Дагестан готовится к избранию главы республики. Кандидатура дагестанского руководителя будет определяться не в результате прямых выборов, а путем тайного голосования в Народном собрании из числа трех претендентов, предложенных президентом России. 30 июля Владимиру Путину должен быть представлен окончательный список претендентов на пост главы Дагестана. Однако явным фаворитом избирательной кампании уже сегодня является Рамазан Абдулатипов, назначенный временно исполняющим обязанности руководителя республики в январе нынешнего года. Есть ли интрига у непрямых выборов? Какие успехи и неудачи уже успел продемонстрировать главный претендент на высший пост в Дагестане?
Избрание главы самой крупной северокавказской республики имеет свои процедурные особенности. В начале апреля 2013 года центральная власть наконец-то определилась с выбором модели формирования губернаторского корпуса. Точнее сказать, с моделями, поскольку, согласно федеральному законодательству, способ избрания глав российских субъектов теперь зависит от региона. Их могут выбирать напрямую (как это произойдет в столице РФ). Однако есть вариант, когда победитель будет определяться голосами депутатов региональных парламентов. Такой промежуточный способ избрания руководителей регионов (не директивное назначение из Кремля, но и не всенародные выборы) был признан оптимальным для Северного Кавказа. Высокопоставленные чиновники не раз мотивировали такой шаг необходимостью стабилизации беспокойного региона и минимизации рисков для безопасности.
В Дагестане для того, чтобы следовать в русле колебаний "генеральной линии", пришлось дважды править Конституцию. В июне 2012 года депутаты республиканского Народного собрания проголосовали за возможность прямых выборов. Они должны были состояться в 2015 году. Однако в апреле нынешнего года Основной закон исправили так, что теперь выборы будут голосованием в стенах дагестанского парламента за одного из трех кандидатов.
Интересный парадокс. В самой полиэтничной республике идея единоличной власти вызывала скепсис не только у чиновников, но и у рядового избирателя. Опасения по поводу возможного этнического диспаритета и укрепления "своих" за счет "чужих" заставляли народ республики трижды высказываться на референдумах против поста президента Дагестана. Однако именно Кремль, так опасающийся нестабильности, настоял на том, чтобы уникальная в России модель этнического квотирования и коллегиального управления была заменена на вертикаль. Правда, прямые первые президентские выборы, намеченные на 2006 год, так и не состоялись. Отменена и кампания 2015 года, хотя в сегодняшних условиях прогнозировать что-то на Северном Кавказе крайне проблематично. Разве до января 2013 года кто-то всерьез рассматривал приход на высший пост в Дагестане Рамазана Абдулатипова, а до июня – арест и политическое ниспровержение махачкалинского мэра Саида Амирова? Не удивлюсь, если в 2015 году или раньше прямые выборы высшего должностного лица в Дагестане (впервые после распада Советского Союза) все же состоятся. Но каким бы ни было будущее, а сегодня есть определенный набор реалий, на которые следует обратить пристальное внимание.
Приход Рамазана Абдулатипова на пост временно исполняющего обязанности главы республики с самого начала представлялся как попытка административной санации в Дагестане. Кремль всячески давал понять, что его протеже является политическим пожарным, имеющим серьезную поддержку центра. И в течение полугода Москва не раз доказывала, что готова в отличие от предыдущих лет поддерживать того, кого поставила на расчистку завалов. Самый яркий тому пример – задержание и арест Саида Амирова, одного из центральных персонажей дагестанской властной системы, олицетворения самого феномена постсоветского Дагестана со всеми его характерными чертами. Однако за всей этой "новизной" по-прежнему скрываются старые проблемы российской власти (и дагестанской, как ее части). За внешне эффектными "посадками" ранее неприкасаемых фигур, "наездами" на коррупционеров и риторическими выпадами в адрес нерасторопных чиновников (недавняя отставка республиканского правительства – яркая демонстрация этого) пока что не видно инновационных стратегий. Рамазан Абдулатипов говорит о необходимости прихода во власть новых лиц и невозможности занимать чиновничье кресло в течение пятнадцати и более лет. Прекрасная идея! Однако в результате отставки правительства премьером-"дебютантом" оказывается Абдусамад Гамидов, занимавший пост министра финансов с 1996 года. При этом у Абдулатипова, долгие годы делавшего свою карьеру за пределами Дагестана, внутри республики нет сплоченной команды единомышленников. Это, безусловно, сужает пространство для его маневра. Поддержка центра и силовиков крайне важна. Но подменить собой регионального руководителя они не смогут. Тем паче, что устранение известных "клановодов" без смены правил игры на республиканском и федеральном уровне – вещь малополезная.
И нынешние выборы, пусть и в урезанном виде, являются способом обеспечить главе республики дополнительную легитимность, избавиться не только от приставки "врио", но и от образа "внешнего управляющего". Скорее всего, кандидатуру Абдулатипова недвусмысленно поддержит Владимир Путин, а 8 сентября Народное собрание проголосует за нынешнего временного руководителя. Однако самые трудные времена для него впереди. Ведь одна смена вывесок на дверях кабинетов дагестанские болезни не вылечит. Хорошо, если бы в Кремле понимали, что эти болезни спровоцированы многими опасными общероссийскими вирусами.
Избрание главы самой крупной северокавказской республики имеет свои процедурные особенности. В начале апреля 2013 года центральная власть наконец-то определилась с выбором модели формирования губернаторского корпуса. Точнее сказать, с моделями, поскольку, согласно федеральному законодательству, способ избрания глав российских субъектов теперь зависит от региона. Их могут выбирать напрямую (как это произойдет в столице РФ). Однако есть вариант, когда победитель будет определяться голосами депутатов региональных парламентов. Такой промежуточный способ избрания руководителей регионов (не директивное назначение из Кремля, но и не всенародные выборы) был признан оптимальным для Северного Кавказа. Высокопоставленные чиновники не раз мотивировали такой шаг необходимостью стабилизации беспокойного региона и минимизации рисков для безопасности.
В Дагестане для того, чтобы следовать в русле колебаний "генеральной линии", пришлось дважды править Конституцию. В июне 2012 года депутаты республиканского Народного собрания проголосовали за возможность прямых выборов. Они должны были состояться в 2015 году. Однако в апреле нынешнего года Основной закон исправили так, что теперь выборы будут голосованием в стенах дагестанского парламента за одного из трех кандидатов.
Интересный парадокс. В самой полиэтничной республике идея единоличной власти вызывала скепсис не только у чиновников, но и у рядового избирателя. Опасения по поводу возможного этнического диспаритета и укрепления "своих" за счет "чужих" заставляли народ республики трижды высказываться на референдумах против поста президента Дагестана. Однако именно Кремль, так опасающийся нестабильности, настоял на том, чтобы уникальная в России модель этнического квотирования и коллегиального управления была заменена на вертикаль. Правда, прямые первые президентские выборы, намеченные на 2006 год, так и не состоялись. Отменена и кампания 2015 года, хотя в сегодняшних условиях прогнозировать что-то на Северном Кавказе крайне проблематично. Разве до января 2013 года кто-то всерьез рассматривал приход на высший пост в Дагестане Рамазана Абдулатипова, а до июня – арест и политическое ниспровержение махачкалинского мэра Саида Амирова? Не удивлюсь, если в 2015 году или раньше прямые выборы высшего должностного лица в Дагестане (впервые после распада Советского Союза) все же состоятся. Но каким бы ни было будущее, а сегодня есть определенный набор реалий, на которые следует обратить пристальное внимание.
Приход Рамазана Абдулатипова на пост временно исполняющего обязанности главы республики с самого начала представлялся как попытка административной санации в Дагестане. Кремль всячески давал понять, что его протеже является политическим пожарным, имеющим серьезную поддержку центра. И в течение полугода Москва не раз доказывала, что готова в отличие от предыдущих лет поддерживать того, кого поставила на расчистку завалов. Самый яркий тому пример – задержание и арест Саида Амирова, одного из центральных персонажей дагестанской властной системы, олицетворения самого феномена постсоветского Дагестана со всеми его характерными чертами. Однако за всей этой "новизной" по-прежнему скрываются старые проблемы российской власти (и дагестанской, как ее части). За внешне эффектными "посадками" ранее неприкасаемых фигур, "наездами" на коррупционеров и риторическими выпадами в адрес нерасторопных чиновников (недавняя отставка республиканского правительства – яркая демонстрация этого) пока что не видно инновационных стратегий. Рамазан Абдулатипов говорит о необходимости прихода во власть новых лиц и невозможности занимать чиновничье кресло в течение пятнадцати и более лет. Прекрасная идея! Однако в результате отставки правительства премьером-"дебютантом" оказывается Абдусамад Гамидов, занимавший пост министра финансов с 1996 года. При этом у Абдулатипова, долгие годы делавшего свою карьеру за пределами Дагестана, внутри республики нет сплоченной команды единомышленников. Это, безусловно, сужает пространство для его маневра. Поддержка центра и силовиков крайне важна. Но подменить собой регионального руководителя они не смогут. Тем паче, что устранение известных "клановодов" без смены правил игры на республиканском и федеральном уровне – вещь малополезная.
И нынешние выборы, пусть и в урезанном виде, являются способом обеспечить главе республики дополнительную легитимность, избавиться не только от приставки "врио", но и от образа "внешнего управляющего". Скорее всего, кандидатуру Абдулатипова недвусмысленно поддержит Владимир Путин, а 8 сентября Народное собрание проголосует за нынешнего временного руководителя. Однако самые трудные времена для него впереди. Ведь одна смена вывесок на дверях кабинетов дагестанские болезни не вылечит. Хорошо, если бы в Кремле понимали, что эти болезни спровоцированы многими опасными общероссийскими вирусами.
