Грузинская политика мутирует, как смертоносный вирус. Лидеры делают вид, что борьба против эпидемии не имеет ничего общего с предвыборной конкуренцией, но корректируют курс своих партий под воздействием мощного информационного поля, возникшего из-за распространения COVID-19. В ближайшие недели «пи(а)р во время чумы», вероятно, станет еще более актуальным, поскольку наши вожди могут сделать все что угодно не только во имя 300% прибыли (по Марксу, а точнее – по Томасу Даннингу), но и ради трех процентов рейтинга.
Общество в целом держится неплохо, но глупцы нарушают карантинные правила, паникеры скупают макароны, недобросовестные торговцы задирают цены, спекулянты пользуются дефицитом защитных масок, а экономические осложнения кажутся неизбежными. Все это, вкупе со страхом перед болезнью, невротизирует население. Возникает «спрос на порядок» (условно назовем его так) и взоры, как обычно и бывает в таких случаях, обращаются к правительству – от него требуют стабилизировать ситуацию.
В пятницу оно представило пакет антикризисных мер – гостиницы, рестораны и другие компании, связанные с туризмом (по данным Минэкономики, их примерно 18000), на четыре месяца освободят от уплаты налога на имущество и подоходного налога, излишки НДС удвоят при возврате, а небольшим гостиницам (от 4 до 50 номеров) покроют проценты по кредитам. Ведущие банки предложили клиентам отсрочку выплат на три месяца – по словам генерального директора «TBC банка» Вахтанга Буцхрикидзе, «решение было принято по согласованию с правительством» (впрочем, начисление процентов в эти месяцы продолжится). Есть изменения и на местном уровне – к примеру, лица, арендовавшие у столичного муниципалитета участки для открытых кафе и баров, не будут платить за них до конца года. А фонд некоронованного правителя Грузии Бидзины Иванишвили «Карту» выразил готовность в случае необходимости «выделить государству финансовые ресурсы в объеме, необходимом для максимальной зашиты общества от угрозы распространения вируса».
Осенью 2018 года, перед вторым туром президентских выборов, подключение «Карту» к списанию просроченных кредитов было расценено многими наблюдателями как подкуп электората. Но сегодня Иванишвили, вероятно, чувствует себя более уверенно, поскольку до выборов еще семь месяцев, да и критиковать инициативу «Карту» в условиях нависшей угрозы его противникам не так удобно.
В странах развитой демократии предприниматели могут спокойно получить субсидии от правительства и поддержать на выборах его противников. Но грузинские бизнесмены не вполне свободны, и их связь с властями в подобных ситуациях напоминает отношения клиента и патрона, а заключение тайных сделок, в рамках которых поблажки и привилегии будут конвертироваться в предвыборную лояльность, становится весьма вероятным.
«Грузинская мечта» предусмотрительно уступила авансцену профессионалам – сегодня в центре внимания находятся руководитель Центра по контролю заболеваний Амиран Гамкрелидзе, его заместитель Паата Имнадзе, директор инфекционной больницы Тенгиз Церцвадзе и другие медики. Граждане иногда критикуют их, но все же, в большинстве своем, отзываются о них хорошо и надеются на них, как на генералов во время войны. Отношение к министру здравоохранения Екатерине Тикарадзе намного хуже, в том числе и из-за того, что после назначения на пост она не выстроила эффективную систему связей с общественностью. В СМИ и соцсетях часто пишут о ее некомпетентности, о том, что она попала на пост лишь потому, что была стоматологом семьи Иванишвили и т.д.
С премьер-министром Георгием Гахария дело обстоит сложнее. Ему целенаправленно создавали имидж «железного человека», но после того, как 20 июня 2019-го его подчиненные из МВД с неожиданной и неадекватной жестокостью разогнали митинг на проспекте Руставели, а 2,5 месяца спустя он возглавил правительство, начался период (в четвертом квартале 2019-го), когда демонстрация силы стала для «Грузинской мечты» невыгодной. Занимая высший пост в стране, Гахария парадоксальным образом на какое-то время отошел в тень, а его имидж немного «расплылся». Чуть позже его позиции «при дворе» ухудшились, часть комментаторов заговорила о его скором уходе, но тут нагрянул коронавирус и появилась возможность использовать именно тот образ Гахария, который так возбуждал сторонников «Грузинской мечты» перед его назначением. Нынешний «спрос на порядок» пробудил в массах тоску по жесткому, немногословному прагматизму, и премьер вместе с министрами действует соответственно.
Правительство «Грузинской мечты» чуть ли ни в режиме реалити-шоу демонстрирует населению, что работает не покладая рук. Взволнованные граждане после долгого периода презрительного безразличия внимательно прислушиваются к выступлениям министров, и правящая партия, по всей видимости, попытается оседлать волну национальной консолидации и получить максимум бонусов в случае победы над эпидемией. Если же ситуация ухудшится, она, вероятно, начнет закручивать гайки и твердить, что коней на переправе не меняют.
Ее оппоненты стремятся нащупать правильную тактику – «националы» сперва резко критиковали действия правительства, а в день, когда «Карту» распространил вышеупомянутое заявление, Михаил Саакашвили сказал, что «Грузии сейчас грозит полное обрушение лари и массовый голод, поэтому у Иванишвили надо в первую очередь потребовать, чтобы он вернул деньги… У него под «стеклянным дворцом» есть бункер, где, я знаю точно, у него лежит почти 800 миллионов долларов, которые он использует для личной собственности, и эти деньги вытащили из ваших карманов». Впрочем, два дня спустя, возможно понаблюдав за поведением аудитории, лидер «Нацдвижения» несколько смягчил риторику и заявил в интервью «Мтавари»: «Я не их фанат, но принятые меры в основном правильны», отметив чуть позже, что «сегодня главный враг не Иванишвили, а коронавирус» (параллельно в эфире этого радикально оппозиционного телеканала шел опрос, и свыше 78% зрителей оценили реакцию властей на пандемию как эффективную). Руководитель «Лело» Мамука Хазарадзе, в свою очередь, сказал, что борьба против коронавируса является общенациональной задачей, и призвал к созданию интерпартийного совета, «где все оппозиционные партии и власть соберутся у антикризисного стола, чтобы страна была готова отразить все вызовы». Сложно сказать, как именно будет работать и сотрудничать с исполнительной властью такой совет, но необходимость в нем действительно может возникнуть, если борьба с эпидемией затянется на полгода и потребуется консенсус по поводу переноса выборов. Сейчас этот вопрос не кажется актуальным, поскольку до октября еще много времени, а вот в Сербии партии уже начали консультации о переносе выборов, назначенных на 26 апреля. Санитарно-эпидемиологические ограничения могут помешать проведению полноценной кампании (работа агитаторов, массовые мероприятия и т.д.), а низкая явка избирателей – решить судьбу выборов. Кстати, партии получили прекрасный повод для того, чтобы поговорить о внедрении системы дистанционного голосования. Но, как бы там ни было, Саакашвили и Хазарадзе продемонстрировали два возможных варианта поведения оппозиционера в кризисной ситуации, и вскоре мы узнаем, какой из них противники власти сочтут более адекватным.
Специфика момента заключается в том, что любые другие темы почти мгновенно исчезают из поля зрения общества. 13 марта часть оппозиционных партий подписала меморандум об основных принципах реформирования судебной системы. Некоторые предложения кажутся здравыми, другие – спорными и не вполне реалистичными (хотя бы потому, что для их принятия понадобится конституционное большинство в парламенте). Но главное, что взбудораженное из-за эпидемии общество почти не уделило произошедшему внимания, а представители «Грузинской мечты» прокомментировали его как-то вскользь, сквозь зубы, упирая на то, что «Нацдвижение» и «Европейская Грузия» могли сделать все перечисленное в меморандуме, когда находились у власти, вместо того, чтобы превращать судебную систему в рабыню правящей партии. То же самое происходит в связи с другими важными темами – их информационная и психологическая значимость падает в условиях стремительного изменения повседневной жизни под напором коронавируса. Оппозиции будет намного сложнее работать в такой ситуации.
Правительство нередко обвиняют в том, что оно действует нерешительно и, грубо говоря, не берет пример с китайского руководства, которое, к слову, выступает в другой весовой категории. Но следует учесть, что, требуя навести порядок, среднестатистический грузин где-то в глубине души полагает, что лично для него из самых строгих правил будут сделаны исключения. Когда реальность доказывает ему обратное, он, зачастую, превращается в непримиримого противника правительства, а то и государства. К тому же ограничения очень быстро утомляют и раздражают местное общество, поэтому, постепенно вводя их, правительство осторожно использовало термины и стремилось избежать таких формулировок, как «изоляция от внешнего мира», «чрезвычайное положение» (хотя с самого начала было ясно, что его, возможно, придется ввести) и т. д.
Всемирная организация здравоохранения и зарубежные партнеры отмечают, что Центр по контролю заболеваний и другие структуры действуют в целом хорошо. Но, поскольку ресурсы Грузии малы, ей нужно быть на шаг впереди: развеять панические настроения, усилить пограничный контроль, отладить систему единого клинического управления, подготовить дополнительные койки (440 на первом этапе, 3600 на втором, еще больше на третьем) и сделать все это чуть раньше, чем могучие державы, располагающие огромными резервами и многочисленным медперсоналом. Сложившаяся ситуация ежеминутно заставляет нас проявлять сообразительность, отбрасывая остатки постсоветского инфантилизма, – теперь все по-настоящему, все всерьез.
В 90-х грузины утратили ощущение национального единства, и с тех пор оно проявлялось лишь изредка, спонтанно, поскольку общество оставалось расколотым. Но в последние дни (и это отражается в СМИ, соцсетях и частных беседах) многие ведут себя так, словно ощущают его пьянящую хтоническую мощь. Они хотят, чтобы нация сплотилась и преодолела новое испытание, гордятся молодыми волонтерами, которые начали разносить еду и лекарства, и от всей души радуются выздоровлению незнакомых людей. Жажда победы после череды поражений вполне естественна, и если тот или иной лидер приведет массы к ней (ну, или к соответствующей иллюзии) – он получит значительную поддержку. Неожиданный кризис, как подкупленный крупье, сдал Иванишвили новые карты – сумеет ли он использовать их с умом?
Упомянутый выше Карл Маркс часто упрощал чужие мысли, подкрепляя свои выводы. Комментаторы то и дело обращаются к его цитате: «Гегель где-то отмечает, что все великие всемирно-исторические события и личности появляются, так сказать, дважды», хлесткой фразе о трагедии и фарсе в истории и рассуждениям о заимствовании форм из прошлого. Но исходное, весьма примечательное наблюдение Гегеля выглядит более глубоким: «Государственный переворот как бы санкционируется во мнении людей, когда он повторяется. Наполеон был дважды побежден, и Бурбоны изгнаны два раза. Благодаря повторению того, что сначала казалось лишь случайным и возможным, оно становится действительным и установленным фактом». Для Иванишвили речь сегодня идет не только (и не совсем) о том, чтобы просто выиграть выборы по очкам и на какое-то время сохранить преимущество «Грузинской мечты», что, к слову, отнюдь не исключено. Чтобы утвердиться в качестве верховного (и уж тем более – пожизненного) правителя, ему, по сути, придется взять власть заново, использовав силу упомянутого Гегелем «повторения» для легитимации своего персоналистского режима и утопив в омуте забвения условный «первый срок», «обнулив» его, как говорят с недавних пор в России. Владимир Путин, осуществляя в эти дни т. н. конституционный переворот, делает нечто иное по форме, но аналогичное по содержанию. Эпидемия разрушает устои, перекраивает структуру социальных и экономических отношений и кажется очень опасной для правящей партии. Но, меняя повестку дня, она расширяет пространство маневра для Бидзины Иванишвили, располагающего огромными, по грузинским меркам, ресурсами. Кризис для него – это, прежде всего, возможность.
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции
