Прошедший год в Ленингорском районе выдался насыщенным на политические события. Настолько, что нуждается в отдельном подведении итогов.
Ленингорский район вернулся под контроль Цхинвала в результате августовский войны 2008 года. Это была бархатная смена юрисдикций: ни одной жертвы, ни одного случая насилия или мародерства со стороны осетинских или российских военнослужащих, ни одного разбитого стекла. Осетинские военные, которые только что вышли из разрушенного Цхинвала, успокаивали местных жителей, дескать, все будет хорошо.
Тогдашний югоосетинский президент Эдуард Кокойты приехал в Ленингор вместе с Алексеем Маргиевым, бывшим секретарем местного райкома партии. Кокойты знал, что Маргиев пользуется большим доверием среди ленингорцев, вместе они уговаривали жителей остаться, не уезжать в Грузию. Президент лично гарантировал им безопасность и достойную жизнь. Им сохранили грузинские школы и свободу передвижения в Грузию, где живут их родственники, где их культурная среда. Согласитесь, в истории межнациональных конфликтов немного подобных примеров.
По мнению гражданской активистки Тамары Меаракишвили, при Кокойты была какая-то политика интеграции района. Местных людей привлекали в органы государственной власти. Специалистов, уехавших в Церовани, завлекали в район хорошими заработками.
В бытность Леонида Тибилова эта идеология начинает буксовать. Управление передается людям, для которых район чужой. Большая часть жителей – осетины, проживающие в Церованской зоне, лишаются прав на пересечение границы с Грузией. В районе начинается передел собственности, появляется криминал, который третирует местных овощников и магазины. Появляется и первая жертва – после допроса в милиции исчезает безобидный парень, рабочий ЖКХ Давид Башарули, впоследствии его находят повешенным в лесу.
При Анатолии Бибилове начинается активный процесс сворачивания подаренных Эдуардом Кокойты вольностей: закрываются грузинские школы, школьным учителям и воспитателям детских садов запрещают говорить с детьми на грузинском языке – за подобные проступки им грозят увольнением. Запрещается отгонное животноводство через границу, которое позволяло местным и грузинским фермерам круглый год держать скот на подножном корму – семь месяцев на ленингорских пастбищах, пять – в Душети.
Похищение и уголовное преследование гражданской активистки Тамары Меаракишвили тоже приходится на этот период. Она приводит пример, который наглядно демонстрирует, как менялось отношение начальства к людям.
«Например, когда во времена Эдуарда Кокойты к нам приезжали представители международных организаций, простые жители района могли свободно с ними общаться. Кокойты давал нам свободу, он демонстрировал им: это ваша республика, участвуйте в строительстве вашей родины. При Леониде Тибилове когда приезжали, то простых людей к ним уже не подпускали, только сотрудников районной администрации, а сейчас когда приезжают, мы даже не чувствуем.
– Кто с ними общается?
– По-моему, первые лица – глава района и его заместители».
Но самым чувствительным из новых ограничений становятся те, что касаются свободы передвижения в Грузию. В прошлом году несколько раз менялись правила перехода через пункты пропуска на границе, и всякий раз они приводили к сокращению числа людей, которым можно посещать Грузию.
С 11 января до 15 марта границу закрыли под предлогом карантина по гриппу, а потом снова – 4 сентября, на этот раз по соображениям безопасности.
24 августа грузинские полицейские вошли на территорию Южной Осетии. Они выставили пост над селением Цнелис Знаурского района. Цхинвал заявил о готовящихся со стороны Грузии масштабных провокациях и закрыл все пропускные пункты до тех пор, пока грузины не уберут пост.
Четыре месяца студенты не могут выехать на занятия в Тбилиси или, наоборот, вернуться домой на каникулы. Грузинские пенсионеры побираются, потому что с сентября не могут получить пенсию в Церовани. Границу закрыли даже для скорой помощи и хронических больных, нуждающихся в плановом лечении. Из-за этого, по оценкам Меаракишвили, по меньшей мере десять человек скончались.
По мнению югоосетинского политолога Дины Алборовой происходящее в районе нельзя объяснить одним лишь цнелисским кризисом – это кризис внутренней политики государства в Ленингорском районе:
«Я вижу сегодня в Ленингорском районе политических заложников в лице грузинского населения. Фактически они стали заложниками ситуации. Я не знаю, почему это происходит, но за одиннадцать лет это население не интегрировано в общество Южной Осетии. Хочу обозначить еще одно обстоятельство, которое мне категорически не нравится. Насколько я знаю, закрываются грузинские школы, и дети переходят на обучение на русском и осетинском языках. Никто не понимает, что это нарушение культурных прав национальных меньшинств? Национальные меньшинства имеют право сохранять свою культуру, свой язык, свои ремесла. Они имеют право получать образование на родном языке. Почему мы стали все это забывать? Почему мы стали превращаться в тех, кто нарушает права человека? Осознанно это или неосознанно – я на этот вопрос не могу ответить.
– Неосознанно нельзя закрыть границу почти на семь месяцев, как это было в прошедшем году.
– Мы все прекрасно понимаем, что там живут разделенные семьи: половина в Грузии, половина у нас в Ленингорском районе. Чего мы хотим? Мы хотим, чтобы они встали и уехали в Грузию? Или мы хотим их вынудить остаться и не контактировать со своими родственниками? И то и другое неправильно. Решение о выезде люди должны принимать в непринудительном порядке, добровольно, осознанно, достойно. Я могу ошибаться, но у меня такое впечатление, что население Ленингорского района наказывают. А вот за что – я понять не могу».
Югоосетинский политолог Вячеслав Гобозов называет системные причины, из-за которых жители района все время находятся в подвешенном состоянии. Проблема в том, что правила пересечения границы и правовой статус граждан Грузии, проживающих на территории РЮО, изначально воспринимались как временные. Именно поэтому они регламентируются постоянно обновляемыми постановлениями правительства, а не законами. Предполагалось, что эти временные правила будут действовать до тех пор, пока не вступят в силу постоянные. Но, увы, говорит Вячеслав Гобозов, этого не случилось:
«Сегодня, с одной стороны, есть понимание, что от этих временных решений надо отказываться, но, к сожалению, они не замещаются эффективными постоянно действующими правовыми механизмами, которые бы не нарушали права человека. Вот этот люфт между ними и определяет те отрицательные моменты, которые сейчас возникают.
– То есть вы считаете, что нужны специальные законы, регулирующие работу пропускных пунктов?
– Мы сами должны определить особый характер этой границы. Он должен быть определен с точки зрения права и оставаться неизменным и известным всем. Он не должен зависеть от интерпретаций чиновника. Не должно быть так, что люди приходят утром и узнают, что за ночь, пока они спали, правила изменились».
В конце года, 26 декабря, президент Анатолий Бибилов встретился с жителями Ленингора. На этой встрече он еще раз подтвердил, что граница не будет открыта до тех пор, пока Грузия не уберет пост от селения Цнелис. По его словам, на этот шаг он обязан пойти как гарант безопасности всех без исключения жителей республики:
«Я не хочу перед этими людьми (жителями Цнелис – прим. «Эха Кавказа») выглядеть как предатель, равно как перед вами не хочу выглядеть таким же. Поэтому шаги, которые мы предпринимаем, абсолютно осознаны. Я прекрасно осознавал, что вы меня не поймете, но и не пойти на эти меры я, как президент, не имел права. Я должен был это сделать. Но если мы одно целое, тогда давайте вместе добиваться и устранять ту проблему, которая спровоцировала закрытие дороги. Мы же вместе? Давайте вместе обращаться к грузинским властям, чтобы они убрали свой пост».
На призыв Анатолия Бибилова откликнулась Тамара Меаракишвили. 31 декабря она обратилась с открытым письмом к премьер-министру Грузии Георгию Гахария, говорит гражданская активистка:
«Я не просила его убрать пост. Он премьер-министр и должен действовать в интересах своего государства. Я просто спросила его, действительно ли этот пост так важен для Грузии, чтобы несколько тысяч его сограждан, проживающих на территории района, терпели эти мучения? Пенсионеры голодают без пенсий. Дети не могут проведать стариков, родителей, студенты – приехать домой. Больные умирают без лечения. Оно того стоит? Люди покидают свои дома. Я хочу спросить премьер-министра: это пост стоит того, чтобы район опустел?»
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
