После событий августа 2008 года прошло уже почти семь лет, но жители Южной Осетии все еще натыкаются на неразорвавшиеся боеприпасы. Школьники, собирающие металлолом, пограничники, строители.
Школьники в Цхинвале собирали металлолом и нашли снаряд от самоходной артиллерийской установки и выстрел от гранатомета ПГ-7. Это не первый случай, когда в республике находят боеприпасы. Иногда это люди военные, знающие, как обращаться с подобного рода находками, но иногда гражданские и, что еще хуже, – дети. Пока, что называется, бог миловал. Но, наверное, это не тот случай, когда надеяться нужно только на милость всевышнего.
Проблема еще и в том, что масштаб угрозы неизвестен. Сколько еще подобных сюрпризов таит в себе югоосетинская земля, даже приблизительно никто не знает. Но эта угроза существует, судя по тому, что неразорвавшиеся боеприпасы находят в местах, где, казалось бы, уже должны были все проверить военные саперы.
На самом деле так называемое военное разминирование не гарантирует, что территория полностью очищена от мин и снарядов, говорит абхазский эксперт Владимир Какалия. Участник международной компании за запрет противопехотных мин, он много лет занимался проблемами мин и неразорвавшихся боеприпасов в Абхазии.
Владимир Какалия убежден, что лишь гуманитарное разминирование дает какую-то уверенность в безопасности территории:
«Гуманитарное разминирование действует по другим стандартам, утвержденным ООН. И все организации, занимающиеся гуманитарным разминированием, обязаны придерживаться этих стандартов. Технология, в принципе, отработанная. В Цхинвале, как я понимаю, за это дело никто не брался. Работа опасная, за нее нужно платить – это дорого обходится. Народ нужно специально готовить: даже сапер военный – это не то, что сапер гражданский. Это разные вещи».
Представьте, что потенциально опасная территория разбивается на квадраты, и каждый из них тщательно исследуется специалистами. Процесс, требующий подготовки квалифицированных кадров, занимающий много времени, соответственно, весьма затратный.
В Абхазии после вооруженного конфликта в начале 90-х вокруг Сухума и в других местах остались целые минные поля, которые нужно было обезвреживать. Нужно было организовать эту работу, на которую, как оказалось впоследствии, ушло много лет. Вот тогда и возникло это сотрудничество с британской организацией The Halo Trust, которая занимается гуманитарным разминированием – готовит кадры в специальных школах (ближайшая от Южной Осетии – в Нагорном Карабахе), финансирует работы.
«В Абхазии, если бы не международные организации, уверяю вас, было бы то же самое, что и в Южной Осетии. У нас, хотя и специалистов достаточно, к сожалению, своего культурного ядра не хватило, чтобы генерировать подобную идею и протолкнуть ее внутри своего общества. Сколько не пытался раскачать тему, оказывалось, что это никому не нужно. Мне говорили: «ты что ненормальный, минами заниматься? Езжай в Москву, там девушки красивые, Пушкинский музей». Но если ты считаешь эту территорию своим родным домом, то и относиться к ней нужно, как к родному дому. Инициатива, безусловно, должна исходить изнутри, тогда она здорова, тогда на нее можно нанизывать и какие-то гранты, и международное участие, и помощь», – говорит Владимир Какалия.
Менеджер программ по гуманитарному разминированию The Halo Trust Исмет Заде говорит, что, судя по интенсивности боев в 2008 году, применению артиллерии, авиации, просто невозможно, чтобы в Южной Осетии не было проблемы обезвреживания боеприпасов. Поэтому после августовской войны он приезжал в Цхинвал, чтобы предложить помощь, но его предложения тогда никого не заинтересовали.
Исмет Заде наслышан о предубеждении к европейским организациям в Южной Осетии. Он говорит, что опасения напрасны: работа идет под полным контролем Минобороны, оно определяет доступные и запретные территории, контролирует каждый шаг гуманитарных саперов. Более того, говорит Исмет Заде, можно устроить так, чтобы среди тех, кто занят непосредственно разминированием, или тех, кто руководит ими, не было иностранцев:
«Если у вас небольшой масштаб проблем, т.е. необходимо только обезвреживание боеприпасов, то достаточно человек пятнадцать. Если стоит проблема разминирования, то нужно больше людей. К примеру, у нас (в Абхазии) сейчас работает 24 человека. Команды по четыре-пять человек могли бы ездить по районам Осетии, где эта проблема существует. Они собирали бы информацию, вывешивали бы в школах плакаты, общались бы со школьниками – обычно дети больше взрослых видят, лучше знают, где что лежит. Т.е. существуют уже отработанные сценарии, по ним могли бы действовать осетинские специалисты, которых бы The Halo Trust подготовил. Ну, приезжал бы республику раз-два в году менеджер организации по Кавказу, смотрел бы, что деньги, выделенные The Halo Trust, тратятся по назначению. Думаю, это нормально».
Есть и другая сторона этой деятельности, говорит Владимир Какалия. Работа опасная, в случае если кто покалечится или даже погибнет, международные организации выплачивают лишь единовременную помощь. К сожалению, для государства эти люди не считаются пострадавшими при исполнении служебного долга, и они не будут получать специальную пенсию. Так что это такой личный выбор каждого.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
