На днях заинтересовали попавшие мне в руки материалы диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук, которая недавно была защищена преподавателем Абхазского госуниверситета Валентиной Александровной Амичба. Хотя для людей непосвященных тема ее вряд ли прозвучит увлекательно: "Структурно-функциональная характеристика антропонимии абхазов". Проще говоря, речь идет об абхазских личных именах.
Как известно, большинство народов активно использует не только исконные, но и заимствованные у других народов имена. К примеру, большинство русских имен имеют греческое и латинское происхождение, а также еврейское, скандинавское и т.д.; славянские же корни у немногих имен – Владимир, Вячеслав, Людмила... У абхазов та же самая картина. Лет 30-40 назад среди абхазских личных имен "человеку со стороны" бросались в глаза три основные группы: исконные, русские и грузинские. Причем среди носителей исконных преобладали или старцы, или юные, родившиеся уже во второй половине века; хотите верьте, хотите нет, но такие имена немалое время воспринимались вокруг как некая экзотика. Что касается русских заимствований, то они в свою очередь распадаются на имеющие греческое, латинское и т. д. происхождение. Любопытно, что среди абхазок 20-30-х годов рождения встречаются носители так называемых простонародных русских женских имен: Дуся, Фрося... В другие времена так девочек у нас не называли.
Анализ тенденций последних двух десятилетий в антропонимии абхазов, по моим наблюдениям, в частности на основе данных загсов, свидетельствует о следующем. Как нетрудно было предвидеть, детям почти перестали давать грузинские имена. Зато весьма увеличился сегмент заимствований с Запада: Кристина, Николь... Так, одна моя юная родственница рассказывает, что в ее классе сельской школы около трети девочек зовут Амандами. Кстати, тут есть любопытное совпадение: имя Сабина воспринимается у нас как западное, но это и исконное абхазское имя: Саби, Сабина – малышка.
Антропонимии абхазов было посвящено немало работ известных абхазских ученых, в частности книга с таким названием доктора исторических наук Шалвы Денисовича Инал-ипа. Но диссертация В. Амичба, в научно-творческой деятельности которой эта тема занимает центральное место, представляет собой монографическое исследование, где проведен наиболее многоаспектный комплексный анализ антропонимии абхазского языка.
Хочется обратить внимание (и в работе Валентины Александровны этот аспект обстоятельно отслежен), что среди абхазских имен, воспринимаемых у нас малосведущими людьми как исконные, на самом деле многие представляют собой тюркизмы и арабизмы (Аслан, Алиас, Мадина и др.). Собственно абхазских имен, включая абхазо-адыгский пласт антропонимии, не так уж много: Ахра – скала, утес, Хрипс – золотой парень, Лаша – светлый, Амра – солнце, Амза – луна, Мрамза – солнце-луна, Хибла – златоокая... Но, в отличие от приведенных, основная их масса – архаичные имена, связанные с древними верованиями абхазов, омонимами названий животного и растительного мира, металлов, драгоценных камней и тканей, в настоящее время почти не употребляются.
Интересен раздел работы, посвященный антропонии в художественной литературе. Диссертант отмечает, какое распространение получали популярные ныне имена: Беслан – после появления поэмы Иуа Когониа "Абатаа Беслан", Астанда – после романа Баграта Шинкуба "Мои земляки"... Мне же вспомнились и примеры другого рода. Когда более века назад сказитель Жана Ачба высмеял человека по имени Салыбей, этим именем почти перестали называть детей. Ну, а почему сегодня практически не встретишь такое, на мой взгляд, звучное и красивое абхазское имя, как Антица? Не потому ли, что в свое время появились "колхозные частушки", в которых высмеивалась ленивая девушка с таким именем?
Из русского языка пришли в свое время также имена, бытующие в нем в качестве нарицательных: Герой, Каманда (команда), Салдат (солдат), Гектар. Мотивом подобного имянаречения следует считать прежде всего звучание. С распространением образования и знания русского языка, такие имена ушли, конечно, в прошлое. Примечательно и то, что имена, пришедшие из русского языка, в прежние времена в абхазском видоизменялись: Дмитрий – Дырмит и пр., сейчас же такого нет.
Анализ диалектных материалов фиксирует употребление одних и тех же имен в разных диалектах с разной половой соотнесенностью. Например, в абжуйском диалекте Кыч, Сиса – мужские имена, а в бзыбском – женские.
Этнографы отмечают некоторые специальные обычаи абхазов, связанные с личными именами. Так, невеста в доме мужа получала второе имя, а ее девичье, полученное при рождении, считалось здесь как бы под запретом. А сноха не должна была произносить имен супруга, его родителей. Этот обычай считается общим для абхазо-адыгских народов.
Перечень личных имен, как и язык в целом, находится в непрерывном процессе обновления. Поэтому можно только гадать, какими именами чаще всего будут называть абхазы новорожденных еще лет через пятьдесят.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
Как известно, большинство народов активно использует не только исконные, но и заимствованные у других народов имена. К примеру, большинство русских имен имеют греческое и латинское происхождение, а также еврейское, скандинавское и т.д.; славянские же корни у немногих имен – Владимир, Вячеслав, Людмила... У абхазов та же самая картина. Лет 30-40 назад среди абхазских личных имен "человеку со стороны" бросались в глаза три основные группы: исконные, русские и грузинские. Причем среди носителей исконных преобладали или старцы, или юные, родившиеся уже во второй половине века; хотите верьте, хотите нет, но такие имена немалое время воспринимались вокруг как некая экзотика. Что касается русских заимствований, то они в свою очередь распадаются на имеющие греческое, латинское и т. д. происхождение. Любопытно, что среди абхазок 20-30-х годов рождения встречаются носители так называемых простонародных русских женских имен: Дуся, Фрося... В другие времена так девочек у нас не называли.
Анализ тенденций последних двух десятилетий в антропонимии абхазов, по моим наблюдениям, в частности на основе данных загсов, свидетельствует о следующем. Как нетрудно было предвидеть, детям почти перестали давать грузинские имена. Зато весьма увеличился сегмент заимствований с Запада: Кристина, Николь... Так, одна моя юная родственница рассказывает, что в ее классе сельской школы около трети девочек зовут Амандами. Кстати, тут есть любопытное совпадение: имя Сабина воспринимается у нас как западное, но это и исконное абхазское имя: Саби, Сабина – малышка.
Антропонимии абхазов было посвящено немало работ известных абхазских ученых, в частности книга с таким названием доктора исторических наук Шалвы Денисовича Инал-ипа. Но диссертация В. Амичба, в научно-творческой деятельности которой эта тема занимает центральное место, представляет собой монографическое исследование, где проведен наиболее многоаспектный комплексный анализ антропонимии абхазского языка.
Хочется обратить внимание (и в работе Валентины Александровны этот аспект обстоятельно отслежен), что среди абхазских имен, воспринимаемых у нас малосведущими людьми как исконные, на самом деле многие представляют собой тюркизмы и арабизмы (Аслан, Алиас, Мадина и др.). Собственно абхазских имен, включая абхазо-адыгский пласт антропонимии, не так уж много: Ахра – скала, утес, Хрипс – золотой парень, Лаша – светлый, Амра – солнце, Амза – луна, Мрамза – солнце-луна, Хибла – златоокая... Но, в отличие от приведенных, основная их масса – архаичные имена, связанные с древними верованиями абхазов, омонимами названий животного и растительного мира, металлов, драгоценных камней и тканей, в настоящее время почти не употребляются.
Интересен раздел работы, посвященный антропонии в художественной литературе. Диссертант отмечает, какое распространение получали популярные ныне имена: Беслан – после появления поэмы Иуа Когониа "Абатаа Беслан", Астанда – после романа Баграта Шинкуба "Мои земляки"... Мне же вспомнились и примеры другого рода. Когда более века назад сказитель Жана Ачба высмеял человека по имени Салыбей, этим именем почти перестали называть детей. Ну, а почему сегодня практически не встретишь такое, на мой взгляд, звучное и красивое абхазское имя, как Антица? Не потому ли, что в свое время появились "колхозные частушки", в которых высмеивалась ленивая девушка с таким именем?
Из русского языка пришли в свое время также имена, бытующие в нем в качестве нарицательных: Герой, Каманда (команда), Салдат (солдат), Гектар. Мотивом подобного имянаречения следует считать прежде всего звучание. С распространением образования и знания русского языка, такие имена ушли, конечно, в прошлое. Примечательно и то, что имена, пришедшие из русского языка, в прежние времена в абхазском видоизменялись: Дмитрий – Дырмит и пр., сейчас же такого нет.
Анализ диалектных материалов фиксирует употребление одних и тех же имен в разных диалектах с разной половой соотнесенностью. Например, в абжуйском диалекте Кыч, Сиса – мужские имена, а в бзыбском – женские.
Этнографы отмечают некоторые специальные обычаи абхазов, связанные с личными именами. Так, невеста в доме мужа получала второе имя, а ее девичье, полученное при рождении, считалось здесь как бы под запретом. А сноха не должна была произносить имен супруга, его родителей. Этот обычай считается общим для абхазо-адыгских народов.
Перечень личных имен, как и язык в целом, находится в непрерывном процессе обновления. Поэтому можно только гадать, какими именами чаще всего будут называть абхазы новорожденных еще лет через пятьдесят.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
