 октября не было. Что касается слитого в сеть видео истязания арестантов, то оно не имеет отношения к цхинвальской колонии, заявила Залина Лалиева:
«Я с полной ответственностью могу заявить, что эти действия, которые были зафиксированы на видеосъемке, они не проходили в Управлении исполнения наказаний. То есть ни в колонии, ни в следственном изоляторе эти действия не происходили. Но я хочу сказать, что применение как таковой физической силы не было. Было физическое воздействие с нашей стороны. То есть мы попросили ОМОН, когда было неподчинение… Мы вынуждены были направить письмо в Министерство внутренних дел, и МВД помогло нам в этом и представило отряд милиции особого назначения. Наши сотрудники проводили все мероприятия, а ОМОН сопровождал их. И только три человека, которые оказали сопротивление и сотрудникам, и ОМОНу, только относительно этих трех людей была применена физическая сила. И в этом случае мы не перешли норму закона».
Под видео избиения заключенных, которое появилось в сети, действительно был сделан комментарий, что снято оно не в ИК, а в ИВС МВД. Но заключенных туда отвезли из колонии, поэтому Залина Лалиева вроде не солгала, но при этом забыла упомянуть, что знает, где именно были сняты эти кадры.
Информация об избиении заключенных в начале октября просочилась сквозь тюремные стены почти мгновенно. Проверить ситуацию на месте спустя пару дней решили депутаты югоосетинского парламента, которые смогли лично убедиться в том, что избиение действительно имело место. Рассказывает лидер политической партии «Ныхас» Давид Санакоев:
«Я вот сейчас пофамильно могу не вспомнить, но там было больше трех человек, которых избили. Это, во-первых. А во-вторых, мы спросили, почему они не снимают с них побои? Почему они не проводят медицинскую экспертизу? И они ответили, что руководство (Минюст) ничего нам об этом не сказало. Хотя парламентом был направлен запрос в прокуратуру с тем, чтобы они прошли медобследование. Мы до сих пор, кстати, не получили ответ. Но мы сами видели, как на заключенных были следы побоев. Они все были в синяках – руки, ноги, спина, бока. Голова, конечно, нет, но остальное – да. На некоторых были видны следы дубинок, такие полосы. Один был сильно избитый, по-моему, по фамилии Гассиев.
– По кадрам, которые попали в сеть, какая информация у депутатов?
– У депутатов информации не было, мы сами сделали запрос (на получение записей видеокамер) и в ИК, и в Минюст, и в МВД. И с обоих мест мы получили ответ, что технически они не могут предоставить нам записи. Однако, как мы увидели, какие-то записи там все же были. Поэтому возникают вопросы уже и к одной структуре, и к другой. Потому что не только у депутатов, у руководства этих структур должны были появиться вопросы к методам обращения с заключенными, так как это больше походит на пытки, чем на мероприятия по предотвращению голодовки».
Депутатская инициатива о расследовании инцидента, продолжил Санакоев, была связана с тем, что информация, предоставленная министрами юстиции и внутренних дел, расходилась с тем, что произошло на самом деле. И вопрос о вынесении им вотума недоверия возник именно поэтому:
«Сейчас я прекрасно понимаю, что работает машина по обелению и одного министра, и второго. Но это не говорит о том, что данный случай, скажем так, исчерпан и все вопросы закрыты. После того как видео стало доступно, я не знаю, каким образом оно попало в сеть, но я могу предположить, что те, кто видел, что никакой реакции не происходит, какой-то активности, захотели показать, что происходило на самом деле».
Напомним, что двадцать депутатов парламента инициировали вынесение вотума недоверия министрам внутренних дел и юстиции. По закону после этого они должны были в течение недели собраться на внеочередное заседание и обсудить вопрос. Вместо этого сессию собрали лишь через два месяца после того, как уговорами, угрозами и личным вмешательством президента удалось снизить сторонников недоверия до 16, т.е. меньшинства, и избежать позорной отставки с минимальным перевесом в два голоса.
Часть наблюдателей считает, что таким образом министр открестилась от событий 2 октября в цхинвальской колонии. Не соглашусь. «Откреститься» – значит заявить о своей непричастности, по сути, оправдаться, чтобы избежать осуждения. Можно применить какой-то другой термин – дистанцироваться, оправдаться, обмануть, наконец, но все они будут неточными. Потому что все они предполагают подотчетность министра общественному мнению, или, как любят говорить в Цхинвале, народу. Но это не так, новая модель управления не предполагает подобных излишеств. Она подотчетна только президенту. Он – вождь.
Как показала осень, в этой модели власти даже мнение конституционного большинства в парламенте не имеет никакого значения. В этом смысле она не открещивалась, она озвучила новую трактовку событий, новую истину, с которой придется жить Южной Осетии и которую надо всем запомнить, чтобы никто сдуру ничего не перепутал. А то, знаете, всякое может случиться в этой новой реальности, где «физическое воздействие» омоновца не является применением «физической силы».
На самом деле – это демонстративное унижение, дескать, «а куда вы денетесь?» Это указание на место даже не депутатам, но всем, кому рекомендуется убедить себя в этой новой версии произошедшего. Всему обществу. Посмотрим, станет ли эта версия окончательной.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
