ЧЕРКЕССК---В Южной Осетии сейчас много говорят о программе социально-экономического развития республики, которая разрабатывается совместно с российским правительством. По мнению российских и югоосетинских экспертов, реализация этих амбициозных планов невозможна без политических реформ и конкретной национальной идеи.
Власти ЮО сразу после войны 2008 года объявили, что сначала будет реализована программа восстановления, а уже потом – экономического развития. При этом никто не подрядился объяснить, чем одна программа мешала бы другой, тем более при таких объемах российской помощи.
Если с проектом восстановления республики более или менее все понятно, то программа социально-экономического развития – это нечто, о чем все слышали, но никто не знает, о чем конкретно идет речь. Например, в чем конечная цель программы, кроме абстрактного определения "чтобы всем жилось хорошо"?
"Конечным ее итогом, по идее, должно было стать создание нормальной экономики, – говорит югоосетинский политик Вячеслав Гобозов, – т.е. условий, при которых она не будет висеть на шее у кого бы то ни было, начнет зарабатывать сама и т.д. Но я пока за все это время после окончания августовской войны ни одного шага не увидел, который бы можно было трактовать как реализацию на практике этой программы".
Разработка и реализация программы экономического развития происходит на фоне вступления России в ВТО. Республика, несмотря на ограниченное признание и изоляцию от внешнего мира, вместе с Россией становится частью глобального рынка, и это потребует от нее стандартизации законодательства, экономических и технологических процессов.
Уже сегодня некоторые европейские и канадские производители сельхозпродукции заявляют о готовности поставлять в торговые сети юга России мясо по ценам, близким к отметке 70 рублей за килограмм. С небольшой наценкой это мясо через несколько лет появится в Южной Осетии. Для животноводческой республики с ее свининой и телятиной по цене 250 рублей – это катастрофа. Нужны новые технологии, есть люди, готовые их привезти, заработать на этом деньги и помочь жить другим. Но привлечь их можно только гарантиями защиты их прав, и не по понятиям, а по закону, а это значит, что республике нужны институциональные реформы, говорит эксперт российского Центра по изучению постсоветского пространства Александр Караваев:
"Такого рода неподготовленность, может быть, не принесет на первых этапах каких-либо отрицательных последствий за счет развития маленького региона в режиме ручного управления, но на длительную перспективу, конечно же, необходимо решить вопросы с оформлением прав собственности, юридическим обеспечением сделок, контрактов, инвестиций. Т.е. макроэкономическая структура республики должна соответствовать новым условиям втягивания экономического пространства России в глобальный рынок".
Эксперт российского Института экономики Владимир Шарафутдинов довольно долго проработал в Южной Осетии, он разрабатывал для республики генеральный план застройки на ближайшие двадцать пять лет. По его наблюдениями, местное общество не спешит с реформами, каждую новацию они неспешно, с недоверием соизмеряют с традиционными представлениями о справедливости:
"Как известно, черт кроется в деталях. Вот в России мы завели все эти институты, ну и что мы получили? Гигантскую коррупцию, огромное расслоение общества и т.д. Они все это видят, и это их волнует, быть может, в такой же степени, как и мирное небо над головой. Поэтому при обсуждении темы институтов (кстати, и в Абхазии та же тема) они ищут формы, чтобы не возникло такого опасного расслоения общества, тем более что там люди на руках имеют оружие".
По мнению Вячеслава Гобозова, главная проблема южных осетин не в страхе перед трудностями, и даже не в сложившейся здесь практике ручного управления государством, проблема в том, что до сих пор ни власть, ни общество не дали себе внятного ответа на вопрос: что строят осетины?
"Сложившееся положение во многом связано с двойственной ситуацией, – говорит Вячеслав Гобозов, – когда на самом высоком уровне чиновники делают противоречивые заявления: то ли они хотят строить независимое государство, то ли они в состав России вступают. И пока не будет четкой определенности в этом вопросе, с реализацией программы социально-экономического развития Южной Осетии тоже не будет определенности. Действительно, что развивать? Если независимое государство – это один путь, а если один из многих депрессивных регионов России, то это уже совсем другая программа развития".
Эта двойственность национальной идеи – как раздвоение сознания у человека. Оно не допускает ни критического самоанализа, ни разработки конкретной перспективы. На этом фоне любая программа развития неизбежно скатывается к некоему плану действий по поддержанию жизни, а не ее развития.
Власти ЮО сразу после войны 2008 года объявили, что сначала будет реализована программа восстановления, а уже потом – экономического развития. При этом никто не подрядился объяснить, чем одна программа мешала бы другой, тем более при таких объемах российской помощи.
Если с проектом восстановления республики более или менее все понятно, то программа социально-экономического развития – это нечто, о чем все слышали, но никто не знает, о чем конкретно идет речь. Например, в чем конечная цель программы, кроме абстрактного определения "чтобы всем жилось хорошо"?
"Конечным ее итогом, по идее, должно было стать создание нормальной экономики, – говорит югоосетинский политик Вячеслав Гобозов, – т.е. условий, при которых она не будет висеть на шее у кого бы то ни было, начнет зарабатывать сама и т.д. Но я пока за все это время после окончания августовской войны ни одного шага не увидел, который бы можно было трактовать как реализацию на практике этой программы".
Разработка и реализация программы экономического развития происходит на фоне вступления России в ВТО. Республика, несмотря на ограниченное признание и изоляцию от внешнего мира, вместе с Россией становится частью глобального рынка, и это потребует от нее стандартизации законодательства, экономических и технологических процессов.
Уже сегодня некоторые европейские и канадские производители сельхозпродукции заявляют о готовности поставлять в торговые сети юга России мясо по ценам, близким к отметке 70 рублей за килограмм. С небольшой наценкой это мясо через несколько лет появится в Южной Осетии. Для животноводческой республики с ее свининой и телятиной по цене 250 рублей – это катастрофа. Нужны новые технологии, есть люди, готовые их привезти, заработать на этом деньги и помочь жить другим. Но привлечь их можно только гарантиями защиты их прав, и не по понятиям, а по закону, а это значит, что республике нужны институциональные реформы, говорит эксперт российского Центра по изучению постсоветского пространства Александр Караваев:
"Такого рода неподготовленность, может быть, не принесет на первых этапах каких-либо отрицательных последствий за счет развития маленького региона в режиме ручного управления, но на длительную перспективу, конечно же, необходимо решить вопросы с оформлением прав собственности, юридическим обеспечением сделок, контрактов, инвестиций. Т.е. макроэкономическая структура республики должна соответствовать новым условиям втягивания экономического пространства России в глобальный рынок".
Эксперт российского Института экономики Владимир Шарафутдинов довольно долго проработал в Южной Осетии, он разрабатывал для республики генеральный план застройки на ближайшие двадцать пять лет. По его наблюдениями, местное общество не спешит с реформами, каждую новацию они неспешно, с недоверием соизмеряют с традиционными представлениями о справедливости:
"Как известно, черт кроется в деталях. Вот в России мы завели все эти институты, ну и что мы получили? Гигантскую коррупцию, огромное расслоение общества и т.д. Они все это видят, и это их волнует, быть может, в такой же степени, как и мирное небо над головой. Поэтому при обсуждении темы институтов (кстати, и в Абхазии та же тема) они ищут формы, чтобы не возникло такого опасного расслоения общества, тем более что там люди на руках имеют оружие".
По мнению Вячеслава Гобозова, главная проблема южных осетин не в страхе перед трудностями, и даже не в сложившейся здесь практике ручного управления государством, проблема в том, что до сих пор ни власть, ни общество не дали себе внятного ответа на вопрос: что строят осетины?
"Сложившееся положение во многом связано с двойственной ситуацией, – говорит Вячеслав Гобозов, – когда на самом высоком уровне чиновники делают противоречивые заявления: то ли они хотят строить независимое государство, то ли они в состав России вступают. И пока не будет четкой определенности в этом вопросе, с реализацией программы социально-экономического развития Южной Осетии тоже не будет определенности. Действительно, что развивать? Если независимое государство – это один путь, а если один из многих депрессивных регионов России, то это уже совсем другая программа развития".
Эта двойственность национальной идеи – как раздвоение сознания у человека. Оно не допускает ни критического самоанализа, ни разработки конкретной перспективы. На этом фоне любая программа развития неизбежно скатывается к некоему плану действий по поддержанию жизни, а не ее развития.
