В Ленингорском районе вводят новые правила выдачи разрешений на госпитализацию в грузинские клиники. Местные наблюдатели отмечают, что, несмотря на то, что новая схема по-прежнему не предполагает права человека лечиться там, где он хочет, она не сопряжена с возросшими рисками для тяжелобольных.
Администрация Ленингорской районной больницы приняла новые правила выдачи разрешений на госпитализацию в клиники Грузии. Официально о них пока не объявляли, но информация об этом мгновенно разошлась по району и обсуждается жителями со вчерашнего дня, говорит гражданская активистка Тамара Меаракишвили:
«По новым правилам пациент, который хочет пройти лечение в Тбилиси, должен обратиться в районную больницу. Там его госпитализируют на обследование, и, если врачи придут к выводу, что больной нуждается в высокотехнологичной медицинской помощи, ему дадут разрешение на выезд. С одной стороны, это хороший знак, потому что выглядит как работа над ошибками после смерти Тенгиза Мартиашвили. Прежняя схема, предполагавшая предварительную госпитализацию в Цхинвал, оказалась слишком рискованной для больных, особенно для экстренных пациентов. Но и новое решение тоже не самое удачное. Согласитесь, если мы признаем, что не можем лечить некоторые болезни из-за отсутствия в республике высокотехнологичной медицины и поэтому разрешаем госпитализацию в Тбилиси, то, наверное, мы должны также признать, что по этой же причине мы не всегда можем в полной мере оценить состояние больного, его риски. Высокотехнологичная медицина предполагает и высокотехнологичную диагностику. При всем моем уважением к ленингорским врачам, какие технологии в их распоряжении?
– Тогда о каких улучшениях вы говорите?
– Если врач видит, что больному плохо, он может принять решение на месте, без бюрократической волокиты, и через час больной будет уже в приемном покое тбилисской клиники. Это главное, остальное – формальности. Я так говорю, потому что это уже было, и мы это уже видели».
Мы наблюдаем очередную попытку государства контролировать больных, желающих лечиться в Грузии.
Пока дорога на Тбилиси была отрыта, проблем с этим не было. Те, кто мог своим ходом добраться до больницы, решали эту проблему самостоятельно в те дни и часы, когда работал пункт пропуска «Раздахан».
Специальный протокол был предусмотрен для круглосуточной госпитализации экстренных больных. Глава района или уполномоченный им заместитель сообщали пограничникам, те открывали пункт пропуска для югоосетинской скорой помощи. Этот же чиновник вызывал грузинскую неотложку. Возле грузинского поста больного перегружали в грузинскую скорую и через двадцать минут он уже находился в приемном покое тбилисской клиники.
Главным в этой истории был свободный выбор больного или его родных, куда ехать лечиться. Пока «Раздахан» был открыт, к югоосетинским властям не было ни одного упрека из-за смерти больного.
Проще было и районным медикам. Легче проехать десять минут от районной больницы до грузинского поста, чем везти тяжелого больного полтора часа (а зимой два-два с половиной) через четыре перевала в Цхинвал.
После Цнелиса Анатолий Бибилов «Раздахан» закрыл и госпитализацию в Грузию запретил. Из-за этого запрета скончалось около пятидесяти человек, в основном старики.
Потом, видимо, власти согласились, что такое изуверство в отношении стариков их не красит, не производит впечатление принципиальной позиции. Начали изобретать механизм, как разрешать выезд на лечение, но так, чтобы это не выглядело уступкой, с позволения сказать, не в ущерб принципиальности.
Придумали эту схему. Сначала скорая везет больного в районную больницу. Там родственники запрашивают у врачей разрешение на госпитализацию в Тбилиси. Чтобы получить разрешение, местная медицина должна установить, что больной нуждается в высокотехнологичной медицинской помощи, которую в республике оказать невозможно. Для установления этого факта экстренного больного, например, с инсультом, везут по горным дорогам в Цхинвал, там проводят обследования и через сутки или трое дают рекомендацию на госпитализацию в Грузию. Теперь остается получить высочайшее согласие – медицинское заключение направляют в администрацию президента, и в случае положительного решения, власти обращаются в Международный Красный Крест и на его автомобиле вывозят больного в Грузию.
Наверное, такая многоступенчатая процедура должна была продемонстрировать т.н. государственный подход. Но схема оказалась убийственной для больного. Он терял слишком много времени. Такая разрешительная система учитывала все, кроме его права на жизнь и права получать медицинскую помощь по своему выбору. Люди продолжали умирать.
Поэтому в последний год президентства Анатолий Бибилов передал регулирование этого вопроса на усмотрение специалистов Ленингорской районной больницы, говорит Тамара Меаркишвили:
«Местные врачи стали пропускать всех подряд за небольшое вознаграждение. Люди пользовались этой возможностью, чтобы повидаться с родными. С тех пор ежедневно за направлениями обращается человек двадцать. Самым распространенным диагнозом стала катаракта, за прошлый год около четырехсот случаев при населении в полторы тысячи человек. Вчера, например, выехали трое – у всей семьи одна и та же болезнь. Конечно, мы уже не надеемся, что нам вернут свободу передвижения. Но хотя бы на три дня в месяц можно открыть дорогу? И не будет тогда этого наплыва больных, за исключением реальных экстренных случаев, которых на самом деле не так много. Когда нам на Пасху открыли дорогу и пообещали еще открыть через месяц, не было никакой катаракты! Люди ждали свои три дня. А потому снова прикрыли нам калитку, и поток больных увеличился».
Советский офицер, служивший на Кушке, рассказывал, как он в условиях пустыни организовывал гауптвахту в брезентовой палатке. Когда опускали полы палатки, то духота в ней наступала адова, ни один арестованный не выдерживал более получаса. Солдаты теряли сознание, у многих носом шла кровь…. А если полы палатки приподнимали, получался прохладный навес, рай, а не гауптвахта. Тогда придумали опускать полы, а когда арестованному становилось плохо, – приподнимать и снова опускать, как только ему станет легче.
Что-то похожее происходит и в Ленингоре, с той лишь разницей, что непонятно, за что наказывают людей.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
