Вероятность повторения украинских событий у себя сегодня обсуждают эксперты из разных уголков постсоветского пространства. Не стала исключением и республика Южная Осетия.
Глава Госкомитета информации и печати Вячеслав Гобозова, выступая на круглом столе в медиа-центре «Ир», отметил актуальность украинского урока для местных политических элит.
«Игнорировать это, не анализировать причин, приведших к вооруженному конфликту, не предпринимать вовремя мер по нейтрализации негативных общественно-политических тенденций мы не имеем права по определению. Особенно если учесть, что Южная Осетия сегодня практически уже вступила в предвыборный период», – заявил Гобозов.
Британский эксперт по вопросам безопасности и конфликтов на территориях Северного и Южного Кавказа, Центральной Азии и России Домитилла Саграмосо говорит, что не понимает, почему все вдруг стали примерять Майдан на себя:
«Не понимаю, почему они пугаются. Они всегда боятся так называемого риска инфекции, что все события в том или ином виде повторяются на всем постсоветском пространстве. На мой взгляд, эта революция не может повторяться везде. Это зависит от ситуации в каждой стране – насколько там популярны лидеры, насколько легитимна в глазах общества власть, в каком положении находится общество».
Как бы ни трактовались события в Украине, каким бы темным силам не приписывалась руководящая роль в этой революции, признание угрозы повторения Майдана на своей территории выглядит как своего рода признание обоснованности недовольства властью местным обществом.
Югоосетинский общественник Тимур Цхурбати говорит, что повторение украинских событий не грозит Южной Осетии. Здесь нет такого жесткого идеологического раскола в обществе. В республике, несмотря на обилие политических партий, все идеологические разногласия вертятся вокруг темы присоединения или неприсоединения к России – дискуссии надуманной и не слишком беспокоящей общество. Кроме того, все понимают, что местная политическая конкуренция сводится к борьбе нескольких персон за власть.
В республике, убежден Тимур Цхурбати, никто не станет стрелять в своего соотечественника ради чьих-то амбиций и ноябрьский кризис 2011 года продемонстрировал это со всей очевидностью:
«Все друг друга знают. Тогда в оцеплении дома правительства стоял ОМОН, а напротив стояли их родители, братья, друзья. Понятно, что ни одна из сторон не хотела стрелять. Поэтому у нас Майдан невозможен. Да и реальных противоречий нет в нашем обществе. Нам просто не дает нормально жить коррумпированная бюрократия».
С невозможностью «югоосетинского Майдана» согласен и армянский политолог Гагик Авакян. Но он считает, что узы родства, связывающие по рукам и ногам югоосетинское общество, – не единственная тому причина. По наблюдениям Авакяна, сейчас в республике ни о каком консолидированном гражданском протесте или солидаризации общества вокруг каких-то требований не может быть и речи. Причиной тому Гагик Авакян называет изнуренность общества, разочарование тем, что не сбылись надежды «Снежной революции» 2011 года на кардинальные реформы, на изменения к лучшему жизни людей:
«В итоге победа людей, стоявших на площади, обернулась их поражением. Самое страшное для народа – чувство безысходности. Настроения людей – иногда более серьезный политический фактор, чем позиция каких-то партий и т.п. Майдан возможен только тогда, когда у людей есть надежда что-то изменить в своей стране. А если надежды нет, тогда зачем Майдан? Мне кажется, в Южной Осетии стали меньше надеяться на что-то хорошее. Хочется верить, что я ошибаюсь».
Тимур Цхурбати с этим мнением не согласен. Он говорит, что за двадцать лет конфликта так уж сложилось в военном обществе, что свое отношение к власти люди демонстрируют только на выборах, а до тех пор держат свою гражданскую позицию при себе.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
Глава Госкомитета информации и печати Вячеслав Гобозова, выступая на круглом столе в медиа-центре «Ир», отметил актуальность украинского урока для местных политических элит.
«Игнорировать это, не анализировать причин, приведших к вооруженному конфликту, не предпринимать вовремя мер по нейтрализации негативных общественно-политических тенденций мы не имеем права по определению. Особенно если учесть, что Южная Осетия сегодня практически уже вступила в предвыборный период», – заявил Гобозов.
Британский эксперт по вопросам безопасности и конфликтов на территориях Северного и Южного Кавказа, Центральной Азии и России Домитилла Саграмосо говорит, что не понимает, почему все вдруг стали примерять Майдан на себя:
«Не понимаю, почему они пугаются. Они всегда боятся так называемого риска инфекции, что все события в том или ином виде повторяются на всем постсоветском пространстве. На мой взгляд, эта революция не может повторяться везде. Это зависит от ситуации в каждой стране – насколько там популярны лидеры, насколько легитимна в глазах общества власть, в каком положении находится общество».
Как бы ни трактовались события в Украине, каким бы темным силам не приписывалась руководящая роль в этой революции, признание угрозы повторения Майдана на своей территории выглядит как своего рода признание обоснованности недовольства властью местным обществом.
Югоосетинский общественник Тимур Цхурбати говорит, что повторение украинских событий не грозит Южной Осетии. Здесь нет такого жесткого идеологического раскола в обществе. В республике, несмотря на обилие политических партий, все идеологические разногласия вертятся вокруг темы присоединения или неприсоединения к России – дискуссии надуманной и не слишком беспокоящей общество. Кроме того, все понимают, что местная политическая конкуренция сводится к борьбе нескольких персон за власть.
В республике, убежден Тимур Цхурбати, никто не станет стрелять в своего соотечественника ради чьих-то амбиций и ноябрьский кризис 2011 года продемонстрировал это со всей очевидностью:
«Все друг друга знают. Тогда в оцеплении дома правительства стоял ОМОН, а напротив стояли их родители, братья, друзья. Понятно, что ни одна из сторон не хотела стрелять. Поэтому у нас Майдан невозможен. Да и реальных противоречий нет в нашем обществе. Нам просто не дает нормально жить коррумпированная бюрократия».
С невозможностью «югоосетинского Майдана» согласен и армянский политолог Гагик Авакян. Но он считает, что узы родства, связывающие по рукам и ногам югоосетинское общество, – не единственная тому причина. По наблюдениям Авакяна, сейчас в республике ни о каком консолидированном гражданском протесте или солидаризации общества вокруг каких-то требований не может быть и речи. Причиной тому Гагик Авакян называет изнуренность общества, разочарование тем, что не сбылись надежды «Снежной революции» 2011 года на кардинальные реформы, на изменения к лучшему жизни людей:
«В итоге победа людей, стоявших на площади, обернулась их поражением. Самое страшное для народа – чувство безысходности. Настроения людей – иногда более серьезный политический фактор, чем позиция каких-то партий и т.п. Майдан возможен только тогда, когда у людей есть надежда что-то изменить в своей стране. А если надежды нет, тогда зачем Майдан? Мне кажется, в Южной Осетии стали меньше надеяться на что-то хорошее. Хочется верить, что я ошибаюсь».
Тимур Цхурбати с этим мнением не согласен. Он говорит, что за двадцать лет конфликта так уж сложилось в военном обществе, что свое отношение к власти люди демонстрируют только на выборах, а до тех пор держат свою гражданскую позицию при себе.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
