Российско-грузинский диалог снова начинает напоминать скандал в перенаселенной коммуналке. Стороны сдерживались три с половиной года (и это, безусловно, рекорд), но, судя по всему, терпеть уж мочи нет и наступает время бить посуду. Где фамильный сервиз – 12 персон, 96 предметов – последняя память о старой империи... Скоро от него останутся лишь осколки.
Небольшая эскалация может быть выгодна руководству обеих стран, поскольку она позволит замаскировать тот факт, что их политика на данном направлении зашла в тупик. Стороны исчерпали лимит взаимных уступок, и процесс сдвинется с мертвой точки лишь после изменения баланса сил на Южном Кавказе (в любую сторону). Паузу, скорее всего, заполнят эмоциональные возгласы и короткие периоды напряженности и разрядки, которые будут следовать друг за другом, как волны, набегающие на сухумский берег.
Заочная перепалка Тины Хидашели и Григория Карасина – это лишь увертюра, гром грянет в мае, когда на учения в Грузию прибудет американская танковая рота. Многие телезрители в России воспринимают любое появление бронетехники НАТО на территории бывшего СССР как прорыв группы Гудериана к Смоленску, так что в мае возопиют и камни. Летом в Грузию хлынут российские отпускники (в хорошем смысле этого слова), общая атмосфера станет умиротворяющей и немного сонной. Позже в Тбилиси стартуют предвыборные дебаты, некоторые политики примутся гневно критиковать Кремль, и он, вероятно, опять ответит симметрично и непропорционально. И не исключено, что в какой-то момент фантомы, созданные для пропагандистской войны, вывалятся в пространство реальной политики примерно так, как десять лет назад (2006-й в этом отношении был ключевым и переломным). Оно ведь как бывает: сначала слово за слово, потом око за око и, наконец, жизнь за жизнь.
Но, тем не менее, грузинское правительство будет стараться действовать (или бездействовать?) осторожно. И дело тут не только в военной угрозе: сегодня мы говорим о России, которая не просто противостоит западным державам, но шаг за шагом движется к своеобразной духовной и интеллектуальной автаркии, к отрицанию Европы как таковой. Она становится все более непредсказуемой, как империя Николая I в короткий, но крайне беспокойный период между революционной европейской «Весной народов» и Крымской войной. Тогда никто не мог понять, какими мотивами руководствуется царь и почему лаконичная, как удар казачьей шашки, идея «Россия не Европа» стала столь востребованной в Петербурге.
Однажды Ираклий II чуть не расколотил бюст Вольтера о голову своего внука Давида (боготворившего французского мыслителя), но он понимал: страна зачахнет в восточном зиндане, если не перестроится на европейский лад. Сближаясь с Россией, грузинская элита делала выбор в пользу европейского пути развития (и соответствующей сферы культурного сопроцветания) и не отделяла одно от другого, тем более что об этом не помышляли ни Екатерина II, ни Александр I. В Грузии почти никто никогда не интересовался российскими поисками «особого пути», евразийской идентичности и чуть ли не ордынской сущности. Вопрос ставился очень просто – «Восток или Запад?», с учетом того, что «Восток» в контексте грузинской истории является одним из синонимов смерти.
Наиболее рельефно суть такого подхода выразил неудачливый руководитель первой грузинской республики Ной Жордания: «Запад или Восток – вот этот вопрос поставлен перед нами, и колебания тут немыслимы; мы всегда выбирали и выбираем Запад, и если большевики хватаются за Восток, это потому, что Запад отказал им в союзе и признании. Как видите, пути России и Грузии разошлись, и здесь наш путь ведет в Европу, а путь России - в Азию. Знаю, враги начнут кричать, что мы выбираем западных империалистов, поэтому я должен решительно заявить: я предпочитаю империалистов Запада фанатикам Востока». В 2011-м Михаил Саакашвили исказил рассматриваемую цитату так, что могло создаться впечатление будто культурно-цивилизационным выбором России является Азия. Но у Жордания «поворот на Восток» был представлен как противоестественный результат политических событий; он не сомневался в том, что судьбу России зовут Европа.
Можно долго спорить о том, существует ли и возможен ли в принципе равноудаленный от Запада и Востока «остров Россия» с особенной этикой и политическим устройством (суверенная демократия?.. суеверная автократия?..), но важно отметить, что «отрицание Европы», которое, кажется, становится все более популярным на севере, вероятно, серьезно помешает усилению российского влияния в Грузии. Со времен падения Константинополя грузинскую элиту терзают «геополитическая клаустрофобия» и парализующий страх перед изоляцией и разрывом связей с Западом, проступающий в каждой букве обычной, на первый взгляд, фразы – «Мы остались совсем одни» (из письма Константина II Фердинанду и Изабелле Испанским, 1495 г.) Сама мысль о новом железном, бамбуковом или березовом занавесе, скорее всего, отпугнет даже самых суровых грузинских консерваторов, обеспокоенных неуклонным ростом импорта либеральных идей и правил из Европы.
Кое-кому кажется, что Грузии будет выгодно, если Россия замкнется в антиевропейской гордыне, что приведет к всеобъемлющему и, вероятно, фатальному для нее противостоянию с Западом. Другие (возможно, они более дальновидны) думают, как бы поспособствовать тому, чтобы Россия вновь связала свои мысли и чувства, настоящее и будущее с Европой, поскольку без этого Грузия не достигнет не только стратегических целей, но даже элементарной стабильности. Но очевидно пока лишь одно: в тумане, при нулевой видимости, следует маневрировать осторожно, тем более что летим мы «на честном слове и на одном крыле».
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции
