Недавно московский блогер координатор партнерства «Абхазские проекты» Кирилл Базилевский, часто и в общем-то со знанием дела пишущий про Абхазию, поместил на своей странице в Фейсбуке пост, в котором поделился своим взглядом на внутриполитическую борьбу в РА в последние годы.
Отправной точкой для его рассуждений послужила презентация в Сухуме Экспертного фонда «Аамта» («Время»), созданного, как он пишет, двенадцатью депутатами парламента шестого созыва, которые были в оппозиции к действующей исполнительной власти и проиграли на прошедших весной выборах. Разумеется, добавляет он, сейчас они резко критикуют властный тандем Бжания – Анкваб. Кстати, напомню от себя, нынешний президент Аслан Бжания, будучи в оппозиции, руководил созданным в апреле 2015 года Фондом социально-экономических и политических исследований «АПРА».
И далее Базилевский пишет: «Понятно, что вопросов к властям у граждан Абхазии накопилось прилично. Мои друзья и коллеги тоже не в восторге от того, как обстоят дела в стране. Однако занятно наблюдать год за годом за политическим пинг-понгом в Абхазии. Оппозиционеры жестко прессуют власть, рассказывая о распродаже родины и непрофессионализме оппонентов, потом они меняются местами, и все происходит с точностью до наоборот. Помнится, после государственного переворота 2014 года в ходе предвыборной кампании кандидат от нынешней оппозиции Рауль Хаджимба уверял избирателей, что позитивные перемены они почувствуют на следующий день. Что из этого получилось, вы, наверное, можете догадаться. С переменами и реформами как-то не задалось, мягко говоря. Тогда сторонники нынешней власти устраивали шумные митинги и даже штурмовали МВД, чему я был свидетелем. В итоге господина Хаджимба все же вынудили уйти, но уже после следующих выборов. Политики поменялись местами, и уже «условные хаджимбисты» качали автобусы почти год назад около администрации президента».
Разумеется, наблюдения Базилевского не для кого в абхазском обществе не стали откровением. Об этой «смене политических ролей» рассуждали не раз, в том числе и просто интернет-пользователи в соцсетях. Другое дело, что Базилевский, как наблюдатель извне, более свободен и объективен тут в выражении своих мыслей, а вот очень многие местные авторы, так или иначе, вовлечены во внутреннюю политику, и это неизбежно отражается на их «созерцании» происходившего и происходящего. Все, в общем, в соответствии с библейской фразой: «В чужом глазу соринку замечает, а в своем бревна не видит» – иллюстрации извечно исповедуемых человечеством двойных стандартов. Так, одни в ходе время от времени случающегося обмена публичными заявлениями представителей обоих основных политических лагерей в Абхазии обязательно вспоминают события мая 2014 года, но скромно умалчивают о событиях января 2020 года, другие – наоборот. (В обоих случаях, впрочем, это не было госпереворотами в чистом виде, так как новых президентов потом избирали на внеочередных выборах, то есть «как положено», но в обоих случаях старая властная команда бывала психологически сломлена и проигрывала выборы.)
Забавно, в частности, было наблюдать, как авторы заявлений нынешней политической оппозиции подчеркивали, что мы, мол, борясь за приход к власти, никогда не жгли покрышки (намек на то, к чему прибегли в ходе акций протеста сторонники Аслана Бжания, лежавшего в больнице, весной 2019 года, добиваясь переноса президентских выборов). А их оппоненты в своих заявлениях делали упор на то, что они не били окна в автобусах и не раскачивали их, пытаясь перевернуть, когда те преграждали путь штурмующим к комплексу правительственных зданий в декабре 2021 года в ходе последней и оказавшейся неудачной попытки такого штурма. (Хотя суммарно «выходов за рамки правового поля» в борьбе за власть за все годы у обоих лагерей наберется масса.) Кстати, накануне последнего штурма в соцсетях оппозиционно настроенные пользователи возмущались властью, которая «отгородилась от своего народа», выставив металлические барьеры у комплекса правительственных зданий и те самые вплотную составленные в линию пустые автобусы. В ответ им язвили: неужто вами внезапно овладела амнезия и вы начисто забыли штурмы и погромы этого комплекса 27.5.2014 и 10.1. 2020; это, конечно, вряд ли, скорее всего, вы просто не в силах скрыть страстное желание повторить «взятие» его сейчас; а если бы, мол, в начале января 20-го Рауль Хаджимба додумался до принятия таких мер, тоже возмущались бы? И хватит превращать борьбу за власть в игру «царь горы», сейчас счет «1:1», ну и остановимся уже на этом…
Пост Базилевского побудил меня попытаться более детально остановиться на этой «войне Алой и Белой роз» в Абхазии начала двадцать первого века. Но прежде всего необходимая оговорка: конечно, эти рокировки «власть – оппозиция» – совершенно не уникальное явление в современной мировой политике, в том числе на постсоветском пространстве. Грузия, Армения, Молдавия, Украина (до 2014 года)… Но, пожалуй, нигде еще эти рокировки не проходили с таким постоянством и тягой к силовому смещению власти.
Да, все течет, все изменяется. За минувшую четверть века (а корни нынешнего противостояния двух основных политических лагерей в Абхазии уходят в конец 90-х) немало ведущих политиков покинули этот мир, другие – политическую авансцену, а некоторые «отошли в сторону», возможно, временно. Их заменили более молодые, но эти лагеря тем не менее остались.
Документальным свидетельством начала данного противостояния остался обмен полемическими статьями в самом начале нулевых в газетах «Республика Абхазия» и «Айтайра» (органе одноименного общественно-политического движения») между основателем современного абхазского государства Владиславом Ардзинба и нынешним премьер-министром республики Александром Анквабом. В 2004 году, когда состоялись первые в Абхазии альтернативные президентские выборы, к этим политическим лагерям приклеились названия «багапшисты» (Сергей Багапш шел тогда на выборы в тандеме с Александром Анквабом) и «хаджимбисты» (кандидатуру Рауля Хаджимба поддержал первый президент Владислав Ардзинба»). Причем приклеились так основательно, что и сегодня, как видим, Кирилл Базилевский употребляет такое выражение, как «условные хаджимбисты». Слово «бжаниисты» хоть и мелькало в СМИ и соцсетях, но не обрело той же популярности, а что касается лидеров нынешней политической оппозиции, то… ладно, подробней остановлюсь на этом позже.
А пока зададимся естественным вопросом: в чем заключаются идеологические различия между этими двумя соперничающими лагерями? Первое, что тут следует сказать: эти различия свойственны далеко не всем внутриполитическим противостояниям в мире. В качестве примера, самые первые политические партии в мире – консерваторы и либералы (тори и виги) в Англии XVII века, коммунисты в разных странах XX века, «партии» русофилов и туркофилов XIX века в Абхазии, о которых писали многие историки, – тут, как говорится, все ясно и понятно. Вот и в соседней Грузии сегодня находящаяся у власти «Грузинская мечта» и оппозиционное «Единое национальное движение» (до парламентских выборов 2012 года у них были противоположные роли), хоть и декларируют ориентацию на Евросоюз и НАТО, но провластная партия делает это с большими оговорками и стараясь сохранять и развивать по мере возможности сотрудничество и с Россией. И это их очевидное и основополагающее отличие, определяющее, надо полагать, и поддержку их рядовыми избирателями.
У Республики Абхазия же, как известно, внешнеполитический ориентир один – Россия. Нет между политическими силами страны и каких-то расхождений в плане следования курсом государственной независимости, рыночной экономики и так далее. Вот почему историк Гурам Гумба, подчеркивая тем самым свою равноудаленность от обоих лагерей, еще в 2004 году публично сформулировал, что у нас президентские выборы – это исключительно борьба бизнес-элит. И вот почему родилось впоследствии такое определение, что в Абхазии – «портретная демократия», то есть люди объединяются не вокруг неких идей, различных концепций, а просто вокруг отдельных личностей, выдвинувшихся в лидеры.
Помнится, когда в 2005 году уже отшумели политические схватки, поставившие страну в какой-то момент на грань гражданской войны, я обратился к нескольким известным представителям обоих лагерей с просьбой сформулировать идеологические отличия тех, чтобы познакомить с их мнениями читателей газеты. При этом не исключал, что кое-кто из опрошенных будет трактовать ситуацию предельно просто: «мы – хорошие, а они – плохие». Но нет, никто на это не сподобился, большинство же под разными предлогами не захотели отвечать, очевидно понимая, как сложно тут будет формулировать, причем и оглядываясь на то, как отреагируют их соратники.
Но спустя годы, присутствуя на встрече одного из президентов с членами его команды, услышал такое выступление представителя «президентской рати»: наши политические оппоненты в Абхазии стремятся прийти к власти ради достижения своих корыстных интересов, а вот мы – ради интересов страны и народа. Подчеркну, что его, как говорится, никто не тянул за язык, никто не задавал никаких вопросов, и это было сказано «по движению души». Сознательно не называю, встреча с каким президентом тогда была. По простой причине: рассуждающих вот так же убежденно-примитивно хватает в обоих политических лагерях. Но это ведь аксиома для наблюдателей, мыслящих непредвзято: люди в разных лагерях, тем более не отличимых идеологически, слеплены из одного и того же теста; смешно говорить, что один – это армия света, а другой – армия тьмы.
Впрочем, не сомневаюсь, что найдутся те, кто будет спорить с тезисом об идеологической неотличимости обоих лагерей. Что ж, у них есть свои резоны, и вот почему. Так или иначе, критика их политических противников не могла не оставлять след в восприятии их частью общества. А людям, ощутившим себя участниками политической команды, так свойственно впадать в азарт борьбы! Мир для таких становится четко поделен на своих, «заединщиков», и чужих, вызывающих ненависть. Хотя порой и трудно бывает понять, почему тот или иной человек оказался в данном лагере, а не противостоящем. Иногда кажется, что это было дело случая.
А еще снова напомним, что все течет, все изменяется. За прошедшую четверть века в лидеры обоих лагерей выдвигались разные люди со своим неповторимым своеобразием личности, своей харизмой, и это неизбежно накладывало отпечаток и на восприятие обществом всего лагеря. Перечислим хотя бы президентов – Владислав Ардзинба, Сергей Багапш, Александр Анкваб, Рауль Хаджимба, Аслан Бжания… Менялась и внешнеполитическая обстановка. Пусть кого-то и удивит такая аналогия, но помнится, как менялось восприятие Москвой двух основных политических сил в США – Республиканской и Демократической партий. Когда-то, с полвека назад, последняя виделась как более лояльная Кремлю и, соответственно, более «прогрессивная», а в последние годы – наоборот. И причина – явно в личностях лидеров…
Как-то изначально так повелось, что противники команды Багапша – Анкваба старались создать им в обществе имидж соглашателей с грузинской стороной. Вот почему, мне кажется, давая в качестве президента пресс-конференции, Сергей Васильевич не раз упоминал, что в тирах Грузии его изображение используют в качестве мишени. Но внутриполитические противники тандема «Багапш – Анкваб» активно использовали против него тему паспортизации грузинского населения восточных районов Абхазии, которое, конечно, имело уже по логике вещей и грузинские паспорта, что противоречило законодательству РА.
Впрочем, и оппоненты их не оставались в долгу: ведь именно с патриотических позиций атаковали в январе 2018 года Рауля Хаджимба и его команду представители другого лагеря – за его помилование грузинского террориста Лукава. А осенью 2014-го «хаджимбистов» обвинили в том, что они решили пойти на неприемлемый для Абхазии вариант базового Договора между Абхазией и Россией, который, по существующему мнению, продвигал тогдашний помощник президента РФ Владислав Сурков.
Вообще же, в условиях Абхазии политический лагерь, который находится во власти, неминуемо превращается в мишень для критики оппонентов за чрезмерную уступчивость стратегическому партнеру. Еще бы! Ведь исполнительной власти республики надо выстраивать отношения и с Кремлем, и с отдельными представителями российских властных структур, которые считают, что Абхазия выказывает недостаточно благодарности за российскую многолетнюю помощь. Скажем, уже лет тринадцать многими в РФ лоббируется изменение законодательства Абхазии, запрещающее продажу жилья иностранцам. А вот у тех, кто находится в Абхазии в оппозиции, руки бывают развязаны, и они с азартом начинают демонстрировать свою готовность защищать национальные интересы…
Чередование ролей «власть – оппозиция» в биографиях многих политиков Абхазии, порой происходивших не один раз, давно родило в среде избирателей такое обвинение им: вы, мол, уже были в исполнительной власти «и ничего не смогли сделать». Это, конечно, перебор, ибо подобный подход отсекает от участия в выборах многих деятельных и имеющих уже определенный управленческий опыт людей. И вместе с тем он в какой-то момент породил запрос на некую, как принято говорить, третью силу, которую нельзя было бы упрекнуть в ошибках и грехах прошлого. Именно на ее роль в свое время начала претендовать партия молодых политиков «Айнар», но ее подстерегал распад. Лидеры этой партии стали один за другим ее покидать, не найдя общего языка между собой. Сейчас она продолжает существование, но уже без многих привлекших внимание общества имен. А в преддверии президентских выборов 2019 года была учреждена общественная организация «Общее дело», которая позиционировала себя как третья сила, но выдвинутый им кандидат набрал на выборах всего два процента голосов.
Когда 23 ноября нынешнего года на Собрании общественно-политических сил в Сухуме, которое некоторые называют съездом, представительница юного поколения заявила с трибуны, что народ уже «не доверяет ни власти, ни оппозиции» (вызвав смертельную обиду у части оппозиционеров), это можно также назвать отголоском тех самых грез о третьей силе. Но опыт прошлых лет убеждает, что решающей в очередной схватке за власть становится противостояние именно двух основных политических лагерей.
Когда-то, в преддверии президентских выборов 2009 года, оппозиция решила пойти на штурм властных бастионов «двумя колоннами», голосуя за Рауля Хаджимба и Заура Ардзинба, но проиграла уже в первом туре. Сейчас многие наблюдатели отмечают, что у оппозиции нет очевидного лидера: большинство партий и ОО объединились вокруг Адгура Ардзинба, но Кан Кварчия со своим «Аидгылара» держится отдельно. Был момент, когда в конце 2021 года они объединились, но в этом году снова дистанцировались друг от друга. Впрочем, вполне предсказуемо по опыту прежних лет их объединение в канун «второго тура».
Но вернемся к вопросу об идеологических различиях двух основных политических лагерей в Абхазии. Не раз и раньше писал о том, что, по сути, их нет. Но есть ярлыки, которые оппоненты в ходе внутриполитической борьбы пытаются друг на друга наклеить. И есть разные периоды этой борьбы, на которые накладываются объективные и субъективные факторы.
То, что команда Багапша и Анкваба пошла в свое время на паспортизацию грузинского населения восточных районов Абхазии, – конечно, не свидетельство их национал-предательства, в чем политические соперники не замедлили их обвинить. Но это свидетельство их более либеральной позиции в данном вопросе.
Но вот ныне в Абхазии исполнительная власть работает над проектом так называемого закона об иностранных агентах, а молодой министр иностранных дел Инал Ардзинба, сформировавшийся как политик в Москве, уже вовсю развернул борьбу с предполагаемыми иноагентами. Закономерен вопрос: так какой такой тут у этой властной команды либерализм? А еще совсем недавно был нервный жест в виде негласного запрета государственным СМИ освещать упомянутое Собрание общественно-политических сил, подобного чему в Абхазии давно уже не было.
Словом, так же, как и роли «власть – оппозиция» меняются с течением времени у обоих противостоящих друг другу в Абхазии блоков политических сил, так и представление об их идеологических особенностях тоже может меняться.
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции
