В Сухуме на культурной площадке «Склад» открылась выставка «Возвращаясь к архивам». Она проходит в рамках выставочной программы «Процессы», которую поддержал Общественный фонд развития «Амшра». На ней представлены работы художников, которые пытаются осмыслить тему памяти и личного архива. О выставке рассказывает ее куратор Асида Бутба.
Елена Заводская: Асида, расскажи, пожалуйста, что у вас за выставка сейчас проходит?
Асида Бутба: Выставка называется «Возвращаясь к архивам». Это уже третья наша выставка по архивной тематике. Первая была мемориалом сожженному в 1992 году архиву, вторая – про утерянные свидетельства махаджиров, которые уехали 150 лет назад, и у которых не осталось вещей, связывающих их с Абхазией, но они чувствуют свою культурную идентичность. Нынешняя выставка больше про то, как архивы стали художественным языком в искусстве ХХ века.
Е. З.: А как архивы стали художественным языком в искусстве и культуре ХХ века?
А. Б.: Если говорить своими словами, то в концептуальном искусстве язык архивов стал играть достаточно важную роль в раскрытии очень большого спектра тем, например, можно говорить о памяти, об идентичности и так далее. Очень многое делается через архивы, через работу с найденными свидетельствами или с собственными воспоминаниями художников. Художники могут высказываться через архивы о политике, о властных структурах. Что делал, например, Кристиан Болтанский: у него была инсталляция в Рейхстаге, где на множестве ящичков были написаны имена немецких парламентариев, и среди этих имен пряталось имя «Гитлер», который прошел через такую же демократическую процедуру, как и все остальные. И понятно, что здесь нужен был язык серийности, чтобы показать, как одна и та же процедура может привести к власти даже такого человека, как Гитлер.
Е. З.: Асида, что вы показываете публике на вашей выставке?
А. Б.: Мы постарались собрать художников, которые работают с языком архивов или в которых я увидела какой-то архивный аспект. Мы также устроили библиотеку на столах в центре выставки, здесь у каждого художника есть номерок, который отсылает в библиотеку, и таким образом мы создаем связь. Мне кажется, что нам этого очень не хватает, у нас мало возможностей видеть мировое искусство, а на самом деле все эти связки работают очень четко. Для восприятия тех ростков, которые могут у нас возникнуть, или для восприятия тех людей, которые сегодня работают в Сухуме, довольно важно понимать мировую практику и связывать эти вещи в своей голове.
Е. З.: Какие художники у вас представлены? Дайте небольшую характеристику каждому из них.
А. Б.: Художница, на работу которой я прямо сейчас смотрю, это Лилит Матевосян из Сочи. И она показывает здесь фотографический проект, который связан с ее семейными фотографиями, с ее детством. Это ее личный семейный архив. Важно для понимания, что архив – это все-таки не здание с бумагами, это большое и глубокое понятие, с которым работают художники и философы. Здесь мы можем говорить о том, что для Лилит современное восприятие Армении и того места, куда она едет, чтобы посмотреть на свою родину, преломляется через призму ее детских фотографий, историей, которые она слышит от своих родственников. Проект о том, что случается внутри человека, когда у него есть семейная детская идиллия, этот рай, который был в детстве. И человек предпринимает путешествие по мотивам этого рая в своей голове.
Другой художник – это Антон Очиров, здесь очень интересные работы, он сделал большой шаг в осмыслении травматического военного опыта. Здесь есть живопись и есть инсталляция, которая очень обогащает эту работу, придает ей дополнительный смысл. Для него это еще и возвращение к живописи через долгое отсутствие практики. Образы, с которыми он работает, это образы из коллективной памяти, фотографии, которые циркулируют по интернету. Архивные фотографии, которые очень многим жителям Абхазии знакомы, он трансформирует в некую свою историю.
Здесь есть две работы, дополняющие друг друга. Это – Константин Грецов и Татьяна Ергунова. Они сделаны на основе кадров, снятых в поселке Акармара, он находится недалеко от Ткуарчала, в нем почти никто не живет, все квартиры остались в таком же состоянии, в каком их бросили люди двадцать пять лет тому назад. Ты заходишь внутрь этих квартир и оказываешься как бы в живой капсуле времени, к которой можно обратиться при отсутствии привнесенных вещей.
Есть замечательное панно Адгура Ампара, оно составлено из рисунков, которые он делал ежедневно на протяжении нескольких лет. Адгур говорит об этих рисунках, как о документе психического состояния.
И есть архив файлов Архипа Лабахуа. Обычно художники показывают то, что получилось, а вот Архип Лабахуа показывает то, что не получилось, делая зрителя свидетелем и художественного процесса, и сомнений, и уязвимых ситуаций, а также понимания того, что архив – это еще и потенциал. У каждого художника и у многих людей есть большое количество несделанных вещей. Для художников – это вообще нормально: наряду с тем, что ты сделал, есть много всего того, что ты начал и не сделал. Такой архив роящихся возможностей: если бы я сделал это, мир был бы немножко другой.
Е. З.: Почему вы обратились к теме архивов и почему вы ее продолжаете? Чем она для вас интересна?
А. Б.: Хороший вопрос. Иногда так бывает с какими-то вещами, которые продолжаешь уже давно, ты перестаешь понимать, почему они такие само собой разумеющиеся. Ну, конечно, это очень интересно. Здесь много связей возникает. Первым посылом была выставка Арона Россмана-Кисса «Память. Без названия», с которой мы начали два года тому назад тему уничтожения архивов и попытки уничтожения некой памяти. И память ли это? И может ли она быть уничтожена? С одной стороны, мы решили начать делать проект с местными художниками об этом, а с другой стороны, хотелось сделать так, чтобы работы тех, кто сегодня их делает в Абхазии, не были бы изолированы, поэтому мне было важно привнести возможность диалога и полемики с искусством XX века.
Е. З.: Как реагирует публика, наши художники, наша молодежь на эту тему, на эту выставку?
А. Б.: Тоже сложный вопрос, потому что я не могу никому залезть в голову… Для меня – это была попытка сделать тематическую выставку, и мне есть, что о ней рассказать, поэтому мы проводим экскурсии для людей, которые приходят. И мне кажется, что эти экскурсии довольно хорошо работают. Так людям гораздо легче воспринимать язык современного искусства, потому что какие-то вещи, которые очевидны для одного человека, который воспринимает их прямо и быстро, другой не привык воспринимать. Это дает возможность разговора с каждым индивидуально, помогает оценить, что понимают или не понимают люди, какие у них возникают вопросы. Мне кажется, что личная коммуникация здесь очень важна. Но в целом восприятие выставки, по-моему, было хорошее. И еще, я бы хотела сказать, что выставка не является какой-то законченной историей. Когда выставка делается, помимо того, что на нее попадает, есть также много того, что на нее не попало. У таких вещей должно быть продолжение, невозможно говорить о чем-то как о тотальном высказывании: что-то сделал – и все, тема закрыта. На самом деле она далеко не закрыта, она только открывается...
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
